обнаружил у меня никаких опасных веществ. Интересно. Содержимое шприца успело раствориться, или доктор просто плохо искал? А зачем у него на столе стояла эта раздражающая щелкающая штука? Очевидно же, чтобы отвлечь меня!

По дороге домой Рустем рассказывал о забытых мной событиях. И его слова казались очень логичными.

– Послушай, – у меня вдруг мелькнула догадка, – неужели мы никогда не ссоримся?

Муж рассмеялся.

– Ссоримся! Но недолго и всегда друг друга прощаем. Правда, ты все еще сердишься на меня из-за картины, но я надеюсь, ты ее однажды полюбишь.

Хм… Картина действительно ужасна. Но почему-то мне казалось, что я, та я, настоящая, которую не могу вспомнить, избавилась бы от этого чудища и никакая ссора этому бы не помешала.

И еще у меня началась паранойя. От самой клиники за нами неотрывно летел незнакомый, а, может, и знакомый флай.

– Рустем, поверни, пожалуйста, здесь, быстрей! – воскликнула я и, как только он повернул и пролетел немного, попросила вернуться на прежний маршрут.

В ответ на удивленное выражение лица мужа пояснила:

– Показалось, что там что-то знакомое. Но я ошиблась. Прости.

– Ничего, любимая, – ответил он и положил теплую ладонь мне на коленку, – все вспомнится, я не сомневаюсь. Завтра мы отправимся с тобой в круиз по планетам Соглашения. Ты ведь так об этом мечтала.

«Мечтала?» – подумала я, улыбаясь Рустему и старательно делая вид, что счастлива. Может и мечтала, но прямо сейчас я не помнила даже, что есть вообще какие-то планеты и на что они соглашались. Мне снова стало страшно. Но хотя бы чужой флай больше не летел за нами.

Сборы не заняли много времени. Рустем упаковал несколько своих и моих вещей на случай разной погоды. Должна признать, одежда мне понравилась. Ее определенно могла купить я. Еще в сумку попали кое-какие предметы гигиены и косметика. Украшения брать не стали, решили запереть их в сейфе. И вот тут меня опять заклинило. Потому что в этом самом сейфе лежали аккуратные стопочки денежных пачек, а украшений у меня оказалось много! И они явно стоили дорого. Я не помнила, были ли мои родители бедными или богатыми, но, кажется мне, что работая в околоземной оранжерее так много не заработать.

Кстати, о родителях. Рустем рассказал мне о них. Правда, немного, но это скорее потому, что я все время перебивала. В гости мы к ним не поехали, опять же из-за Рустема. Не хотел их расстраивать моей потерей памяти. С подругами тоже все получилось нескладно. Они, судя по рассказам мужа, были. Но и к ним мы не поехали. Ведь женщины такие болтушки, пока мы будем путешествовать, кто-то обязательно с сочувствующим видом поинтересуется, хорошо ли дела у дочери и вернулась ли память. А в космосе сложно со связью. Зачем создавать маме и папе риск преждевременной смерти от стресса? Ну я, конечно, согласилась с его доводами. Вообще складывалось ощущение, что Рустем меня действительно любит и оберегает. И, кажется, я сама начинаю в него влюбляться.

Утром мы дружно позавтракали. Ах… Если у нас такие романтические завтраки каждый день, то я просто на вершине блаженства. Рустем чудесный! Нежный, внимательный, заботливый. А еще умный и симпатичный. Пожалуй, такому мужу я могла бы простить единственную слабость в виде уродливо нарисованной картины. В конце концов, имеет же он право на недостатки.

По дороге в космопорт никто за нами не летел, и я почти перестала верить, что вокруг меня какой-то заговор. А уж при виде блистающего двадцатипалубного красавца, на котором мы полетим в круиз, так и вовсе все сомнения растаяли без следа.

Нас проводили в каюту первого класса. Не знаю, кто придумал такое название, но слово «каюта» в моем понимании – просто комната на корабле. А «каюта первого класса» – большая и красивая комната. Но нам выделили апартаменты, по площади примерно как наша с Рустемом квартира. А по удобству даже лучше. И, что радовало, вообще без картин!

Стюард принес обед и расписание путешествия. Заметив, что первые три дня не будет совершенно ничего интересного, мы решили обследовать корабль.

Да! Определенно, тот, кто составлял полетный план, был умным человеком. Все ближайшие планеты нашей звездной системы мы увидим только на обратном пути. Очень мудро! Потому что пассажиры решили, что сидеть по каютам скучно, и отправились тратить деньги в бары, рестораны, казино, концертные залы, бассейны и еще с десяток разных развлекательных заведений, которые можно было найти абсолютно на всех палубах.

Мы с Рустемом, точнее, только он, тоже потратил не одну тысячу купюр. И он не жалел денег на меня. Точнее, все деньги были потрачены только на меня. Приятно, а к достоинствам мужа прибавилась еще и щедрость.

Вечером третьего дня нас пригласили на ужин с капитаном. Правда, я чувствовала себя слегка не в своей тарелке. Сложно рассказывать о том, где прошел наш медовый месяц, если не помнишь его. Зато Рустем рассказал и капитану, и мне. Оказывается, довольно скромно, но зрелищно – в подводном отеле. Ну… Я вполне могла бы согласиться на такое. Наверное.

Внезапно корабль дернулся, и в ту же секунду заверещала сирена.

Капитан вскочил и побежал в сторону рубки, а мы с Рустемом пошли следом за стюардом в свою каюту. Едва вошли, сирена затихла, а из динамиков раздался голос капитана, сообщивший о нападении неизвестного корабля.

Я с ужасом взглянула на мужа. Он тоже выглядел испуганным. Как мне показалось, даже сильней меня.

Капитан выдал четкие инструкции, как действовать, и мы, следуя им, быстро облачились в скафандры и вошли в небольшую кладовку, точнее, я думала, что это кладовка. На самом деле, комната наглухо закрывалась изнутри и превращалась в надежную спасательную капсулу.

Мы сели рядом. Рустем держал мою руку в перчатке скафандра и смотрел на меня словно в последний раз.

Мне было очень, очень страшно, но я боялась говорить об этом, чтобы не ухудшить и без того паническое состояние мужа.

Минут десять все было тихо. Потом корабль снова тряхнуло. Я чуть не упала. Побледневший Рустем пристегнул меня защитными ремнями. Сам же остался сидеть так.

Я чувствовала, что он хочет что-то сказать, но собирается с мыслями. Наконец:

– Лика, ты самое драгоценное, что было в моей короткой жизни.

Снаружи кто-то уже выламывал двери нашей капсулы. У меня текли слезы. Я понимала – мы прощались друг с другом!

– Любимая. Я никогда не навредил бы тебе. Все изменилось, теперь ты смысл моего существования. Клянусь, я найду способ, и мы будем вместе. Только, пожалуйста, никому не говори обо мне. Ты сделаешь это?

– Рустем, – я уже ревела навзрыд, – что ты такое говоришь. Пожалуйста, мне и так страшно!

– Люблю тебя, – с какой-то невообразимой тоской