деревьев, другие в кустарнике. Когда гнезда были выстланы пухом, утки снесли яйца. Затем они терпеливо сидели на них, пока не вылупились маленькие, пушистые утята. Через некоторое время утки стали сажать утят на спину по одному или брали в клювы и прилетали с ними на воду. Утки, высидевшие утят в кустах, приводили их за собой к воде.

Утка, бывшая в плену у Биггуна, тоже вывела утят.

К кусту, где было ее гнездо, пришли друзья и сказали:

— Пойдём, выводи своих малюток. Научи их любить воду.

Она вышла только с двумя утятами. Но что это за утята?

Все её друзья закричали:

— Что это такое?

— Мои дети, — гордо ответила она.

Она не хотела показать, что также удивлена тем, что её дети отличались от остальных утят. Вместо пуха их покрывала мягкая шерсть, вместо двух ног было четыре. Их клювы были такие же, как у утят, а на ногах были перепонки. Зато на задних ногах виднелись острия копий, какие носил Биггун, чтобы противостоять врагам.

— Уведи их! — закричали утки, хлопая крыльями. — Уведи их. Они больше похожи на Биггуна, чем на нас. Взгляни на их задние ноги: острия копий Биггуна уже высовываются из них. Уведи их, или мы их убьём прежде, чем они вырастут и убьют нас. Они не принадлежат к нашему роду! Уведи их. Они не имеют права здесь находиться.

Они так шумели, что бедная маленькая мать ушла со своими двумя презираемыми всеми детьми. Она гордилась ими, несмотря на их внешний вид. Но куда идти? Если она пойдёт вниз по реке, её снова может схватить Биггун. Он заставит ее жить в норе или убьёт её детей за то, что у них перепончатые лапы, утиный клюв и вывелись они из яиц. Он скажет, что они не принадлежат к его роду. Никто их не примет; никто, кроме неё, не будет заботиться о них. Чем скорее она их уведёт, тем будет лучше.

Рассуждая так, она шла вверх по реке, пока не пришла к горам. Здесь она могла спрятаться ото всех, кто её знал, и вырастить детей. Она продолжала идти вверх, пока река не стала узкой, с покрытыми кустарником берегами. Как отличалась она от широкого потока, спокойно протекавшего между обширными ровными долинами! Утка едва узнала её, свою реку.

Она прожила здесь недолго, зачахла и умерла, так как даже её дети, поняв, как они отличаются от неё, сторонились её. Она чувствовала себя очень одинокой и несчастной и не искала пищи. Она умерла на горах, вдали от родных мест.

Её дети жили и процветали, клали яйца и выводили детей, таких же, как и они, пока наконец не размножились так, что жили уже во всех горных реках. Здесь они живут и до сих пор — утконосы, или Гая-дару. Это отдельное племя, ибо разве крыса когда-нибудь кладёт яйца? Или утка имеет четыре ноги?

БОЛЬШОЙ УТЕС ТУ-ТОК-Э-НУЛЫ^[2]

Сказка индейцев Северной Америки

Зимним вечером у костра вигвама рассказал эту сказку старый Ягу. Он узнал её от своего отца, а тот — от своего деда, а тот — от своего прадеда, при жизни которого всё это случилось.

В те далёкие дни в цветущей долине жили маленький мальчик и девочка из племени индейцев-охотников. Мальчика звали Осе́о, а его сестрёнку — Ови́ни.

Целыми днями играли Осео и Овини среди цветов долины: гонялись за бабочками, слушали пение птиц, купались в озере и бегали наперегонки. Все звери долины знали и любили Осео и Овини. Добродушный, ленивый медведь учил их отыскивать в лесу ягоды и мёд диких пчёл. Мудрый бобёр в густой шубе и с голым, похожим на весло хвостом, учил их нырять и плавать. Но самыми лучшими друзьями детей были всё-таки кролик и олень. Никто не умел так смешно прыгать и шевелить ушами, как длинноухий кролик. И никто не мог бегать так быстро, как олень. Когда он хотел, он мчался быстрее ветра!

И вот однажды Осео и Овини играли с кроликом и оленем. Они прыгали через ручьи и бегали друг за другом, пока не устали. Тогда они пошли к озеру, где жил бобёр, чтобы выкупаться и освежиться. А потом простились с бобром и побежали домой.

По дороге к дому попалась им небольшая горка, покрытая мягким мохом. Осео с разбегу прыгнул на неё и закричал своей сестре:

— Прыгай, Овини! Здесь хорошо! Мы на этой горке ещё никогда не бывали. Ты допрыгнешь?

Овини даже рассердилась на брата.

— Конечно, допрыгну! — крикнула она. — Какая это горка — простой холмик!

Девочка прыгнула и очутилась рядом с братом на вершине горки. Здесь она села на мягкий мох и сказала:

— Знаешь, Осео, давай отдохнём! На этом холмике такой мягкий мох, что не хочется уходить!

Брат согласился. Осео и Овини улеглись рядышком на густой мох и скоро заснули.

А маленькая горка, на которой спали дети, слышала всё, что говорила про неё Овини. Обиделась маленькая горка: «Какой же я холмик! Я хоть и маленькая, да гора! Вот я вам сейчас покажу!»

И маленькая горка начала расти. Незаметно, потихоньку она становилась всё выше и выше. Скоро она поднялась над долиной, стала выше деревьев и всё продолжала тянуться вверх.

А мальчик и девочка на вершине горы спали крепким сном. Кончился жаркий день, наступила ночь, за ночью пришло росистое утро, а они всё спали и никак не могли проснуться. За ночь горка выросла ещё выше и превратилась в большой утёс. Вершина утёса достигла облаков. Теперь никто не мог бы сказать, что это какой-то холмик! Но Осео и Овини ничего не видели и не слышали. Крепкий сон не давал им открыть глаза.

Тем временем родители Осео и Овини забеспокоились. Куда пропали дети? Где они провели ночь? Что с ними случилось? Они ждали детей до полудня, а потом отправились на поиски.

Отец и мать детей обошли всю долину, но никого не нашли. Тогда они начали расспрашивать всех зверей:

— Эй, длинноухий кролик, ты не видел Осео и Овини?

— Нет, — отвечал кролик. — Я не видел их со вчерашнего дня.

— Эй, быстроногий олень, ты не встречал нашего сына и дочку?

— Нет, не встречал, — говорил олень. — Может быть, бобёр их видел?

Но никто из зверей — ни бобёр, ни медведь — не знали, что стало с Осео и Овини.

Наконец отец и мать детей повстречали койота, степного волка. Койот, самый умный из всех зверей, тихонько бежал по долине, держа нос против ветра.

— Послушай, койот, ты не видел моих детей? — спросил его отец.

— Нет, не видел, — хитро улыбаясь, ответил койот. — Я их