- 1
- 2
Дима Завров Билет в новую жизнь
– Здравствуйте! Мне на шестьдесят поездок, – попросила пожилая женщина и печально улыбнулась. Ее голос тонул в шуме от турникетов и разговоров у кассы. – Возьмите проездной сразу на год, это выгоднее, – подсказала кассир. – Год для меня – почти вечность, такой едва ли мне еще пригодится, – ответила дама, старательно пряча в улыбку боль от приближения неотвратимой смерти. Она замерла на секунду, ожидая вопроса. Но кассир лишь молча отвела глаза. Женщина вздохнула, поправила выпавшую из-под красного берета прядь и двинулась к турникетам. Взгляд кассира привычно скользнул вдоль очереди и замер у электронного терминала. Большой бронированной коробки, гордо выпятившей вперед плоский экран. Безмолвный конкурент. С каждым днем людей у него все больше. Подлая железка. Ей детей кормить не надо, сама-то от розетки питается, а мне каково без работы будет? Она покосилась на обведенное в журнале объявление: «конкурс Экскурсоводов», печально вздохнула – все духу не хватает позвонить. Прогресс неумолимо наступал на пятки. Ей всегда нравилось метро. Сначала она была дежурным у эскалатора, но их внезапно автоматизировали, и дежурных, не желая ссориться с профсоюзом, отправили на курсы кассиров. Пригодилось ее школьное знание английского, как раз к Чемпионату Мира по футболу пошел набор, чтобы иностранцам билеты продавать. А теперь вот и здесь машины подсидят, и на старости лет вновь работу искать придется. «Ну да ничего, я на тебя управу найду! Уроню случайно чашку кофе тебе на микросхемы, вот тогда поговорим, как ты тут нас всех заменишь, – погрозила она кулаком врагу. Но терминал лишь устало моргнул лампочкой на табло.***
Старый поезд мчался, дребезжа потрепанными вагонами, по маршруту, которым ходил уже лет тридцать. Кузьмич сидел в кресле машиниста задумчивый, в какой-то полудреме. Кисть на регуляторе, а взгляд летит за фотонами света вперед сквозь темноту тоннеля. Мерно покачивается на тумблере пластиковая балерина в крошечных пуантах – подарок дочери, его талисман. Работа машиниста непыльная, но даже у водителя автобуса или трамвая больше инициативы, а тут – ни разогнаться ни сбавить скорость нельзя – всегда в ритме, как пульс города. Пронзительно пискнул интерком. Кузьмич нажал на кнопку: – Да, машинист слушает, – сдержанно, четко по уставу ответил он. На его памяти всякое бывало, редко, когда без причины беспокоят. – Командир, какая следующая? – пробормотал хриплый, заметно пьяный голос. – Трубная, – неохотно ответил Кузьмич и повесил трубку. Вновь сигнал. – Да. Машинист слушает. – Не хочу пересадку делать, давай полтинник накину, а ты на серую ветку свернешь? – под хохот спутников спросил тот же голос. – Нет, – ответил Кузьмич коротко, уже понимая, что и этот звонок не последний. Главное не вступать в длинные дискуссии, это только провоцирует. Опять запищал интерком. Надо взять, а как не брать – обязан ответить, а вдруг что случилось. Пожар, с дверьми что-нибудь или собака рожает. Всякое в поезде случиться может. Кузьмич нажал кнопку. – Да. – А это машинист слушает? – Да. – А почему по форме не представились? Мы с коллегами хотели бы знать, с кем имеем дело. Ну так что, согласен? А то поворот проедем. – Я уже вызвал полицию. У вас, – Кузьмич посмотрел на табло, – шестой вагон, они к вам на станции зайдут, с ними и договоритесь. Быстро вас упакуют и доставочку организуют. Было слышно, как кто-то громко спросил, шестой ли у них вагон и, получив утвердительный ответ, стал осторожнее. – Тогда у нас последняя просьба. – Какая? Сигарету выкурить напоследок? Голос сделал паузу, набирая воздуха: – Отвезите нас на Жигулевскую. И динамик захлебнулся в хохоте компании на том конце коммутатора. Кузьмич усмехнулся и отпустил кнопку. Ну хоть дочери будет что рассказать.
***
– Друзья! Должен вам признаться, что эта традиция, которая длится уже целых семь лет, собираться вот так, в вагоне метро, в годовщину нашего славного выпуска, сейчас смотрится как экстрим, хотя во времена студенчества, когда мы сидели с одним батоном белого хлеба и майонезом к нему в виде закуски, нам это казалось вполне логичным и рациональным. – Вадим поднял пластиковый стаканчик. – За возвращение к истокам! Трое молодых людей в отутюженных шелковых костюмах с провокационно уложенными в нагрудный карман платочками, хохоча, чокнулись и разом опустошили содержимое стаканов. Кеша и Антон склонились над импровизированным походным столом, закрепленным между двух кресел в углу вагона. Антон увлеченно накладывал свежеприготовленный оливье, а Кеша закусывал бутербродами. Пассажиры тихо и без ругани, стараясь не замечать, переходили в противоположную часть вагона. Портативная колонка звенела веселой, знакомой с детства музыкой из советских мультфильмов. В такт музыке подскакивали на изношенных рельсах тарелки и стаканчики. – Кстати, а чего ты Светку не позвал? Вы же с ней в метро и познакомились, – спросил Антон у Кеши. – Да, ну вы же знаете, я как раз после такой вот гулянки и уснул у нее плече, а она заботливая, интеллигентно подождала, когда я проснусь, даже станцию свою проехала. Думала, что я заучился немного и над конспектом заснул. А не позвал потому, как не хочу в обезьянник ее тащить, куда мы, возможно, загреми. Зря ты так с машинистом, Антош, так бы еще посидели, а сейчас нас полиция выпрет, не успеем даже салат доесть, – с этими словами Кеша принялся уплетать оливье с удвоенной силой. – Сейчас камеры везде, так и так бы пришли, – отмахнулся Антон. – Да ладно вам, – примирительно начал Вадим, – ты, главное, саксофон не забудь. На Цветном Бульваре как раз место знаю хорошее, там акустика – закачаешься. Поезд дернулся и остановился. В раскрытую дверь вошли, скучая и озираясь, двое сотрудников полиции. – О, это к нам, – рассмеялся Вадим. – Я полагаю, господа официанты явились за расчетом, что-ж, чаевых пусть не ждут, обслуживание тут никакое. – Хотя кухня какая изысканная, – запихивая в рот остатки колбасы, заметил Антон. Полицейские скороговоркой представились, невнятно махнули около козырька, отдавая честь, и потребовали документы. Друзья, не торгуясь, отдали. Этот ритуал был им знаком. Под хихиканье пассажиров они покинули поезд. Отделение, больше похожее на кладовку, находилось прямо на станции. Стены выкрашенные в казенный зеленый цвет, казалось, повидали многое. За гнутыми прутьями решетки сидел довольно крупный и буйный бородач, поэтому, выписав штраф, друзьям раздали паспорта и выгнали взашей. Молодые люди перешли на Цветной Бульвар и,
- 1
- 2