открытые комнаты. Взгляд ловил знакомые символы, отпирающие и запирающие двери. Похожие на те, что сверкали внутри космического кашалота.

— То, что с нами случилось на Спэйс Нидл, походило на фьюжин, — он с трудом подавил подступившую тошноту. — А что, если улитки не знали про предел. Про то, что пассажир может сидеть в теле шэлла лишь ограниченно короткое время. И, возможно, мы их… ну, поглотили.

— Интересная версия. Но где их души сейчас? Ты видишь хоть одну? Я — нет. Если бы они могли легко оставлять тела, то что им мешало…

Сара не закончила — не то потеряла мысль, не то не могла ее выразить.

— Что ты хочешь сказать? — не понял Илон.

— Да не знаю я! — раздраженно бросила она и, смягчившись, добавила: — Просто наблюдение.

Они добрались до балкона. Сара положила пальцы на выступающий золоченый символ, чтобы открыть окно. Створки разошлись, и в коридор задул ветер, несущий грохот, скрежет и лязг. Несущий страшную панику. Илон ощутил прикосновение: Джу, как тогда, на станции, сжала его ладонь.

Все четверо безмолвно смотрели на золочено-красный город, где бушевал разросшийся свирепый черный рой. Тьма заслоняла небо. Стелилась по улицам, будто черный туман, пришедший из самой преисподней. Вгрызалась в высокие, как в Лост Арке, дома. И убивала, крушила, пожирала, стирая целый мир.

Город, затопленный чернотой, умирал. Сейчас, в эти самые страшные минуты. Прямо на их глазах. И они ничего не могли с этим поделать. Только наблюдать с высоты, как расползается мрак. Как в его ненасытном брюхе перемалывается цивилизация.

— И что мы будем делать? — вдруг спросила Джу.

— Жить. Просто жить, — ответила Сара. — Теперь это наш новый дом.

Они еще долго стояли на балконе и молчали в оцепенении, обдуваемые ветром чужого гибнущего мира и крепко взявшись за руки.