Наташа Кловер Станция "Чкаловская"

– Извините, вы не подскажете, как выйти к Парку Горького? – спросил приятный женский голос совсем рядом, но я не нашла в себе сил поднять голову: даже если обращаются ко мне, в своем состоянии сейчас я не отвечу и на вопрос как меня зовут.

– Вам еще две остановки ехать. – ответил пожилой мужчина.

По его чуть осуждающему голосу я поняла, что обращались все же ко мне.

Я сидела вся вжавшись в сиденье. Руки ужасно дрожали. В прочем, как и все тело. Со стороны, наверное, казалось, что я сильно замерзла, не смотря на удушающую духоту в вагоне.

Сердце стучало как бешеное. Не помогали даже глубокие медленные вдохи, которые обычно всегда спасали и заставляли взять себя в руки перед выступлением.

Вот только в этот раз меня ждала не просто сцена, а сцена Большого театра, о которой я мечтала с трех лет. И сбудется ли моя мечта – зависит только от меня.

А вдруг что-то пойдет не так? Вдруг я споткнусь и упаду прямо там, перед комиссией? Или мои пуанты, которые служат мне верой и правдой вот уже много лет, порвутся или развяжутся? А ведь мама давно говорила купить мне новые, а я все отмахивалась…

Резкая боль привела меня в чувства: я и не заметила, как закусила нижнюю губу. Мне срочно нужно подумать о чем-нибудь другом, пока я еще в силах здраво мыслить.

– Тебе уже целых двадцать три, а ты все такая же трусиха.

Я настолько резко подняла голову, что заболела шея. Сглотнув и все еще не веря своим глазам, я еле сдержалась, чтобы не открыть рот.

Этого просто не может быть.

Прямо напротив меня, держась за поручень, стоял парень. Светлые короткие волосы немного торчат в разные стороны, но это лишь делает его еще красивее. Большие голубые глаза, полные блеска и такого знакомого лукавства, смотрят прямо на меня. Красивой формы губы улыбались тепло и нежно. Он стал еще красивее, чем был.

В нос ударил аромат мяты и мускатного ореха. Я очень хорошо помнила этот запах – запах человека, который был мне очень дорог.

Я почти физически ощущала все завистливые взгляды девушек, которые сейчас ехали в этом же вагоне и смотрели прямо на нас. Наверняка они все как одна задаются одним и тем же вопросом: как такой красавчик, в элегантном черном пальто и с крутыми блестящими часами на запястье, мог подойти именно ко мне?

– Ты не рада меня видеть? – его улыбка потускнела, – Ну хотя бы дрожать перестала. Уже хорошо.

И правда. Только сейчас это заметила.

– Нет, что ты, – залепетала я, – Очень даже рада.

– Что-то не похоже…

Его улыбка совсем погасла: он напрягся. Я поспешила растянуть губы в улыбке и чуть пододвинуться, чтобы посадить его рядом. Однако он не спешил занимать предложенное место, а так и стоял, нависая надо мной. От пристального взгляда голубых глаз было просто некуда деться. По телу пробежала мелкая дрожь. Наконец, спустя минуту (год? вечность?), он таки соизволил опуститься на сиденье, тяжело вздохнув.

Аромат мяты и мускатного ореха стал еще ярче.

– Ну, рассказывай, – начал он, – Судя по твоему состоянию ты как минимум едешь на отборочные и как максимум в Большой театр, я прав?

И как он только.. ах да, как же я могла забыть.

– Ты как всегда видишь меня насквозь. Аж противно.

Я театрально нахмурила носик, а на его губы вновь вернулась улыбка.

– Я знал, что ты скучала по мне, милая Люсиль.

– Вы в корне не правы, господин Габриэль.

– Господин? – он изогнул бровь.

Я лишь пожала плечами, вновь ощутив нарастающее внутри волнение. Судя по его взгляду, он тут же уловил перемену в моем настроении.

– Ну так ты расскажешь куда направляешься или мне продолжать гадать?

Вот всегда он так: если что-то спрашивает от ответа не увернуться как не старайся. До сих пор ломаю голову над тем, почему из всех ребят он выбрал дружбу именно со мной?..

Уже с трех лет, как только увидела по телевизору балет, я мечтала стать известной балериной. Мои первые пуанты мне купили в четыре. Не смотря на фразы вроде «это у нее временное увлечение» и «она скоро забудет об этом» – я продолжала стараться на тренировках. В голове стоял образ той грациозной девушки, которая настолько чувственно и элегантно выполняла па, что мое сердечко замирало. Первые успехи перекрыли все сомнения родных и близких. Однако я не сразу поняла, что осталась совсем без друзей: все мои знакомые и подруги отдалились от меня. Очень скоро меня стали сторониться абсолютно все. Оно и понятно: пока у других моих одноклассников в головах были машинки и куклы, в моей была лишь одна мысль: как бы побыстрее сделать домашнее задание, чтобы раньше начать очередную репетицию?

Это длилось долгих три года. Ровно до того момента, как в наш класс не перевели его.

Габриэль. Красивее мальчика я в жизни не видела. Да что уж говорить, в красоте он не уступал ни одному самому привлекательному актеру Голливуда. Однако я, решив, что за внешней красотой скрывается внутренняя гнусность, быстро выбросила его из своей головы. Это оказалось довольно просто, ведь у меня была моя мечта, которую уж точно не променять ни на каких красавчиков.

Правда, у Габриэля были на меня другие планы. Не прошло и недели со дня его перевода, как он начал везде ходить за мной и здороваться при первой же возможности. Поначалу меня это здорово пугало. Но парню не понадобилось много времени, чтобы завоевать мое доверие: он садился со мной за одну парту в классе и за один стол в столовой, провожал после школы домой или в зал, и всегда, абсолютно всегда читал меня как открытую книгу и поддерживал. Правда, довольно часто ему приходилось утирать мне слезы из-за того, что его, так называемый, фан-клуб подложил мне очередную жабу в шкавчик.

Он знал обо мне все. Даже какое у меня расписание дня во вторник. А вот я о нем знала немного. Лишь то, что он из богатой семьи бизнесмена и художницы, и у него тоже есть мечта. Вот только какая именно – он так и не сказал.

Кстати об этом.

– Отвечу, если раскроешь свой секрет. – мой голос прозвучал тверже, чем я рассчитывала.

– О, так ты помнишь, – он чуть повернул голову в мою сторону, и наши глаза встретились. Что-то колыхнулось внутри. Что-то теплое и приятное. – Хорошо, я обещаю тебе все рассказать, но сначала ты ответишь на мой вопрос.

Его бархатный голос опустился на октаву ниже, давая понять, что никаких возражений он не потерпит. Да я и не собиралась спорить. Честно, я была даже удивлена его согласием, наконец, открыться мне.

– У меня сегодня отборочные в трупу балета Большого театра. – выдала я как на духу, закрыв глаза.

Повисла тишина. Казалось, даже люди вокруг перестали разговаривать и замолчали. Я вдруг отчетливо поняла одно: если он засмеется – значит, я сойду на следующей