семейной истории Еменковых пользовалась дурной славой и, как это бывает, всегда притягивала к себе очередного потомка, чтобы навсегда оставить об информационной ещё одно негативное воспоминание.

Считалось традицией в музее-памятнике оставлять какую-нибудь памятную вещь от очередного хозяина хабулина с указанием кто, когда и почему решил сохранить именно этот предмет для будущих поколений. Свим тоже внёс свою лепту, поставив в угол двигатели веков – глаудеры, снятые с шара, управляемого Клоудой. Пусть стоят пока здесь. Кто знает, может быть, они когда-нибудь пригодятся и ему, Свиму…

Для развлечения чаще всего использовались всевозможные игры – не хитрые, не требующие умственного напряжения. Основная задача – убить время, которого у долгоживущих и не знающих, чем заняться людей было предостаточно.

Ниже уреза поверхности земли располагался дувар – подземная часть хабулина. Она-то и составляла особенную часть каждого дома многоимённого, поскольку создавалась исторически и служила памятником затерянного в веках прошлого семьи. Дувары хранили в себе остатки древних строений – домов, их пристройки, переходы, некогда составлявшие часть улицы или дороги, а то и на всём их протяжении под городом. Чем глубже в недра уводили лестницы и аппарели, тем причудливее, прочнее и обширнее представлялись всевозможные сооружения, так как древние строили лучше, с размахом и со вкусом.

Под домом современных Еменковых на глубине почти двух канторов сохранилось здание, построенное, по всей видимости, ещё до падения города-спутника. Может быть, оно в те времена не было собственностью Еменковых, поскольку в их роду оставалось глухое предание о переселении далёких предков в Примето откуда-то из других мест. Так ли было на самом деле, но это была великолепная постройка. Как она выглядела снаружи, будучи ещё не похороненной культурным слоем было представить сейчас, конечно, трудно, однако внутри число помещений и их отделка поражали воображение. Давным-давно развеялись в прах невечные материалы и многие вещи, и всё-таки часть стен и потолка сохранили былое. Здесь, громоздясь в относительном беспорядке, располагались раритеты семьи Еменковых – осколки прежних цивилизаций, выстоявших против времени. Несколько кусков различных металлов, майолики, каменных изваяний, древнее оружие, постепенно истлевающие книги и рукописи, образцы одежды разных эпох…

Хозяева редко заходили сюда, если только в молодости, когда в них ещё жил интерес к истории семьи или жажда знаний. Порой несколько поколений даже не заглядывали в эти помещения. Такими, как знал Свим, были его отец и дед, чьи жизни оборвались далеко до старости. У них были свои интересы, далёкие от желания копаться в древних семейных наслоениях артефактов.

В зависимости от характера хозяев и их общительности, хабулины либо кипели всевозможными разумными, либо зияли безлюдьем, что определяло роль столовых в хабулине и число вечных раздаточных автоматов.

Хабулины извека служили поставщиками пищи не только для своих нужд, но и для остального населения городов. Древние создали вечные синтезаторы, позволяющие накормить громадное число едоков, количество которых в городах постепенно уменьшалось, отчего большая часть раздаточных бездействовала, либо служила для удовлетворения широкого набора продуктов.

Еменковы обладали богатым запасом синтезаторов. И не только пищевых. На месте хабулина здесь когда-то, по-видимому, был некий центр по производству необходимых для города вещей, утвари, изделий. Семья Свима поставляла для горожан безвозмездно, в силу городских законов, некоторые виды одежды, обуви, пластинчатый мелерон, полуфабрикаты из вечной кожи и многое другое, диктуемое положением и возможностями хабулина. Таким образом, все многоимённые, как обладатели хабулинов, сообща обеспечивали людей и других разумных всем необходимым для жизни, быта и развлечений, а также для обмена между городами недостающим.

Хабулины Керпоса, например, кормили и снабжали продуктами без малого треть бандеки. Примето, в свою очередь, в таком же объёме, кроме того, напитками и бытовой утварью и поставлял одежду, особенно верхнюю. Потому-то по дорогам шли бесконечные караваны вьючных торнов, переносящих грузы из одного конца Сампатании в другой, и за её пределы.

Во все времена самодостаточность той или иной бандеки определяла и подконтрольную ей территорию. Когда выходили из строя раздаточные, а такое бывало в истории людей, разумные уходили из тех мест. Тогда, рассчитанные на постоянное использование вечные дороги, не ощущая нагрузки, начинали отмирать и зарастать чахлой растительностью. Проходили годы – обжитые районы превращались в Дикие Земли. И то, что здесь когда-то жили люди, говорили о том лишь отдельно уцелевшие строения, да и то древней постройки. Новое истиралось с лика Земли и в памяти намного быстрее…

Свим, в сопровождении своей поредевшей команды, ведомый проводником от Калеи незнакомыми подземельями, с возрастающим нетерпением поспешал к родному дому, погружённому в эти ранние часы в сон.

Наконец он с бьющимся сердцем остановился перед выходом из подземного хода, попридержал Клоуду и поблагодарил сопровождавшего их дурба. Тот молча кивнул и стал спускаться обратно вниз.

Площадь и широкая улица перед домом сейчас были пусты и тихи. Свим одним взглядом окинул строение и нашёл его в порядке. Оглянулся, но никого за собой не увидел.

Вывод и переход всех спутников Свима через площадь мог быть замечен соседями, которым, правда, мало дела до них, но уже днём в городе будут знать о внезапном появлении у дома Еменковых большого числа разумных в неурочный час. Этого не хотели ни сам хозяин хабулина, ни встретившие его в подземелье. Поэтому Свима сейчас сопровождала только Клоуда. Остальные столпились глубоко внизу у неприметной двери. Её должен был открыть Свим и впустить команду в свой дувар.

– Вот мы, Кло, и дома, – с хрипцой в голосе сказал Свим и проглотил неожиданный комок в горле.

Клоуда судорожно цеплялась за его руку, так что Свиму приходилось почти нести её.

– Я… боюсь!

– Что ты, милая… Это и твой дом, – проговорил уверенно хозяин хабулина, шаря рукой в пукеле. – Я сейчас…

Он нашёл размыкатель входной двери. Она бесшумно раскрылась.

– Входи, Кло, – повёл рукой Свим в сторону хорошо освещенной прихожей, приглашая её войти в дом первой.

Она, не отпуская его руки, сделала робкий шаг, задержалась на пороге, вытянула шею, чтобы заглянуть внутрь, прежде чем войти, – что её там ожидает?

Свим мягко подтолкнул её в спину и вошёл сам.

Из прихожей вверх вела широкая лестница. На ней появилась