вместе с такой драгоценностью, как вы! Только и ждёшь, что кто-нибудь утащит такое счастье!

– Я вам кладу на стол свое полное безразличие и разочарование вашими словами, Нонна! -театрально вскинув подбородок вверх вымолвил Борис Лейбович.

– Вы лучше покладите на этот стол зарплату, которую несёте третий год и никак донести не можете! – парировала супруга. – Можете, впрочем, консервами, я и так буду довольна.

– Сколько можно Нонна?! Я кандидат наук, я работаю над трудами! – с пафосом отчеканил Борис Лейбович.

– Стоп, стоп, стоп. Я конечно не кандидат никакой, но позволю себе очередной раз уточнить, а что это за наука такая философия и что за профессия философ!? А по поводу ваших трудов, мой золотой, я прошу прощения это те две с половиной страницы, которые придавленные вековым слоем пыли лежат в Серванте!? Да я бы и не против, если бы это можно было бы кушать. Нет, я пробовала на вкус ваш труд. И знаете что? Жуется плохо, да и соли маловато.

– Боже мой! Нет мне покоя! Лучше бы я женился на вашей маме, Нонна! Это единственный человек, который относится ко мне с должным уважением. И она меня любит, да любит! – с диким негодованием перешел почти на визг Борис Лейбович.

– Конечно любит Бора. Она была в диком восторге, когда однажды на восьмое марта получила от такого скряги в подарок банку черной икры. Даже я тогда дар речи потеряла. Но в отличии от вашей тещи и моей маменьки я узнала правду об аттракционе невиданной щедрости. Потом я только вспомнила, откуда эта банка. От вашей покойной прабабки, точнее из сундука, который после нее остался. Даже вы, Бора, не решились полакомиться этим деликатесом, срок годности которого истек задолго до нашей эры. И в силу своего несомненно изворотливого ума, перевели находку в статус щедрого подарка. К счастью у мамы аллергия на морепродукты и она, в свою очередь, передарила ее своей старинной подруге живущей за океаном. О судьбе, которой мы не знаем. В общем, по счастливой случайности мама жива. А я так люблю свою маму! – Нонна блаженно прикрыла глаза.

– Хочу я одного, жена моя. Когда я умру, похороните меня подальше от того места, где когда-нибудь будете лежать и вы. Я не хочу, чтобы в лучшем мире вы продолжали ковырять мой мозг. А я вам всем ещё докажу как вы ошибаетесь во мне! Как вы не смогли рассмотреть мой талант! – грустно сказал Борис.

– Ну тогда и у меня к вам просьба, Бора, если позволите?! Постарайтесь ещё при жизни не пожадничать и подарить мне те очки, в которых я, наконец, смогу рассмотреть ваш невидимый талант. – Нонна очень противно рассмеялась, как показалось мужу.

– Возьмите тряпку, Нонна, и сотрите с пола последнюю каплю приличия которая с вас скатилась. – Борис Лейбович встал со стула, и с чувством удовлетворения от, как ему показалось, блестяще сформулированной и пропитанной остроумием фразы, поплыл в сторону гостиной предаваться высокому. Этот бренный мир, по крайней мере на настоящий момент был слишком прост для его гения!

Действие второе. Исход евреев отовсюду и приход в одну точку.

И снова квартира Либерзонов.

– Простите меня мой дорогой муж! Конечно же, вы самый талантливый, мой бриллиант! Просто я приревновала вас к мухе. Мне показалось, что вы сегодня ей уделили гораздо больше времени чем мне! – с этими словами и виноватым взглядом Нонна зашла в гостиную.

Борис Лейбович возлежал на диване и с проникновенно загадочным видом предавался одному ему известным размышлениям.

– Вы что- то хотели, Нона Моисеевна, так я вас вынужден слышать?!

– Перестаньте дуться Бора, а то вы расстроились, как тот маленький еврейский мальчик, у которого хулиганы отняли скрипку, а родители купили ему новую.

– Хорошо, я вас внимательно смотрю и слушаю.

Борис Лейбович наигранно равнодушно зевнул, но внутри все клокотало от удовлетворения от того, что ко всем своим несметным талантам он ещё и актер шикарный! Он снова повернул ситуацию в свою сторону.

– Я смотрю вы, Бора, полны умиротворения! И признаюсь, во мне просыпается низменное чувство зависти и как бы я не старалась побороть его – не получается. Поэтому, я просто вынуждена прервать вашу нирвану и подрезать крылья вашего блаженства. В общем, хочу поделиться с вами, мой драгоценный супруг, крайне острой степенью своей озабоченности.

– Нона, ну что за ужасная у вас привычка нести вести о каких-либо неприятностях после того, когда они уже сами давно пришли в дом?! Что случилось в конце концов, я кому вам говорю?

– Вы, наверное, слышали же несколько звонков в двери? – спросила Нонна.

– Само собой я слышал, я же имею уши!

– Так вот, мой незабвенный друг, это принесли телеграммы от наших обожаемых родственников. Неожиданно обретя к нам истинную, искреннюю любовь, они всем скопом соскучились по нам. Короче, в субботу они к нам приедут.

Сквозь темечко Бориса Лейбовича прошла самая мощная молния за всю историю земли. Она задела все его органы спускаясь все ниже и ниже, потом вышла из тела, прошла сквозь пол таща за собой Бориса Лейбовича прямо в преисподнюю. "Все! Так выглядит конец!"-промелькнуло в его голове.

– Что с вами Бора, вы меня пугаете!?

– Сколько их? – без связно прошипел Бора.

– Да в общем все, мама моя – теща твоя, Гурген Самуилович, муж ее новый, мама твоя- свекровь моя, сестра твоя Циля и сыночек малыш наш Есик.

– Как нам повезло с вами Нонна, мы не одиноки! А могу я полюбопытствовать, в нашей квартире чудесным образом появился магнит земли обетованной, куда стало затягивать евреев так или иначе имеющих отношение к фамилии Либерзон. Так это чудо! Все родственник и все сразу! А в чем интересно причина их приезда в один день? Ох, попомните мои слова. Вклад мой бесценный Нона, сдается мне, что наши искренне любящие нас родственники задумали искреннюю пакость! А самое невероятное, теща и свекровь в нашей конуре одновременно! Ущипните меня, – его лицо озарила неизвестная природе гримаса.

– Перестаньте гневить Бога, Борис Лейбович, благо бабушка моя покойная Софья Изральевна не подвела, квартиру нам эту в наследство оставила, все-таки семь комнат, храни ее Господь, и пусть в раю у нее будет равноценная жилплощадь. Так что места много.

– Нонна! Счастье вы мое уникальное, они от солнца не заряжаются, их кормить надо! А евреи как вам известно, вне своего дома очень любят есть. Очень любят, понимаете?!

– И тут справимся. Помните, как в прошлом году вы поменяли в нашем магазине пуд обычной соли, выдав ее за морскую с мертвого моря, на три ящика отменной тушенки? Так что еды полно. Да малыш наш приедет, я так соскучилась.

– Как вы могли соскучиться Нона, он уехал к вашей маме вчера, это первое. Малышу нашему двадцать пять лет, и он живёт с