Л. А. Кейси Эйдин Серия: Братья Слэйтер — 3.5

Перевод: Екатерина Стрымбану

Редактура: Sunshine

Обложка: Ленчик Lisi4ka Кулажко

Вычитка: Виктория Горкушенко

Оформление: Виктория Горкушенко, Ленчик Lisi4ka Кулажко

Глава 1

Боль.

Боль в животе.

Сильная боль в животе.

Это то, что я сейчас испытывала… и все из-за проклятого печенья. Если в ближайшее время я не получу сладкое, хрустящее блаженство в свой урчащий живот, то приду в ярость, которая заставит Нико Слэйтера стыдится.

— Кила, пожалуйста, — захныкала я, чувствуя, что вот-вот расплачусь. — Просто дай мне немного этого печенья, я не скажу…

— Эйдин!

Я вздрогнула, когда его голос заполнил гостиную.

— Ах, черт побери, — пробормотала я себе под нос, стараясь не смотреть в сторону двери, где, как я знала, стоял он.

Вместо этого я сосредоточилась на красиво украшенной рождественской елке, стоявшей позади Килы.

Кила Дейли, которая по какой-то странной причине все еще оставалась моей лучшей подругой, сидела на диване и служила подставкой для моих распухших конечностей. За два дня до этого, гипс, который я носила на сломанной ноге в течение последних восьми недель, был снят. Мое колено и голень хорошо зажили, но все еще нужно было оберегать их, поэтому мне приходилось оставаться спокойной, а это означало, что мне приходилось много сидеть.

Меня не очень радовала перспектива сидеть на заднице двадцать четыре часа в сутки, но если это поможет моей ноге окрепнуть, тогда мне просто придется это сделать.

Затем я посмотрела на свое предплечье, вздохнув при виде недавно образовавшегося шрама. Рука зажила несколько недель назад, и Кейн заверил меня, что кожа ярко-красного цвета из-за того, что совершенно новая. Со временем она посветлеет.

Я надеялась на это, потому что в противном случае я представляла, что в будущем буду носить топы с длинными рукавами.

Кила вновь привлекла мое внимание, когда дьявольски ухмыльнулась мне, отправляя остаток шоколадного печенья в свой рот — сучка — затем посмотрела налево и подняла руки.

— Я не собиралась отдавать ей его, Кейн. Клянусь.

Я проигнорировала присутствие своего парня и сосредоточилась на сучке передо мной.

— Ты дерьмовая подруга.

Она снова оглянулась на меня и беззастенчиво пожала плечами.

— Я предпочту быть дерьмовой подругой, чем мертвой.

Я усмехнулась.

— Он не убил бы тебя за то, что ты дала мне кусочек печенья…

— Он убил бы ее, если бы она дала тебе печенье, — прервал меня хриплый голос.

Я раздраженно фыркнула и посмотрела на любовь всей моей жизни, который был одержим желанием заставить меня страдать. Я пристально уставилась на него умоляющим взглядом.

— Кейн, прошло восемь недель с тех пор, как я покинула больницу. Восемь недель. Мои нога и рука полностью зажили, а горло больше не болит. Меня до смерти тошнит от супа и мягкой пищи. Я беременна, а это значит, я всегда голодна, и эта дерьмовая еда больше не помогает. Пожалуйста, просто дай мне съесть пачку печенья.

— Целую пачку? — весело рассмеялась Кила. — Ты жирная чокнутая. Как просьба об одном печенье переросла в чертову целую пачку?

Я впилась пяткой в ее бедро.

— Заткнись, черт возьми, корова-предательница!

Она зашипела и поправила мою ногу, но сделала, как я просила, и закрыла рот.

— Эйдин, — вздохнул Кейн и потер виски.

В последние несколько недель он часто так делал.

— Я веду себя так строго не для того, чтобы расстраивать тебя, Куколка, но ты слышала доктора. Никакой твердой пищи, пока твое горло полностью не заживет. Еще несколько дней, и все будет хорошо. Зачем так рисковать? В первый раз, когда ты съела твердую пищу после пожара, у тебя в горле образовалась рана, и ее пришлось зашивать. Ты действительно хочешь снова пройти этот путь?

Кейн был тверд, когда говорил, но я видела эмоции в его глазах.

— Ты хочешь, чтобы тебе сделали еще одну операцию; не иметь возможности говорить, и питаться через трубку? Лично я не могу видеть тебя в таком состоянии. Это чуть не убило меня в первый раз.

Я вспомнила тот душераздирающий момент семь недель назад, когда проглотила кусок бутерброда с ветчиной, и мое горло пронзила боль. Один-единственный кусочек хлеба с твердой корочкой заставил мое и без того чувствительное горло разорваться. Это привело к болезненной ране, из-за которой я выплюнула ужасающее количество крови, что до смерти напугало тех, кто любил меня. Я заставила Гэвина и девочек расплакаться, а Кейна и моего отца чуть не довела до сердечного приступа.

Честно говоря, я и сама испугалась до полусмерти.

Боль после операции и необходимость питаться через трубку — отстой. Я была в полном беспорядке несколько недель. Это определенно то, чего я никогда больше не хотела испытать снова.

Никогда.

Я посмотрела на Кейна, затем на Килу, потом на свои пальцы, которыми играла с пушистым одеялом, укрывавшим Килу и меня.

— Нет, не хочу, — ответила я Кейну, но постаралась не поднимать головы, чтобы он не заметил, как на мои глаза навернулись слезы.

Ненавидела то, как легко я плакала по пустякам.

Беременность превратила меня в такую киску.

— Детка? — спросил Кейн.

Я шмыгнула носом.

Дерьмо.

— Я в порядке, — произнесла я и вытерла нос тыльной стороной ладони.

— Используй салфетку, грязнуля, — произнесла Кила, в ее тоне звучало отвращение.

Плача, я одновременно рассмеялась.

— Оставь ее в покое, Кила. — Кейн прищелкнул языком.

Она не обратила на него никакого внимания.

— Если ты вытрешь сопли об это одеяло, да поможет мне Бог, я убью тебя, Адо.

Я продолжила смеяться, остановившись, только когда у меня закололо в боку.

— Зачем ты заставляешь ее так смеяться? — проворчал Кейн. — В конечном итоге она причинит себе вред.

Я практически почувствовала, как Кила закатила глаза.

— Прекрати, здоровяк. Она беременна, а не сделана из стекла. Дай ей подзатыльник, я обещаю, она не сломается.

Кейн злобно ухмыльнулся.

— Дать ей — это то, о чем я в первую очередь беспокоюсь.

Глаза Килы загорелись удивлением.

— Не могу дождаться, чтобы посмотреть, каким ты будешь, когда она родит; с первого же дня ты будешь заворачивать бедного ребенка в пузырчатую пленку.

— Он будет супер-ребенком, избранным, если хочешь. Он