Сергей Соколов Опустевший перрон
Глава 1. Сергей– Станция «Щелковская». Конечная. Поезд дальше не идет. Просьба покинуть вагоны – мягкий голос диктора вытащил Соколова из грустных мыслей. Встав с непривычно мягкого кресла и поправив морской китель Соколов оглянулся вокруг. Люди спешили выскочить из синего вагона и помчаться по делам. Ритм большого города, окутанного сетью подземных линий, диктовал свои правила в современном мире. Каждый житель знал и четко представлял, в какой вагон лучше войти, чтобы оказаться по ближе к выходу и поспешить в каменные джунгли, скорее оказаться дома, выполнить домашние дела, прочитать пару строк в электронной книги или надолго зависнуть в скользящих постах инстаграмма, с надеждой быстрее проснуться и утром отправиться опять по будничному кругу. «Разве это жизнь?!» – подумал Сергей и не спеша вышел на некогда родной станции. Он наблюдал спины удаляющихся людей, абсолютно разных – каждый со своей историей, мыслями, чувствами. Люди стремились выскочить из подземного плена и вздохнуть чистый воздух вечерней Москвы. Сергей не спешил, его вечерний воздух оставался на это станции. На обыкновенной станции спального района, затерянного на востоке столицы. Но для него это станция была необыкновенно родной, дорогой и близкой. Именно здесь несколько лет назад он познакомился с веселой девушкой с добрым сердцем, черными волосами, яркими черными глазами и нежным именем Настя. Именно здесь зародилось то чувство, которое принято называть любовью. «Но действительно ли была у нас любовь» – подумал Сергей. Нервно закрывшиеся двери заставили вздрогнуть и прийти в себя. В очередной раз поправив китель, на котором грозно был закреплен знак отличия «командир корабля», он вздохнул. Безмолвная толпа людей уходила с перрона. Только несколько влюбленных и по-настоящему счастливых пар украшали всю мрачную атмосферу спальной станций. Он подошел к третьей колонне от начала южного вестибюля. В сознании сразу вспомнилось то первое объятие, которое Настя подарила ему. Как это было давно и как хотелось остаться навсегда в тех мгновениях. Невозможно забыть те прикосновения, в которых чувствовалась нежность и ласка, которая она могла подарить Сергею. Тогда Настя первая сделала шаг к еще робкому мальчишке, который с гордостью носил на плечах погоны старшего лейтенанта. Настя одинаково осторожным и нежным прикосновением взяла его за затылок, впившись стройными пальцами в густые волосы, встав на носочки, она прижалась своей холодной кожей лица к его горящим щекам. Сергей затаил дыхание. Их губы нашли друг друга, такие горячие, молодые, счастливые. Не было слышно мчащегося поезда, спешащих людей, надоевших объявлений диктаторов постоянно твердящих одно и тоже. Казалось, что станция над ними открылась и яркие ночные звезды с темного неба улыбались и освещали тот счастливый момент, когда весь мир останавливался перед ними. Тем временем перрон окончательно опустел. Так всегда бывает на конечных станциях. На какие-то мгновения наступает тишина и только из тьмы туннеля несколько весело начинает нарастать стальной звук. Поезд пытается вырваться из темноты для того, чтобы ворваться в освещенный зал – только с одной целью – очередных вечно спешащих людей отвезти поближе к свои домам. И как только поезд оказывается на станции, перрон в очередной раз наполняется людьми. Это похоже на волны, весело набегающие на берег и так же весело убегающие в океан. Эту идиллию – пустоту, горячие воспоминания и близкий звук состава прервал мокрый нос, воткнувшийся в руку Соколова. Сергей опустил взгляд и увидел рядом с собой золотистого лабрадора с грустными глазами. Соколов присел с псом рядом и погладил его за ухом. Пес наклонил голову в бок и глухо заскулил. – Ты откуда такой взялся?! Потерялся? – спросил Сергей, понимая, что ответа он так и не дождется. Грустные глаза лабрадора напомнили ему, как это станция стала последней точкой в отношениях с той милой девушкой с красивыми черными глазами. В памяти всплыли воспоминания, как здесь, среди этих колонн, в толпе бегущих людей по своим делам они стояли и смотрели друг другу в глаза, он и она. Он хотел ее увезти с собой к холодным водам Тихого океана, где был его корабль, его экипаж, его граница, которую он охранял. Она не могла и не хотела. Это было понятно без слов. В тот момент не хватало воздуха, только сдавленный звук поезда, атмосфера наполненная горечью и люди, спешащие по делам, не давали окончательно сойти с ума в столь драматичный момент, когда их любовь растворялась в этой вселенной. Тишина, пустота, тупик. И как в тот первый раз, Настя первая сделала шаг, только уже не к мальчишке, а к командиру корабля, который с гордостью носил на своих плечах погоны капитан-лейтенанта. Она также одинаково осторожным и нежным прикосновением взяла его за затылок, впившись стройными пальцами в его густые волосы, встав на носочки, она прижалась своей холодной кожей лица к его горящим щекам. Сергей затаил дыхание и ждал поцелуя. Настя его обняла, как в последний раз. «А был ли этот раз последний?» – подумал он. И только губы уже не нашли друг друга, а из уст Насти слетела хлесткое как пощечина: – Мой отчаянный, искренний я остаюсь, прости. От станции отъезжал поезд в темноту, она уходила вдаль. «Все кончено, это точка!» – загорелась в нем злость «Что же я наделала» – сходила она с ума, шагая прочь. Слезы, мысли, страх, боль. «Настя, стой!» крикнул он не произнеся ни слова – в никуда. Он был скован – внутри пустота и только сердце: «Останови ее». И только злая обида: «Нет, уходи!» – как будто отказали тормоза всей жизни, и он летел в пропасть. Слезы скатывались внутрь, оставляя пылать лицо, отчаяние сковало горло с каждым ее шагом от него. Он отвернулся и зашагал к подошедшему поезду. Он уже не увидел, как Настя остановилась, обернулась в надежде увидеть его взгляд. Она, облокотившись на пыльную стену вестибюля, сползла на холодный мрамор, пронизанная злостью, страхом, уничтоженным счастьем, смотря, как его силуэт скрывается в вагоне синего метро. «Такого же синего, как его волны» – зло сравнила она. А он действительно мчал к морю. Из синего вагона, он пересел в красный аэроэкспресс, который привез его к стальной птице. Стремительно сменив часовые пояса, он оказался на берегу той бухты, на которой он всегда хотел, чтобы она побывала. Сидя на берегу бухты, окруженной скалами, на которых пытались удержаться деревья, Соколов пил из горла медовый Джек сжигая свою горечь алкоголем. Крик чаек и бесстрашная нерпа грустно разделяли его отчаяние. Но между черной линией горизонта и