О. К. Гусев
В ГОРАХ СЕВЕРНОГО ПРИБАЙКАЛЬЯ (ЗАПИСКИ ПУТЕШЕСТВЕННИКА-НАТУРАЛИСТА)

*

М., Издательство «Мысль», 1964

ОТ АВТОРА

Сейчас, когда я пишу эту книгу, прошло уже больше четырех лет со времени нашего последнего путешествия по Байкальскому хребту. Но чем дальше удаляются в прошлое дорогие для нас дни экспедиций, тем чаще и чаще прекрасные воспоминания возвращают меня к этим местам.

Я снова вижу наш лагерь на крутом берегу Байкала, походные палатки, тяжелые рюкзаки, привалы и ночевки у костров, встречи с медведями, отвесные кручи скал, необозримые моря стелющегося кедра, бесконечную усталость и бесконечную радость в глазах друзей — Юрия Никифорова, Александра Карамышева, Аркадия Вели-жанина, Николая Оводова, Ларисы Лазаренко.

Замечательные картины внезапно всплывают перед моим мысленным взором: длинные гряды гор по берегам Байкала, сперва высокие и рельефные, затем все более и более низкие и плоские и, наконец, едва заметные за голубовато-белой далью, — особенно красивыми они бывают поздней осенью, когда гольцы уже сверкают свежими снегами, а кроны лиственниц наполняют воздух спокойным сиянием червонного золота; белые полосы кучевых облаков, висящих над хребтами; множество глубоких падей, прорезавших сверху донизу горные призмы, и сам Байкал с его бесконечными анфиладами мысов, в солнечный и штилевой день.

Я вспоминаю те особые чувства, те редкие минуты восторга и вдохновения, которые мы пережили на перевалах, когда перед нами раскрывались таинственные горизонты.

И что же, думаю я, мы сделали для того, чтобы передать людям тот скромный опыт, те знания и наблюдения, те впечатления, которые нам удалось приобрести в экспедициях?

Давно уже вошли в историю экспедиции Ливингстона и Нансена, Пржевальского, Скотта и других известных путешественников, проложивших первые дороги по неизведанным мирам.

Говоря о путешествии в «дальние концы мира», И. А. Гончаров замечает, что «всякое из них оставляет надолго неизгладимый след или колею, как колесо, пока дорога не проторптся до того, что все колеи сольются в один общий, широкий путь».

Было время, когда во всем Северном Ледовитом океане путешествовал чуть ли ни один Нансен, в Центральной Азии — одна-единственная экспедиция Пржевальского, а во всей Сибири, так же почти сам-друг, — не менее знаменитый Симон Паллас. В наши дни в одной только Сибири ежегодно «закрывают» последние белые пятна сотни экспедиционных отрядов, и все их многочисленные колеи быстро сливаются в один общий, широкий путь.

Экспедиции наших дней во многом не отличаются от путешествий прежних времен. Так ли уж важно, в самом деле, быть обязательно первым, и верно ли, что «человек двадцатого века знает свою планету», а «почва земного любопытства истощилась»? Стоит вспомнить крупные географические открытия, сделанные только в нашей стране в последние десятилетия, чтобы убедиться, что это не так.

Но дело не только в этом. Каждый новый путешественник всегда заново открывает для себя открытые другими миры и каждый раз снова и снова поражается тому беспредельному океану неизведанного, который окружает его в экспедициях. В паше время уже не удастся открыть гигантский горный хребет, что было возможно еще лет тридцать — сорок тому назад, но наше время имеет свои крупные открытия.

Впечатления от современных экспедиций, сотканные из наблюдений, переживаний, мыслей, воспоминаний и надежд, так же глубоки и ярки, как и впечатления от самых интересных путешествий прошлого. Цельной и искренней жизнью любого из современных экспедиционных отрядов — будь то топографы, зоологи, ботаники, почвоведы или геологи — правит страстная увлеченность своим делом.

Они с восторгом готовятся к экспедициям, с энтузиазмом и радостью в них работают. Они чаще всего ведут поиски на родной земле, но чувство родины развито в них не меньше, чем в людях, путешествующих по дальним странам. Их работа требует много труда, лишений и немалого риска.

И, может быть, колеи современных экспедиций потому так быстро сливаются в один общий путь, что мы мало пишем о своих экспедициях, отдавая все свободное время научным делам.

Многие чувствуют, что писать о современных экспедициях стало труднее, многие думают, что подобные описания отжили свой век.

Книга о большой экспедиции, как и о любом большом деле, интересна уже сама по себе, но описание маленькой, рядовой экспедиции требует нового содержания и новых форм изложения, что крайне трудно научиться делать.

И все же нужно писать о современных экспедициях, нужно рассказывать о людях, которые в них работают, об их преданности делу, об их нелегком труде, чтобы многочисленные колеи современных экспедиций не исчезали бесследно.

Когда в мыслях мы снова ночуем у костров, пробираемся сквозь стланик, охотимся на медведей и коллекционируем птиц, нам очень хочется еще раз пройти со старыми друзьями по знакомым звериным тропам. Я верю — мечты сбываются!

Мы обязательно должны поехать на Байкал, говорю я каждый раз, как только мы собираемся все вместе.

— Это было бы просто великолепно, — отвечает мне Велижанин.

— Решено, — говорит Хатабыч.

РЕШИТЕЛЬНО, МЫ ЕДЕМ ПО ЗООПАРКУ

ано утром катер вышел из района Больших Котов и взял курс на север вдоль западного побережья озера Байкал. Стояла удивительная погода: мы знали, по небу плывет яркое солнце, но сейчас мы не могли его видеть — оно не в силах было пробиться сквозь плотную беловатую мглу, тяжело припавшую к воде.

Мимо рубки сплошным потоком проносились мелкие, но хорошо заметные капли воды. Берега были совсем не видны, катер долго пробирался на ощупь, и только к десяти часам утра туман рассеялся настолько, что стали заметны силуэты высоких гор.

Был виден Приморский хребет — цепь закругленных сопок, до самых вершин покрытых сосновыми лесами и прорезанных многочисленными короткими падями. Внизу, у берегов Байкала, росли сплошные леса из сибирской лиственницы, и зелень там приобретала веселые, яркие оттенки.

Во многих местах горы обрывались в озеро невысокими скалами, а сосновые леса чередовались с неширокими участками горных степей, придававших местности бурый, осенний колорит.