© Copyright. All Rights Reserved

Пролог

«Люблю…» – шептали мы друг другу, купаясь в нежностях рук и глаз. Мне не доводилось переживать счастливей момента, нежели те мгновенья, проведенные с ней, с ее сладкими губами, что своими гранями разжигали мои порывы, с ее ресницами, что, стесняясь, замирали в ожидании яркого полета. Особого полета – на высоте нашего счастья. Счастья быть друг у друга, владеть друг другом, любить друг друга.

Мы, словно подростки, путались в белых шелковых простынях, что пропускали теплый обеденный свет и наполняли наш мир наивностью и легкостью бытия.

– Ты опять кусаешься? – нежно отдернув свою щеку от меня, сказала Марина.

– Да, если бы мог, съел тебя, – шутил я, продолжая целовать ее шею и чувствуя дрожь любимого тела под собой, – это все, что мне остается… только легонько покусывать тебя.

Ах, как нежна ее кожа, что словно шелк обвивает ее тело… как нежны блуждания ее пальцев по моему затылку… Как нежны ее губы, которые робко приоткрылись, почувствовав мое приближение…

Нам казалось, мы могли бы заниматься любовью вечно. И те длинные ночи страсти между нами всегда оставляли нам силы для желания реванша по утрам.

С того времени, как мы появились друг у друга, мои утренние часы жизни не только наполнились особыми красками, но и сдвинулись ближе к полудню. Я, ранее человек – утренняя птица, не смог справиться с мыслью, что мне нужно покинуть постель с этим очаровательным созданием, лежавшим рядышком со сладко закрытыми глазами, и начинать рабочий день, пока она дальше видит свои яркие сны. Поэтому со временем я перенял у Марины привычку долго спать, сквозь сон чувствуя близость любимого человека. Даже просыпаясь с полной уверенностью, что уже время, я отпускал себя обратно в сновидения, если замечал, что моя драгоценная женщина еще спит. Это лишь одна из немногих привычек, которая навсегда осталась со мной от нее… Сейчас я уверенно могу сказать, что она, как никто другой, целиком изменила мой мир.

Глава І

Блестящая от вчерашних капель дождя брусчатка вела случайных прохожих, глазеющих по сторонам туристов и спешащих на работу жителей по Андреевскому спуску. Мимо расставленных картин и репродукций талантливых художников и менее талантливых торгашей шныряли люди, заглядывая в каждую работу и пытаясь найти в ней шедевриальность и гений художника, которыми зачастую там и не пахло.

Придя раньше обычного, я стал доставать из черной сумки картины и небрежно развешивать их в хаотичном порядке по своей раскладке. Это был очередной ничего не обещающий день торговли, уставшего от жизни человека.

– Дай-ка погадаю тебе, милок? – обратилась ко мне женщина с голосом старухи и внешностью уже не молодой цыганки.

– Еще чего! Убирайся прочь. Не хватало мне на твои басни время и деньги тратить!

– Кому-то басни, а кому-то советы на всю жизнь, – скривившись в ожидающей улыбке бросила она.

– Нет уж, ступай! Таких шарлатанов и без тебя здесь хватает!

– Вот сейчас ты обозвал меня шарлатанкой, а еще ведь не знаешь, как подшутила жизнь над тобой, пока ты держал глаза закрытыми. Ах, эти люди-люди, ходишь к ним с правдой, а они слепо прогоняют тебя прочь! Ничего, милок, скоро ты поймешь… Все поймешь… Глянешь в свое отражение на холсте и вспомнишь тогда цыганку… Припомнишь ее слова… Только будет поздно, не спасешься сам, не спасет никто. Погубит она тебя, погубит.

Старуха поплелась прочь, сетуя и негодуя моему отказу. А я больше ничему не верю. Просто существую, перелистываю свои одинокие дни да прогоняю холодные ночи.

Уже который год подряд я торгую на этом месте. Торговлей это сложно назвать, скорее выставка. Выставка эмоций жизни. Каждое утро я открываю миру свои семь картин, а на закате исчезаю с ними прочь.

Андреевский спуск – особенное, чарующее своей красотой и шармом место древнего города Киева, немудрено, что именно сюда стекаются толпы туристов и влюбленных парочек, которые наслаждаются красотой и пытаются оставить себе на память кусочек этой атмосферы, купив одну из недешевых картин или банально сфоткав ее на новенький iPhone, чтобы в коей раз подчеркнуть «мол, я Homo sapiens и знаю толк в искусстве или как минимум в красоте». Этим и пользуются местные художники, выставляя свои творения на обозрение прохожих, в надежде, что у очередного туриста найдется несколько тысяч, чтобы купить уникальную картину в Городе Души.

Если тебе удалось за день продать хотя бы одну – ты или счастливчик, или просто установил цену ниже планки. Говоря экономическим языком – использовал демпинговую составляющую. Таких дельцов здесь не любят. В обществе художников и продавцов картин есть свои негласные правила: если о том, что ты играешь на понижение цены, станет известно другим, они найдут возможности выдавить тебя из этой среды.

Как любой бизнес – этот не менее жесток, пусть и кажется малым в своих масштабах. Выжить на заработанные деньги нелегко, хотя это утверждение, наверное, справедливо ко всей моей стране. Впрочем, если у тебя хватает мозгов и сноровки, тебе это удастся. К примеру, семейство Пожаловых: Валентин с утра до темна продает картины незаурядного сюжета, которые дома рисует его жена. Им удаётся неплохо сводить концы с концами, учитывая, что их старший сын получает высшее образование за границей, а дочурка ходит в достойную школу и еще на множество дополнительных занятий.

Вы спросите, почему я считаю их картины заурядными? Да очень просто – они лишены всякого сюжета, зачастую это просто красивые краски на холсте. Нет, конечно, вы можете увидеть глубочайший смысл и философию в раскрывающемся тюльпане на фоне трепетно-голубого неба, но поспешу вас разочаровать: художник ничего этим не хотел вам сказать, ну разве что: «Купите ее у меня. Она отлично впишется в интерьер вашей кухни».

Таких «глубоко сюжетных» картин здесь большинство. «Поле красных маков», «Целующиеся влюбленные на мостовой», «Блики золота куполов Андреевской церкви», «Цвет киевских каштанов», «Одинокий причал», «Собака на сене» или банальные натюрморты – это типичное предложение фантазий здешних созидателей. Нет, конечно, есть исключения. Именно к таким исключениям некоторые мои коллеги, да и зрелые покупатели относят меня.

Таких, как я, здесь меньшинство. Пускай не гении, но люди, которые используют искусство как эмоции вовне. Мы рисуем не ради денег, их вечно не хватает, а ради утоления крика души, порой вырывающегося из прочных объятий нашего