========== 1. Долгожданная встреча ==========

 

Сухая земля, давно не видевшая проливных дождей, со временем потрескалась, и огромные рваные линии проходили через засохшую грязь. В окрестностях не было ничего живого, и это не было удивительно, ведь при взгляде на столь пустынный и безжизненный ландшафт в голове даже не возникала мысль о том, что в этом месте мог кто-то жить. Кроме пустой земли, кругом виднелись лишь одинокие булыжники и камни, и, может, лишь где-то вдали стоял высохший маленький куст.

Солнце стояло в зените, находясь высоко в небе, и нещадно делилось своим теплом и лучами. От такой жары померло всё живое в округе, и лишь отчаянные могли решиться жить в этой пустыне. Но, несмотря на то, что, казалось бы, в это место многие годы не ступала нога человека, здесь всё же кое-кто был.

Длинные серебряные волосы были собраны в высокий хвост и перевязаны чёрной длинной лентой. Капелька пота медленно стекала с виска по щеке, очерчивая впалые скулы и доходя до острого подбородка, на котором её путь заканчивался, в конечном счёте падая вниз на сухую землю. Малиновые глаза, которые всегда притягивали внимание людей, сейчас были плотно закрыты. Руки девушки были сложены воедино так, будто она молилась, а из её слегка приоткрытого рта вылетали тихие слова.

Девушка сидела на корточках перед нарисованной пентаграммой, линии которой были слегка неровными из-за шершавой поверхности. Линии рисунка имели кровавый цвет, и, лишь приглядевшись, можно было понять, что на самом деле всё это было нарисовано настоящей кровью, которая имелась и на самих руках девушки. Бледные ладони были полностью измазаны липкой красной жидкостью, капли которой постепенно стекали вниз, создавая при падении глухой звук.

По центру пентаграммы лежал мужчина, истекающий кровью. Его лицо было бледным и имело даже слегка сероватый оттенок, но, даже несмотря на его ранения, мужчина был в сознании. Его глаза лихорадочно бегали по сторонам, то и дело останавливаясь на склонённой над ним хрупкой девушке, которая продолжала читать молитву. Рядом с ней, воткнутая в землю, стояла красная металлическая коса.

— О Великий Джашин, воистину моя молитва и жертвоприношение, моя жизнь и смерть принадлежит тебе — Господу миров, — слетали тихие слова с губ девушки.

Чем громче становились её слова, тем сильнее начинал кричать лежащий на земле мужчина. Его тело имело достаточно глубокие раны, и силы покидали его, поэтому он был не в состоянии самостоятельно подняться и сбежать от этой девушки, которая решила принести его в жертву своему Богу. Но у него ещё вполне хватало сил, чтобы кричать и пытаться убедить отпустить его.

— Прошу! Не убивай меня! Я дам тебе все деньги, что у меня есть! — кричал мужчина, который от безысходности готов был уже плакать.

Девушка поморщилась, когда её начали перебивать и заглушать своими воплями молитву. Джашинистка плотно сжала губы, пытаясь сдержать свою злость, и начала вновь читать молитву на том месте, где её прервали, но на сей раз женский голос был громче. Слова молитвы звучали на всю пустыню, где были только эти двое, и сколько бы мужчина ни кричал, никто не пришёл бы к нему на помощь.

— Тебе — Господу миров, который не имеет равного. О Великий Джашин, прими от меня… — новый мужской крик заглушил молитву, и у девушки невольно задёргался глаз.

Мужчина начал пытаться выползти из пентаграммы, но его сухожилия на ногах были перерезаны, из-за чего он практически не мог двигать ими, а ладони были проткнуты кунаями, пригвоздившими его к земле. Слёзы ручьём полились из глаз, мокрыми дорожками спускаясь вдоль щёк. Мужчина выглядел жалко, но он и чувствовал себя таким, ведь его поймали, как какую-то бездомную собачонку, и решили использовать в своих целях, а он не мог даже вырваться. Он проклинал тот день, когда решил ступить на эти безжизненные земли в поисках драгоценных камней, о которых ему по секрету сказали в одном из баров его деревни.

Его алчность была столь велика, что он без раздумий отправился в путь, вооружившись одной лишь лопатой и флягой воды. Отправляясь искать то, из-за чего разбогатеет, он и подумать не мог, что посреди пустыни наткнётся на сумасшедшую Джашинистку, которая решит сначала поразвлекаться с ним, выпустив как можно больше крови, а затем принесёт его в жертву своему неведомому Богу.

Пытаясь вытащить руку, он ещё больше делал упор на острое лезвие, которое лишь усугубило и до того незавидное положение. От боли он начал ещё сильнее кричать, уже без какой-либо надежды умоляя девушку отпустить его.

— Прими от меня… — вновь девушка попыталась перекричать орущего мужчину.

— Отпусти! Прошу! — взмолил тот.

— Заебал меня! — вспыхнула от злости она и, выдернув свою косу из земли, замахнулась и проткнула мужчину острым лезвием. — Жертву мою, орущую, прими уже!

Коса воткнулась в грудь мужчины, пробив ту насквозь и наполовину затонув в земле под ним. Новые кровавые брызги разлетелись в разные стороны, окрашивая в багровый цвет землю. Несколько тёплых капель попали на лицо Джашинистке, которая вытерла их большим пальцем, а затем слизнула, пробуя на вкус. Облизав губы, девушка усмехнулась и рывком выдернула своё оружие.

Глаза её жертвы остекленели, и теперь безжизненный пустой взгляд был направлен на чистое голубое небо, больше не испытывая никакой боли. Жертва была принесена, и девушка чувствовала, что на сегодня она выполнила свой долг. Малиновые глаза, обрамлённые густыми тёмными ресницами, смотрели на мёртвого мужчину, который наконец-то обрёл покой. Более ему не придётся скитаться в нищете весь остаток своей жалкой жизни, пытаясь найти помощи или берясь за очередную малооплачиваемую работу. Его страдания прекратились.

Девушка почувствовала приятное чувство удовлетворённости, которое начало разливаться по телу. Вид того, как лезвие протыкает кожу, а затем разрезает мышцы, был самым сладким и завораживающим из всех. Слушать металлический аромат, витающий в воздухе, что так приятно щекотал нос. А вид крови, что медленно сочилась из раны? Разве это не было лучшим зрелищем? Джашинистка обожала всё это.

Ей нравилось видеть грань между жизнью и смертью, ощущать горечь на языке при виде испускающего дух человека. Она чувствовала себя подобно Богу, который имел право решать, кому жить, а кому умереть. Она была предвестником смерти, и эта сила власти, что находилась в её руках, так пьянила