подкрашивая губы. – В их созвездии принято оказывать внимание женщине, чей мужчина в отъезде.
– Так вот как это называется, – взревел Петров и врезал букетом по дверке встроенного шкафа.
Взрывунчики взорвались все разом. В спальне запахло марсианскими непрозрачными ледышками. Дверка шкафа отъехала в сторону, и за ней обнаружился сменщик Петрова Сидоров. Из одежды на нем были только носки.
– Бу? – повернулся посиневший «баклажан» к Аэлите. – Бу?! Крхр?!!
– Да ну вас, – махнула та рукой.
Подскочив к Сидорову, «баклажан» замолотил по нему отростками. Сидоров не отбивался, лишь прикрывал голову.
Петров расхохотался так, что из глаз потекли слезы. Отсмеявшись, он оттащил «баклажана» от сменщика и бросил Сидорову его астрокомбинезон.
– Пойдем, мужики, выпьем, – сказал Петров, всовывая бластер в кобуру. – Внизу в баре отличный виски. Я плачу.
– Хр, – кивнул «баклажан» и пошел к двери.
Надо же. Как насчет выпивки, так и перевода не потребовалось, удивился Петров и зашагал следом. Одевшийся Сидоров дышал ему в затылок.
Толкаясь плечами, они вышли в коридор и плотно закрыли за собой дверь.
***
Закончив, «огурец» уставился на меня веселыми глазами: – Понравилось? – Неплохо, – промямлила я. Не признаваться же ему, что его рассказ меня потряс. Один известный мне Петров уперто скрывает от меня некоторые детали своей биографии. Говорит, подрастешь – узнаешь. Сейчас выясню, он ли швырялся взрывунчиками. Если он – припру его к стенке при встрече. Будет знать, как темнить. – У меня есть один знакомый землянин Петров, – продолжила мямлить я. – Говорят, когда-то, еще до женитьбы, он в поисках себя зафрахтовался в какую-то межгалактическую экспедицию и круто там прославился. И еще, говорят, на Альдебаране его чтут как национального героя. Мой Петров и ваш Петров – это один и тот же человек? «Огурец» кивнул. – Вы, похоже, сами из созвездия Тельца. С какой из звезд? – С Альдебарана. – Этот альдебарановский посол, случайно, не ваш родственник? – Троюродный брат, – улыбнулся «огурец». – От него я все и знаю. С Петровым они потом крепко сдружились, несмотря на бластер. Ну, кто следующий? – Наконец-то! – взвился кассиопеец. – Я вам сейчас такое расскажу! Услышав название его истории и имя героя, я перестала дергаться. Считаете, необыкновенных совпадений не бывает? А вот и фиг. Не в этот раз.
*** Петров и индейцы Перед дверью Петров просмотрел вопросник, полученный от Сидоровой. Дойдя до вопроса, что делал подозреваемый в ночь убийства, еле сдержался, чтоб не заржать. Ржать было нельзя. Микрофон на груди фиксировал даже шорох мушиных лапок. Петров открыл дверь. Посередине огромной полупустой комнаты стояла инвалидная коляска. Обмотанный проводами и трубками, человечек в ней не шевелился и дышал с трудом. – Пожалуйста, сядьте, – прозвучал механический голос. «Why not, – подумал Петров. – Что он мне сделает?» – Не вздумай садиться напротив, – заорала в ухе Сидорова. – Не смотри в глаза. Я тебя предупреждала – это опасно! Петров поморщился. Сидорова преувеличивает. Подозревает калеку бог знает в чем. Ну какой из него манипулятор? Как он может убить кого-то чужими руками? Ладно, буду косить, как заяц, лишь бы заткнулась. Оглянувшись, Петров заметил то, что не сразу бросилось в глаза. Вдоль ярко освещенной солнцем стены стояли в ряд пять разных стульев. Петров выбрал стул с высокой спинкой и резными подлокотниками, поставил перед коляской, сел и выпрямил спину, старательно отводя взгляд в сторону. – Хороший выбор, – произнес механический голос. – Многое о вас рассказывает. Вы меня боитесь? «Вот еще! – фыркнул про себя Петров. – Я не боюсь, я следую инструкциям». Он поерзал, скрестил ноги, посмотрел в одну сторону, в другую, дернулся и встретился с калекой взглядом. В следующее мгновение мир вокруг исчез. Исчезла инвалидная коляска с калекой. Исчезла комната со стульями у стены. Исчез микрофон на груди. Петров несся сквозь плотный, как спрессованная вата, туман. Его тело грубело, раздавалось, наливалось силой. И каждая клеточка этого тела, кажется, знала, что ждет ее впереди. Внезапно туман рассеялся, под ногами Петрова зазвенела твердая, как сталь, земля. Его захлестнула волна страха, захватило чувство смертельной опасности. Он был буйволом, за которым с криками гналась орда индейцев с томагавками и копьями. В носу горчило от запаха полыни. Ноги подкашивались от усталости и боли. Из правого бедра струйкой бежала на сухую траву кровь. У края обрыва Петров затормозил, вспарывая землю копытами. Глянул вниз – дна ущелья не было видно. Может быть, его вообще не существовало. «На вертел не пойду, – решил Петров. – Успею, если что, спрыгнуть. Оттуда не достанут». Он развернулся. Наклонил голову. Разъяренно покачал рогами, радостно ощутив их мощь. Взметнул копытом фонтан пыли. И ринулся на врага. Он расправился почти со всеми до того, как вождь вонзил в его сердце копье. Вонзил – и замер. Взглянув в глаза вождю, Петров понял, что свободен. Шатаясь, он добрел до обрыва. И прыгнул. Он падал, падал, падал, падал и клялся, что, если выживет, никогда больше не обзовет Сидорову дурой. …Когда сознание вернулось, Петров снова сидел напротив инвалидной коляски. – Спасибо, – произнес металлический голос. – Я испытал массу эмоций. Вы настоящий воин. Хотите повторить в другой ипостаси? – Why not, – сказал Петров. – Но сначала разберемся, как вы убили дворецкого. ***
Не успела я открыть рот, чтобы похвалить кассиопейца и объявить состязание завершенным, как мои планы поломал рыжий. Погрозив мне пальцем, он заявил, что никому не позволит лишить его права голоса, тем более что у него тоже есть офигенная история. Мне пришлось смириться.
*** Петров и ученые мужи Петров метался по подвалу, нервно постукивая гаечным ключом по желтым кирпичам. Проход не обнаруживался. Из гроба за спиной доносилось мерное похрапывание. «Не найду, пока спит, мне капец, – холодел Петров. – Припомнит все. Монстр. Разлегся в гробу, будто он на каникулах». Этажом выше раздались крики, в подвале запахло озоном, и на ржавой бочке возникло худосочное существо в белом. Увидев Петрова, оно побледнело, как испуганная треска, и поджало ноги. – Не буди его. – Петров погрозил существу ключом и простучал три кирпича. «Где этот чертов проход сегодня? Где?» – Шеф! – донеслось от гроба. – Шеф! Петров обернулся. Недокормленный сполз с бочки и тыкал в спящего черенком лопаты. – Оу, – взвыл Петров и шмякнул по стене наугад. Стена исчезла. В открывшемся помещении вокруг агрегата размером со слона суетились
Закончив, «огурец» уставился на меня веселыми глазами: – Понравилось? – Неплохо, – промямлила я. Не признаваться же ему, что его рассказ меня потряс. Один известный мне Петров уперто скрывает от меня некоторые детали своей биографии. Говорит, подрастешь – узнаешь. Сейчас выясню, он ли швырялся взрывунчиками. Если он – припру его к стенке при встрече. Будет знать, как темнить. – У меня есть один знакомый землянин Петров, – продолжила мямлить я. – Говорят, когда-то, еще до женитьбы, он в поисках себя зафрахтовался в какую-то межгалактическую экспедицию и круто там прославился. И еще, говорят, на Альдебаране его чтут как национального героя. Мой Петров и ваш Петров – это один и тот же человек? «Огурец» кивнул. – Вы, похоже, сами из созвездия Тельца. С какой из звезд? – С Альдебарана. – Этот альдебарановский посол, случайно, не ваш родственник? – Троюродный брат, – улыбнулся «огурец». – От него я все и знаю. С Петровым они потом крепко сдружились, несмотря на бластер. Ну, кто следующий? – Наконец-то! – взвился кассиопеец. – Я вам сейчас такое расскажу! Услышав название его истории и имя героя, я перестала дергаться. Считаете, необыкновенных совпадений не бывает? А вот и фиг. Не в этот раз.
*** Петров и индейцы Перед дверью Петров просмотрел вопросник, полученный от Сидоровой. Дойдя до вопроса, что делал подозреваемый в ночь убийства, еле сдержался, чтоб не заржать. Ржать было нельзя. Микрофон на груди фиксировал даже шорох мушиных лапок. Петров открыл дверь. Посередине огромной полупустой комнаты стояла инвалидная коляска. Обмотанный проводами и трубками, человечек в ней не шевелился и дышал с трудом. – Пожалуйста, сядьте, – прозвучал механический голос. «Why not, – подумал Петров. – Что он мне сделает?» – Не вздумай садиться напротив, – заорала в ухе Сидорова. – Не смотри в глаза. Я тебя предупреждала – это опасно! Петров поморщился. Сидорова преувеличивает. Подозревает калеку бог знает в чем. Ну какой из него манипулятор? Как он может убить кого-то чужими руками? Ладно, буду косить, как заяц, лишь бы заткнулась. Оглянувшись, Петров заметил то, что не сразу бросилось в глаза. Вдоль ярко освещенной солнцем стены стояли в ряд пять разных стульев. Петров выбрал стул с высокой спинкой и резными подлокотниками, поставил перед коляской, сел и выпрямил спину, старательно отводя взгляд в сторону. – Хороший выбор, – произнес механический голос. – Многое о вас рассказывает. Вы меня боитесь? «Вот еще! – фыркнул про себя Петров. – Я не боюсь, я следую инструкциям». Он поерзал, скрестил ноги, посмотрел в одну сторону, в другую, дернулся и встретился с калекой взглядом. В следующее мгновение мир вокруг исчез. Исчезла инвалидная коляска с калекой. Исчезла комната со стульями у стены. Исчез микрофон на груди. Петров несся сквозь плотный, как спрессованная вата, туман. Его тело грубело, раздавалось, наливалось силой. И каждая клеточка этого тела, кажется, знала, что ждет ее впереди. Внезапно туман рассеялся, под ногами Петрова зазвенела твердая, как сталь, земля. Его захлестнула волна страха, захватило чувство смертельной опасности. Он был буйволом, за которым с криками гналась орда индейцев с томагавками и копьями. В носу горчило от запаха полыни. Ноги подкашивались от усталости и боли. Из правого бедра струйкой бежала на сухую траву кровь. У края обрыва Петров затормозил, вспарывая землю копытами. Глянул вниз – дна ущелья не было видно. Может быть, его вообще не существовало. «На вертел не пойду, – решил Петров. – Успею, если что, спрыгнуть. Оттуда не достанут». Он развернулся. Наклонил голову. Разъяренно покачал рогами, радостно ощутив их мощь. Взметнул копытом фонтан пыли. И ринулся на врага. Он расправился почти со всеми до того, как вождь вонзил в его сердце копье. Вонзил – и замер. Взглянув в глаза вождю, Петров понял, что свободен. Шатаясь, он добрел до обрыва. И прыгнул. Он падал, падал, падал, падал и клялся, что, если выживет, никогда больше не обзовет Сидорову дурой. …Когда сознание вернулось, Петров снова сидел напротив инвалидной коляски. – Спасибо, – произнес металлический голос. – Я испытал массу эмоций. Вы настоящий воин. Хотите повторить в другой ипостаси? – Why not, – сказал Петров. – Но сначала разберемся, как вы убили дворецкого. ***
Не успела я открыть рот, чтобы похвалить кассиопейца и объявить состязание завершенным, как мои планы поломал рыжий. Погрозив мне пальцем, он заявил, что никому не позволит лишить его права голоса, тем более что у него тоже есть офигенная история. Мне пришлось смириться.
*** Петров и ученые мужи Петров метался по подвалу, нервно постукивая гаечным ключом по желтым кирпичам. Проход не обнаруживался. Из гроба за спиной доносилось мерное похрапывание. «Не найду, пока спит, мне капец, – холодел Петров. – Припомнит все. Монстр. Разлегся в гробу, будто он на каникулах». Этажом выше раздались крики, в подвале запахло озоном, и на ржавой бочке возникло худосочное существо в белом. Увидев Петрова, оно побледнело, как испуганная треска, и поджало ноги. – Не буди его. – Петров погрозил существу ключом и простучал три кирпича. «Где этот чертов проход сегодня? Где?» – Шеф! – донеслось от гроба. – Шеф! Петров обернулся. Недокормленный сполз с бочки и тыкал в спящего черенком лопаты. – Оу, – взвыл Петров и шмякнул по стене наугад. Стена исчезла. В открывшемся помещении вокруг агрегата размером со слона суетились
