Я лежал и неспешно думал,
Как мы жизнь проживем.
Мысль подернута грустью,
Словно зимняя речка льдом,
Я родился в чумном захолустье,
В нём же и сгину потом.
В системе забытого солнца,
Где в обозе космических тел
Человеческий род плетётся,
Пока еще дух не истлел.
Слышу, в дали: дворняга
За что-то облаяла дом.
Ты лучше скажи мне, бедняга,
Как мы жизнь проживем?
Притихла собака, и город за ней
Заснул и по улицам ночь распростёр,
Ни звука, ни бели фонарных огней,
Лишь полыхающий звёздный костёр.
Сейчас я стану един с пространством,
Разум сольётся с мраком времен;
От вечных вопросов есть лекарство –
Черный без сновидений сон.
…
Ночь. Я проснулся от крика.
На улице дрожал фонарный свет.
Вопило существо безликое
Нечленораздельный бред.
Откуда-то из недр галактики
Донесся этот жалкий крик.
Только ли сегодня слышен он,
Или просто я к нему привык?
Луна недвижна и строга –
Застёгнутая пуговица неба,
И, как всегда, под окнами стога
Необязательного снега.
Пьяницы дворовые галдят наперебой,
Заглушая вой еще более страшный.
Мир словно прятал что-то под тьмой
И вдруг отворил драгоценный загашник.
И всё прояснилось. Я слышу, я помню
Забытое эхо кошмарного сна:
Тела вселенной летят в жаровню,
И те, что ближе, кричат со дна.
…
Улица, заткнись, дурная!
Ты чего разоралась тут?
Не видишь, я помираю,
Мне нужны тишина и уют.
Кошки, собаки, машины,
Люди в машинах и без,
Мир прорвало матершинным
Неохватным потоком словес.
Отстань, замолчи на минуту,
Я сейчас соберусь и уйду,
Экипаж мне готовит каюту –
Полечу на другую звезду.
…
Я шёл, как фантом по задворкам,
Витая в космосе грёз,
И случайно упал на пригорке
Плашмя на подушку из звёзд.
Очнулся на маленькой станции
Внеземных поездов,
Среди толстостенных панцирей
Вагонов и катеров.
Из окон на том вокзале
Виднелся планетный шар,
Который когда-то создали
Случайный взрыв и пожар.
Динамик, хрипя, объявил
Посадку на следующий рейс
До андромедовых вилл
С одной из тысячи рельс.
И ноги меня понесли.
Я решил тогда: ну и ладно,
Пусть я теперь на мели,
Пусть не вернусь обратно.
Зато, пролетев парсеки,
Я увижу чудных зверей,
Встречу растениеводов
Вселенских оранжерей;
И всякую живность навеки
В памятный спрячу музей,
Под неуклюжие своды
Ямбической клетки моей.
…
Первый турист между Центаврами
После приведения Дэвида Боумена.
Встретился с выжившими динозаврами,
Оказалось, сентиментальные существа:
Оба вояджера ими пойманы
И хранятся на память родства.
…
Наблюдал милование двойной звезды:
В брачном танце одна другую пила.
Вспыхивая, вокруг разбрасывая борозды,
Отпечатками света в любовных па.
Так объясняется в страсти природа,
Так создаются иные миры –
Цивилизации всякого сброда –
Из необычной любовной игры.
Это явление не многозначно:
Два гиганта в борьбе на весу.
Величие слишком к лицу новобрачным,
Только природе оно и к лицу.
…
Около М-тридцать первой туманности
Мне удалось отыскать кабак.
Чуть не умер тогда от радости,
Ведь на ближайшие пять светолет
Это единственный чёртов кабак
Где подают обед.
Шумная зала, всюду пьяные рожи,
Кто постарше, кто помоложе,
Мирно отдыхают с дальнего пути.
Пьют, и как положено болтают
О том, чего в пути нельзя найти,
О том, что всякий разум гложет.
Кругом слышна чужая речь,
Но я всё понимаю, будто на своем.
Нельзя давать словам себя отвлечь –
Нутром мы одинаково поем.
Как братский хор по нотной книжке
Воспроизводим в унисон,
Навешивая слов излишки,
Задумчиво-печальный тон.
…
Человек существо не железное,
Протерпеть можно лишь до поры,
Всем, кто был до меня, соболезнуя,
Я срезаю вдоль черной дыры.
Знаю, о чем вы подумали,
Но я только так доберусь;
Заветы пиратской удали
Зазубрены мной наизусть.
Путь чудес был оболган трусом,
Но послушайте же, друзья,
Опасно – значит со вкусом,
Опасно не значит нельзя.
Картинку вселенной размазало,
Поплыла горизонта дуга.
Читаю, на знаке сказано:
Уходи, если жизнь дорога.
…
Точно не знаю, было ли это в полете,
Может, осознанность больше не мой конёк.
«Милый Серёжа, кого вы теперь зовёте?» –
Фраза ударила в горло, как кость – поперёк.
«Кого вы зовёте на помощь, бедный скиталец?
Теперь далеко до планет, населенных людьми».
Это моими губами со мной говорил самозванец,
Подчеркнуто-вежливо, так, что как будто хамил.
Глупо надолго влезать в червоточину космоса,
Глаза все равно что закрыты – мрак сплошной.
Только и слышно, как ссорятся двое вполголоса,
Из-за того, что не могут вернуться домой.
«Невыносимо… Есть – бестолковые дети,
Среди вас не родился еще капитан корабля.
Править этой развалиной должен третий,
Тот, кому будет не жалко ни вас, ни себя.»
…
Планируя взять у смерти
Еще пару лет напрокат,
В обратную сторону вертит
Стрелки часов психопат.
И мир обращается в