Ю. Б. Пукинский
ПО ТАЕЖНОЙ РЕКЕ БИКИН (В поисках рыбного филина)

*

ГЛАВНАЯ РЕДАКЦИЯ

ГЕОГРАФИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Художник И. Ф. Шипулин

Фото автора

© Издательство «Мысль», 1975

У каждого человека есть своя Синяя птица. Иные гоняются за ней всю жизнь. Редко кому удается поймать ее сразу. Но во всех случаях овладеть птицей-мечтой, рассчитывая только на упрямство, нельзя. Здесь, если хотите, нужно родиться хотя и в коротенькой, но все же «в рубашке».

Стремясь изловить свою Синюю птицу, человек обычно торопится. Это естественно. Но это и безрассудно. Ведь мечта тем и опьяняет, что кажется далекой, недоступной. Осуществление ее равносильно потере. Может быть, поэтому, особенно при большой удаче, очень скоро на смену радости приходит грусть. Платить за радость грустью — закон жизни. Не настоящее счастье, а тоска о чем-то недостающем, будущем способна вызвать в сознании человека видение Синей птицы. Для меня оно всегда связывалось с неведомыми краями и нехожеными тропами. И как все люди, разыскивая свою Синюю птицу, я торопился, часто бежал не оглядываясь…

СКАЗОЧНЫЙ КРАЙ

Откройте недавно выпущенный «Справочник географа и путешественника», посвященный птицам Советского Союза. На триста пятьдесят третьей странице вы прочтете: «Рыбный филин — Ketupa blakistoni (Sieb.)» Редкая оседлая птица… Сведений по размножению нет. Одна из наименее изученных птиц нашей фауны. Водится рыбный филин лишь по берегам наиболее крупных рек Дальнего Востока и по Охотскому побережью, южнее. Магадана. В небольшом числе обитает эта сова на некоторых дальневосточных островах, например на Сахалине и Кунашире. Далее на юг ареал рыбного филина включает Японию и Северо-Восточный Китай.

Мечта увидеть своими глазами эту загадочную птицу, узнать хоть что-нибудь о ее жизни зародилась у меня одновременно с непреодолимым желанием посетить «дебри Уссурийского края», побывать в тех местах, где бродил когда-то неутомимый путешественник Владимир Клавдиевич Арсеньев со своим легендарным гольдом-проводником Дерсу Узала. Это желание со временем переросло в неуемное стремление, в жажду узнать гнездовую жизнь птиц Приморья.

Прошло немало лет, прежде чем мне удалось осуществить эту мечту. За это время состарилась и умерла моя собака и в доме появилась новая, молодая. И как старику Шалому, с которым я исходил почти весь северо-запад РСФСР, ездил на Горный Алтай, провел несколько сезонов в бескрайних тростниковых займищах Барабы, блуждал на озере Чаны, побывал на Днепре и во множестве других чудесных уголков нашей страны, я доверительно шептал на ухо молодому псу Чуку: «Подожди немного, мы еще с тобой побродим по дебрям Уссурийского края!» Собака внимательно слушала, склоняла голову, как бы размышляя, а время шло…

Но все это теперь далеко позади. Семь лет жизни успел я отдать дальневосточной тайге. Четыре сезона, изучая гнездовую жизнь птиц Приморья, «охотился» я за таинственным рыбным филином…

В первый^[1] год я устремился в заповедник «Кедровая падь». Он стал для меня как бы воротами в дебри Уссурийского края. Заповедник этот расположен недалеко от Владивостока и легкодоступен. Но здесь о встрече с рыбным филином трудно было и мечтать. В долине единственной в заповеднике реки Кедровой, очень бедной рыбой, он не водился.

Во второй полевой сезон я перебрался на полноводный Бикин. Он берет начало в отрогах седого Сихотэ-Алиня и, устремившись в сторону заходящего солнца, бешено катится вниз. Преодолев одним духом более четырехсот километров, он вдруг оказывается на равнине и уже сравнительно спокойно подходит к капризной Уссури, в которую впадает между Большой Уссуркой и Хором. Уссури же в свою очередь питает Амур, уносящий свои воды на восток, к Тихоокеанскому побережью.

На Бикин, в поселок Верхний Перевал, меня заманил Борис Константинович Шибнев, большой знаток и любитель птиц этого края. Из его писем недвусмысленно следовало, что на всей земле нет места лучше, чем его родной Бикин. И это истинная правда! Здесь я встретил очень много интересных птиц. Но к сожалению, выбранные мной в тот год места лишь хранили память о рыбном филине. Старожилы в один голос утверждали, что здесь совсем недавно, каких-нибудь десять — двадцать лет назад, крик этой совы им приходилось слышать чуть ли не каждую ночь. Но появились новые люди, моторные лодки, говорили они, и рыбный филин исчез. Много птиц погибло и в капканах, выставляемых охотниками на выдру и норку…

Мнение местных жителей сводилось к одному: если хочешь увидеть рыбного филина, необходимо подняться вверх по реке по крайней мере километров на семьдесят. Но весна была уже в разгаре. Вокруг оказалось много других интересных и невиданных мной прежде птиц, и я остался на месте. Правда, позже я поднялся в верховья Бикина, и не на семьдесят, а почти на сто семьдесят километров. Там, в верховьях, намного выше поселка Бархатное, я своими ушами слышал даже крик рыбного филина. Его могучий гул произвел на меня невероятное по силе впечатление. Я и по сей день слышу этот низкий, постепенно затухающий звук, повисший на какое-то время во мраке ночи… Но время было упущено. Искать гнездо в конце лета бессмысленно.

Только на третий год, отданный мной Приморью, я впервые в жизни увидел своими глазами настоящего, живого рыбного филина! Но и в этот год мне не удалось найти его гнездо. Для этого понадобился еще один, четвертый, сезон. Чтобы хоть что-нибудь узнать о жизни этой скрытной птицы, потребовалась «тысяча и одна» ночь без сна. Среди них были ночи, полные таинственных шорохов и страха, открытий и неразгаданных тайн. Ночи невероятно длинные и, наоборот, проносящиеся в один миг. Были ночи темные и звездные, холодные и душные. Не было только одинаковых ночей…

Большая часть пространства вокруг Бикина пока еще покрыта девственным лесом. На всей этой огромной территории тайга бесконечно многолика. Здесь можно оказаться в мрачном черно-пихтарнике, затеряться среди могучих долинно-широколиственных дебрей, наконец, попасть в сравнительно светлые разнопородные горные леса. Несмотря на интенсивные рубки, которые ведутся вдоль Бикина, в пойме реки еще очень многие деревья достигают предельного возраста и