умудрился купить за несколько минут. Итого, с того момента, как я покинул машину, прошло чуть более сорока минут. Немало! До отправления электрички оставалось еще минуты три. Дорога в один конец составляет сто километров. Интересно, как я успею вернуться домой до полуночи?

Только я успел еще разок вдохнуть и выдохнуть, как старый динамик над головой затрещал, стрельнул два раза, и диктор завел свою обычную песню о том, куда и с какими остановками следует электропоезд. Наконец, захлопали двери, и электричка тронулась. Я вздохнул с облегчением. Среди пассажиров, которые заполнили вагон, не было никого, кто мог бы сойти за соглядатая. Вокруг я видел обычные лица чумазых работяг, которые ехали в свои подмосковные поселки.

За окном медленно плыли перроны. Потянулись дома, электричка, стуча колесами, ехала между каких-то кирпичных стен, складов, заводских цехов…

* * *

Выйдя на перрон в Лосях, я сразу же закрылся от встречного порыва ветра. Этот порыв был вызван поездом, подходящим к станции. Встречная электричка направлялась в Москву.

Как зачарованный, я смотрел на выходящих пассажиров, а потом на тех, которые стали входить в вагоны. Внезапно во мне возникло сильное желание выбросить кейс куда-нибудь, куда угодно — хоть под колеса стоящей передо мной электрички, а потом заскочить в вагон и покатить назад, в Москву. Я с трудом сдержался. С каким наслаждением я пришел бы завтра на работу и увидел бы там умеренно-серьезного Деда, улыбчивого Славика, симпатичную, пусть немного глуповатую секретаршу Зиночку!

Но я не выбросил кейс и не вскочил в поезд. Я прекрасно знал, что все это невозможно. Я помнил, что стройная картина преуспевающего концерна «Деденко» рассыпалась сегодня прямо на моих глазах. Мои мысли возвратились назад, к недавно пережитому.

…Когда я, положив кейс в багажник «опеля», вернулся в Здание, мубоповцы уже поднялись наверх. Я вызвал лифт и поднялся вслед за ними. На двадцать втором этаже я обратил внимание, что Руслана или Романа нет на месте. Журнал с растрепанными страницами лежал на полу. Это меня удивило. Ведь в обязанностях охранника было записано — оставаться на месте, что бы ни случилось.

И еще оказались отключенными магнитные контуры, которыми были оборудованы выходы из лифтов. Установленные только на нашем этаже, они срабатывали на скопление металла.

Я зашел в туалет. Не потому, что боялся. Нет. Просто дверь туалета находилась недалеко от лифта, и еще… мне просто хотелось.

И вот там-то, в туалете, я увидел Славика, который трясущимися руками пытался опустить новую, блестящую «беретту» в унитаз. Славик бросил на меня страшный взгляд и вдруг стал твердить, что у него все в порядке — да-да, все в порядке! — кроме одной-закорючки в лицензии, но на эту закорючку не стоит и обращать внимания; в магазине ее не заметили, а МУБОП… МУБОПу не объяснишь. Еще Славик сказал, что секретарше Зиночке стало плохо. Она завизжала и вскочила на стол, когда в приемную ворвался первый мубоповец в камуфляжной форме и маске с прорезями для глаз и рта. Этот мубоповец вытаращился на ноги девушки (Зиночка всегда ходила в мини), а секретарша вдруг закатила глаза и спикировала со стола прямо на пол. Славик слышал, как затылок Зиночки ударился о паркет…

Почему так произошло? Славик сказал, что мубоповец в маске был похож на огромную крысу, а Зиночка всегда боялась мышей. Когда первая «крыса» зашла в кабинет, то есть к Деду, в приемную ввалились еще четверо. Тогда Славик опомнился, вскочил на ноги (до того он сидел, склонившись над Зиночкой) и начал расталкивать непрошеных гостей. Он пробивался к двери. Его схватили за руки, спросили: «Куда!» «Вы что, не понимаете, ей надо воды!» — прохрипел Славик и вырвался, выскочил в коридор.

…Когда Славик мне про все это рассказывал, у него тряслись руки. Он автоматически сунул пистолет в карман и мы побежали в секретариат, где, как я помнил, на стене висела аптечка. В аптечке мало что осталось, но мы все же нашли пузырек нашатырного спирта.

Когда мы вошли в приемную, Зиночка все еще лежала на полу, из-под юбки виднелся край ее белых трусиков. Славик, присев, одернул на девушке одежду. Тут я обратил внимание, что из кабинета, дверь в который была тут же, в приемной, доносится шум. Я захотел посмотреть, что там происходит, и даже шагнул к двери, — но тут из кабинета выскользнул мубоповец с автоматом и в маске.

Я замер, столкнувшись с ним нос к носу. Откуда-то появилось чувство страха — противное такое чувство, напоминающее гадливость, когда видишь паука или еще какое-нибудь огромное насекомое, кажется, что и не боишься, а все-таки противно. Давно я такого чувства за собой не припомню.

Двухметровый детина стоял, выпятив грудь, растопырив ноги и молча рассматривал нас диким взглядом сквозь свои прорези. Не знаю, почему он показался Славику и Зиночке похожим на крысу. Мне он больше напомнил свинью. Он громко и с присвистом дышал. От этого звука мне еще больше становилось не по себе.

При помощи нашатырного спирта мы кое-как привели Зиночку в сознание. И тут шум в кабинете стих, оттуда вывели Деда. Боже мой, какой у него был вид! Лицо в крови, ноги заплетаются, запястья схвачены наручниками… Зина, увидев своего уважаемого Михаила Юрьевича, издала короткий стон и уронила голову… на этот раз на ладонь Славика.

Деда вытолкали в коридор. Никто не обратил внимания, что Дед в самом деле едва стоит на ногах. Приемная опустела. Мы со Славиком торопливо усадили девушку в кресло и выскользнули вслед.

Мы увидели, что возле каждой двери стоит мубоповец. Кошмарная картина немного напоминала кадры из фильма про Штирлица, где вот так же стоят постовые в здании не то СС, не то СД… Двери постоянно стремились открыть изнутри, но мубоповцы не позволяли, припирая двери снаружи. Возле приемной почему-то никого не оказалось, поэтому мы со Славиком и смогли выйти беспрепятственно.

Деда по коридору вели четверо. При взгляде сверху они бы напоминали конверт с пятью сургучными печатями, Дед был центральной печатью. Когда Дед с конвоирами проходил мимо очередной двери, мубоповец, стоявший на посту, присоединялся к «конверту», и тот обрастал хвостом, становясь похожим на детский «воздушный змей».

Из дверей выглядывали испуганные, бледные физиономии сослуживцев…

— Зеки, — с кривой усмешкой проговорил Славик. — Узники концлагеря…

«Конверт» тем временем завернул за угол коридора.

— Быстро, — сказал я Славику, и мы сорвались с места. Там, где коридор делает поворот, остановились. Осторожно выглянули. Толпа «камуфлированных» стояла возле туалета. Ближний к нам мубоповец (он был без автомата, с