жилой". У неё были тёмные, острые, как бритва, глаза и лицо цвета некрепкого чая; это, а также конопляный воротник, украшенный, как он думал, бусами из лавового камня, привели его к немедленному предположению, что она была коренной американкой.

- Привет, меня зовут Теви, - сказала она голосом, полным энергии и энтузиазма. - Я не хочу тебя беспокоить, но мне интересно...

- Послушай, я не хочу показаться грубым, - начал Тиллинг, - но если ты что-то продаёшь, уверяю тебя, я ничуть не...

Она ухмыльнулась.

- Единственное, что я продаю, - это знания.

Уверенность в том, как она это сказала, заставила Тиллинга дать ей презумпцию невиновности.

- Знания, да? Можно сказать, что я недавно ушёл из карьеры продавца знаний, так что, юная леди... ты привлекла моё внимание.

- Великолепно. Мне просто интересно, знаешь ли ты Джерри и были ли вы с ним друзьями, потому что если нет...

- Я не знаю никого по имени Джерри.

- Ну, его настоящее имя - Джеронимус, если ты можешь в это поверить. Имя было слишком длинным, поэтому он просто сказал всем называть его Джерри. Джерри Орн. Парень, который раньше владел этим домом.

Тиллинг изо всех сил старался не смотреть на её грудь, которая была явно лишена лифчика под простой бледно-голубой блузкой.

- Ага, понятно. Ну, нет, я никогда не знал его. Агент по недвижимости сказал, что ему, кажется, было за восемьдесят.

- На самом деле за девяносто, - сказала Теви. - Он действительно что-то. До недавнего времени был острым как гвоздь, и никогда не терял разума.

- Правильно ли я понял агента по недвижимости? Мистер Орн ещё жив?

- Джерри... да, он всё ещё жив, всё в порядке. Сначала я приходила к нему время от времени. Но, в конце концов, это стало бесполезно.

Тиллинг кивнул, подозревая что-то вроде болезни Альцгеймера.

- Я понимаю. Агент сообщил, что он находится в доме престарелых.

- Да, место называется "Башни Безмятежности", но большинство людей называют его "Башни Маразма". Это высококлассное учреждение по уходу за больными с проблемами с памятью. Стоит целое состояние.

Тиллинг сообразил, что у Орна должна быть первоклассная страховка. И, возможно, когда-нибудь он и сам захочет оказаться в этом месте.

- Сначала у него отключился разум - слабоумие, понимаешь? Так что, он перестал узнавать, кто я такая, поэтому я перестала ходить. Я думаю, это только больше запутало его. А чуть позже у него была куча инсультов, так что он в значительной степени овощ. Не может говорить, не может двигаться, его нужно кормить с ложечки. Как-то так.

- Довольно мрачное окончание. Мне жаль это слышать. Я только надеюсь, что у него была полноценная жизнь.

- О, да, была, это точно. Такая, что и не поверишь.

Тиллингу это показалось интересным, но он позволил этой теме ускользнуть.

- Итак, Теви. Расскажи мне об этих знаниях, которые ты продаёшь.

- Я гарантирую тебе, что эта информация тебе будет интересна.

- А насколько эта информация облегчит кошелёк пенсионера?

Здесь снова появилась её сияющая улыбка.

- Всего на тридцать баксов!

- М-м-м, - пробормотал Тиллинг, сузив глаза. - Я даже не знаю.

- Ну и ладно, - сказала она. - Хорошего дня. Надеюсь, тебе понравится твой новый дом, - а потом она повернулась и стала уходить.

Один раз лох, всегда лох, - сказал себе Тиллинг.

- Хорошо, Теви. Тридцать долларов.

Она повернулась и вскочила обратно.

- Отлично! Пойдём! В подвал...

* * *

Ему пришлось практически спрыгнуть вниз по лестнице из-за своего колена, в то время как она буквально туда слетела. Как только он сделал это сам, он обнаружил, что запах плесени, возможно, стал ещё сильнее.

- Ого, - сказала Теви. - Я всё ещё чувствую этот запах, даже спустя столько времени.

- Плесень, да...

- Нет, не этот. Тот дымный, горький запах. Ты чувствуешь его?

Тиллинг кивнул.

- И даже наверху тоже немного, вроде дыма, а камина нет. Ты не знаешь, был ли когда-нибудь в доме пожар?

- Пожара не было, - сказала она, подходя к шкафу с решётчатой дверцей. - Это дурман и пейот, а также некоторые другие вещи, о которых он никогда мне не рассказывал.

Интересно, - подумал Тиллинг.

Он знал, что такое дурман и кактус лофофора или пейот, но решил пока держать это при себе.

Пусть продолжает говорить...

Он всегда считал, что разумнее меньше говорить и больше слушать, особенно при встрече с незнакомцем.

- Ты не замечал здесь ничего странного? - спросила она.

Теперь она наклонилась, чтобы возиться с защёлкой на решётчатом шкафу, и Тиллинг не мог не заметить её очерченную задницу и груди без бюстгальтера, покачивающиеся в блузке.

Чёрт возьми, - подумал он. - У этой девушки тело, словно...

- Странное? Эм-м-м, кроме запаха, нет, я ничего не замечал.

Она выпрямилась и повернулась к нему лицом. В её позе и выражении лица было что-то живое, восторженное; она не могла не понравится Тиллингу, несмотря на то, что он практически ничего о ней не знал.

Я просто впустил совершенно незнакомого человека не только в свой дом, но и в свой подвал. Она могла бы выстрелить в меня из пистолета, ограбить и убить, и никто даже не услышал бы ни звука.

Но это, как знал Тиллинг, было его более тёмным, пессимистичным "я".

Может быть, она осматривает дом, чтобы какой-нибудь большой неуклюжий бывший зэк мог прокрасться сегодня ночью, пока слабый старик спит, а затем обчистить меня?

И тут он чуть не расхохотался.

Здесь нечего брать, кроме лампового телевизора двадцатилетней давности и десятилетней микроволновки.

- Что смешного? - спросила она, заметив, что он улыбается без видимой причины.

- Ничего, я просто так. Извини, что ты сказала? О, нет, я не замечал здесь ничего странного.

- Разве этот подвал не выглядит меньше, чем верхний этаж дома?

Тиллинг огляделся, затем остановился.

- Ну, теперь, когда ты упомянула об этом, да, я полагаю, что это так, - затем более продолжительная пауза - это была не просто сила внушения - и поднятая бровь. - Ты же не собираешься сказать мне, что здесь внизу есть