Джордж Ренко Плесень

1. САМОПОЖЕРТВОВАНИЕ

Кевин сидел один за партой в первом ряду у окна. Его душила жгучая обида и непреодолимая жалость к себе. На глаза наворачивались предательские слезы, которые трудно было смахивать незаметно от окружающих. Ну почему ему так не везет в жизни? И всегда не везло, сколько он себя помнил. Отцу, каждый день смертельно устававшему на работе, всегда было не до него. От матери, вечно занятой с малышами по хозяйству, внимания и ласки Кевину не доставалось никогда. Но хуже всего ему приходилось в школе. Он был презираем всеми, и не понимал — за что? Чем он был хуже других? Нельзя сказать, что все его одноклассники были жестокими или безразличными к чужим страданиям и унижениям. Кое-кто, особенно из девочек жалел Кевина и сочувствовал ему. Но только тихо, в душе, никак не проявляя свою совестливость. Просто потому, что это было опасно. Каждый, кто заговорил бы с Кевином, или как-нибудь иначе выразил бы к нему свое расположение, рисковал оказаться в роли парии сам. Рисковать, идти против непонятно как сложившегося мнения большинства, никто не решался.

С самого раннего детства Кевин был полным, неуклюжим ребенком. Дерек с компанией, классные заводилы, называли Кевина жирягой, жирненьким, поросеночком, и другими обидными прозвищами, которые они придумывали с неистощимой фантазией. В классе были и другие мальчики, не намного стройнее Кевина, но на них внимание хулиганов почему-то не концентрировалось. Все тычки, плевки и унижения доставались одному несчастному Кевину.

Сегодняшний день в школе начался хуже чем обычно. Кевин попытался незамеченным проскользнуть по школьному коридору к двери, ведущей в класс, но его, видимо, уже специально поджидали. Рыжий Питер с наглой ухмылкой очень ловко подставил Кевину подножку, так что тот чуть не грохнулся, удержавшись на ногах только благодаря тому, что ухватился за плечо стоявшего рядом мальчика, которым, к несчастью оказался сам Дерек. «Ах ты свинья», — с деланным отвращением на лице произнес тот. «Как ты смеешь ко мне цепляться?» Не успел Кевин опомниться и осознать, что с ним произошло, как Дерек влепил ему в волосы на затылке шмат изрядно пожеванной жвачки. В тот же момент Питер влепил ему ногой по заднице, и Кевин, со слезами на глазах, в отчаянном рывке пробился через строй гогочущих сорванцов и ринулся к классу.

Нечего было и мечтать отчистить волосы от противной липкой жвачки. Несколько кусков Кевину удалось вытащить ценой огромных усилий, но остатки превратили приличный клок волос на затылке в настоящий колтун. Расчески у Кевина с собой, естественно, не было. Значит, так теперь и придется ходить весь день посмешищем с волосами, слипшимися от ядовито-зеленой жвачки.

Жить Кевину не хотелось. Такое уже случалось с ним и раньше, но сегодня желание исчезнуть, прекратить это бессмысленное унизительное существование, внезапно стало особенно острым и совершенно непреодолимым. Кевин давно уже примерял на себе разные способы самоубийства, но все они были слишком мучительными. Если бы только можно было уйти из этой жизни быстро, легко и безболезненно, он бы долго не раздумывал, это факт. Как бы так заснуть и не проснуться, чтобы не надо было выслушивать ежедневные раздражённые нотации матери, получать ни за что подзатыльники от отца, мыть посуду, подметать пол, а главное — чтобы не надо было больше ходить в эту ненавистную школу! Так вот же оно — заснуть и не просыпаться! Неожиданная мысль озарила сознание и проникла до самого сердца, наполнив его радостью. Вчера вечером, перед сном, Кевин случайно увидел в приоткрытую дверь как мать принимала снотворную таблетку, вытряхнув её на ладонь из пузырька, хранившегося в выдвижном ящике ночного столика.

В ту же секунду Кевин понял, что решение принято окончательно и бесповоротно. И то подумать — зачем отец с матерью произвели его на свет? Чтобы он вот так мучился и страдал изо дня в день? И как долго ещё это будет продолжаться? В конце концов всё равно ведь когда-то придётся умереть, да ещё и неизвестно, какой смертью. Может быть, долгой и мучительной? Конечно, лучше уж сразу и сейчас, легко и безболезненно. И тут же память услужливо подсказала ему ещё одну замечательную мысль: Кевин вдруг вспомнил, что недели две тому назад, как-то вечером, мать с отцом смотрели по телевизору шоу, в котором упоминалась женщина, покончившая с собой от несчастной любви. Она приняла десять таблеток снотворного и запила их стаканом виски, чтобы подействовало наверняка. Виски наверняка найдётся у отца в верхнем шкафчике на кухне. Так что все необходимые ингредиенты дома есть, и выкрасть их большого труда не составит. И пропади оно всё пропадом.

Кевин был настолько поглощён своими мыслями, что даже не заметил, как дверь класса посреди урока открылась и в помещение вошёл директор школы мистер Вебер. Школьники встали, как это предписывалось правилами, у своих парт. Учительница, мисс Прайс, рассказывавшая что-то совсем не интересное про аборигенов Австралии, замолчала, а Кевин получил ощутительный тычок между лопаток от сидевшего сзади Мартина. Ещё плохо соображая, что происходит, Кевин тоже неуклюже поднялся с места да так и замер с полуоткрытым ртом. Директор был не один. Рядом с ним стояла маленькая белокурая девочка необыкновенной красоты, похожая на настоящего ангелочка.

— Мисс Прайс, — произнёс мистер Вебер. — Прошу прощения за незапланированное вторжение. Это ваша новая ученица. Надеюсь, у вас в классе найдётся свободное место? Тина, — он указал рукой на ангелочка, — очень развитая и смышлёная девочка. Она успешно прошла все тесты, показавшие её хорошую подготовку. Прошу принять Тину Эверет в ваш дружный класс.

— У нас только одно свободное место за первым столом, — сказала мисс Прайс и указала Тине на стул рядом с Кевином.

Девочка, похоже, совсем не смущалась в незнакомой обстановке, с очаровательной улыбкой прошла перед классом, села на свободный стул и приветливо кивнула Кевину. Дети уже расселись.

— Тина, — сказала она, не переставая улыбаться, и протянула Кевину руку. Мальчик совсем потерял дар речи, осторожно пожал девочке руку и произнёс, слегка заикаясь, — К-кевин.

* * *

Эрик никак не мог сосредоточиться на объяснениях учительницы. Глаза слипались, голова была тяжёлой от недосыпа. Мать Эрика поднимала его рано. Как старший ребёнок в семье, он должен был привыкать к труду. Поэтому рано утром Эрик объезжал на велосипеде все соседние дома и разбрасывал к входным дверям