тут, каким боком? – поинтересовался Валера.

– Что ты, как маленький, – Муз даже руками развёл. – В идеальном мире нет денег, да и не нужны они здесь. А вот в мире материальном на них всё и держится! Власть, благополучие, даже в некоторой степени здоровье! Имея такую монополию на сюжеты, которую я организую тебе здесь, там ты сможешь требовать с авторов любую цену! Ты станешь купаться в золоте… и ты, кстати, тоже, как его подружка, – хихикнул он, посмотрев на Музу. – Заметь, дорогая, насколько я выше нашей взаимной неприязни.

– С чего вдруг такая забота обо мне? – обретя, наконец, дар речи, поинтересовалась девушка.

Приторная улыбка растянула губы новоявленного императора, однако в следующее мгновение лицо его стало серьёзным, а взгляд даже строгим.

– Чисто деловой расчёт, – сообщил он, – моему автору будет гораздо комфортнее даже среди того великого комфорта, которым он станет окружён очень скоро, если ты продолжишь оставаться с ним. А то, что хорошо для автора, хорошо и для меня.

– Не понимаю, о чём таком хорошем для себя ты говоришь, – негромко, словно рассуждая сам с собой, произнёс Валера. – Только что сам же признал, что в твоём мире не к чему деньги и прочие материальные блага.

Обладатель пурпурной мантии вдруг, как показалось, стал выше ростом и, втянув живот и выпятив грудь торжественно изрёк:

– Величие, мой друг!

Затем, слегка повернув голову, проворчал:

– А вот сейчас басов и громкости надо было прибавить, дармоеды.

И секунду спустя уже с нужным эффектом пророкотал так, что ближайшие к Колыбели образы в ужасе попадали на колени, и даже гориллы от неожиданности выронили свои дубинки и пораскрывали рты:

– Величия жажду я! Величия и власти! И чем более велик мой автор в своём мире, тем в десять крат величественнее я здесь! – он сделал малозаметный жест рукой невидимому звукорежиссёру и добавил уже обычным голосом: – Кроме того, как уже заметила твоя дама, я, как муза великого автора, могу принимать телесный облик в материальном мире и наслаждаться там всеми его прелестями, – и он игриво подмигнул девушке.

Вот такие вот дела, подумал Козорезов, могли я предположить, что явившийся ко мне облезлый грек, на самом деле окажется будущим Наполеоном мира муз и сюжетов. И, главное, что теперь делать? Может и впрямь прав Гомер, и мне лучше остаться здесь тенью в Городе Затерянных Душ, чем разрушать собственный мир по воле маленького монстра?

– И не рассчитывай, – толи, прочитав, толи, просчитав его мысли, с гадкой ухмылкой посоветовал новоявленный император, – я не позволю твоим сомнениям и колебаниям, вызванным большей степенью похмельем, чем совестью, разрушить мои планы. Поверь, ты и сам согласишься с ними очень скоро. Уж я-то тебя хорошо изучил, прежде чем начинать эту игру. А этот гомеровский приют для неудачников мы уничтожим. Дабы кое у кого ненароком более не возникало глупых соблазнов.

Валера и Муза переглянулись. Перед ними теперь был вовсе не тот пусть и порою вредный, а чаще полный сарказма, но всё же друг. Теперь перед ними предстало нечто, потерявшее остатки разума. Вот так просто и бесповоротно уничтожить место, где пусть и тенями, но ещё обретались великие авторы со своими не менее великими сюжетами, нормальный, будь он хоть трижды император, просто не посмел бы.

И тут вдруг Козорезов заметил неожиданно появившийся блеск в глазах своей подруги. В них не просто затеплилась, а ярко засияла какая-то идея.

– Потяни время, – одними губами прошептала она, – я кажется, придумала.

Она ободряюще улыбнулась.

– Ладно, – произнёс громко писатель, обращаясь к начинающему проявлять признаки нетерпения бывшему греку, – я всё понимаю, ты старался для меня.

Его слова бальзамом на душу легли Пожирателю, и он сразу позабыл о зарождающихся подозрениях. Его лицо просияло, он утвердительно кивнул, от чего венец, водружённый было обратно на чело, съехал теперь на переносицу.

– Ты понял! Ты, наконец, это понял! – воскликнул он, не обращая внимания на конфуз. – Я же говорил, что знаю тебя.

Вытянутой рукой с поднятой вертикально ладонью, Козорезов остановил, начинающийся словесный поток. Муз замолчал.

– Тогда зачем ты мой-то сюжет утащил? Он же гениальный, ты сам говорил. Или это совсем не так? – в последнем вопросе Валера был абсолютно искренен.

– Гениальный. Гениальнейший! – Подтвердил Пожиратель.

Ласковое слово и кошке приятно. От удовольствия, полученного от услышанного, писатель чуть было не позабыл, в чём заключается сейчас его роль. Однако не сильный толчок в бок острым локотком девушки сразу вернул его в реальность.

– Значит, я и так стал бы известным и великим писателем, без всего этого, – он обвёл рукой вокруг, где по дорогам вновь продолжили свой путь в недра Колыбели сюжеты, а огромные обезьяны возобновили свою работу.

– Понимаешь ли, – принялся объяснять Муз, – отдельное гениальное произведение может, конечно, поставить своего автора со временем в один ряд с Великими. Правда, случается это, как правило, посмертно. Но богатым никогда не делает. А мы же хотим, чтобы ты стал Великим и богатым, а не Великим когда-то лет через пятьдесят. А сейчас продолжал бы ютиться в своей унылой хибаре, радуясь редкому случаю выпить что-нибудь дороже бюджетной водки.

Пожиратель понизил голос до громкого заговорщицкого шёпота:

– Кроме того, мы же хотим быть не ОДНИМ из многих Великих, а ЕДИНСТВЕННЫМ Величайшим!

Козорезов скосил взгляд на Музу. Едва заметным кивком девушка попросила его продолжать и дать ещё немного времени на обдумывание своей идеи.

– И ты украл мой сюжет, чтобы уговорить отправиться на поиски и показать мне всё это, – произнёс он.

– Разумеется! – воскликнул самозваный император. – А разве поверил бы ты мне на слово, не побывав в нашем мире? Да ты вспомни, как поначалу меня самого принял за глюк. – Он коротко хохотнул, совершенно не величественно потирая руки. – И потом, как понимать твоё «украл», – запоздало спохватился он, – это я его к тебе первоначально и привёл, а затем решил немного попридержать для наглядности.

– А также для того, чтобы я понял, от кого, собственно, зависит успех моего творчества, – усмехнулся Валера.

– Ну за чем ты так? – сделал вид, что обиделся Пожиратель. – Сюжет это ещё не произведение, и без таланта автора им никогда и не станет. Подкинь, к примеру, лишённому литературного дара человеку историю про чудака, которому однажды повезло в казино на рулетке выиграть целое состояние, а он всё его спустил на проститутку и снова стал нищим. А? В лучшем случае он станет рассказывать её, как байку друзьям под пивко. Но уж точно не напишет «Игрока».

– Ладно, без обид, –