Соня Дарлинг Между семнадцатью и восемнадцатью

Снегопад

«– Спасибо, что всегда была лучше, чем я».

– Ну что, мы идем в кино на выходных? – Даша прислоняется головой к белой меловой стенке и прикрывает глаза.

– Я не уверена, у меня столько истории, – Вика заламывает руки за шею.

– И? Ты не можешь сделать в субботу?

– Не забывай про домашку на понедельник.

– Нам почти ничего не задали.

– У нас контрольная по химии.

– И что?

– Ну, кому-то из нас придется к ней готовиться и, очевидно, этот кто-то – я.

– То есть, ты сейчас намекаешь, что я ни фига не делаю? Спасибо, удружила, – Даша резко раскрывает глаза.

– Я не говорила этого.

– Ты имела в виду.

– Я сама решу, что я имела в виду, а что нет, – раздраженно отвечает Вика.

– Понятно, все как всегда короче, – девушка забрала рюкзак с подоконника и зашагала в сторону кабинета английского.

После уроков Даша не ждет, пока подруга соберет манатки и обсудит все свои олимпиады с учителем. Она сразу же спускается в раздевалку в подвале, накидывает пуховик и выбегает из школы. Почему-то последнее время Вика дико раздражала Дашу – раздражала беспричинно. Вообще-то, всё последнее время ее раздражало: кот, брат, родители, одноклассники и блоггеры в инстаграмме. Последние особенно, потому что беззаботно прожигали свои дни, составляя чек-листы и марафоны. А у Даши ЕГЭ. Она спит по шесть часов и ест два раза в день, потому что между репетитором и школой всего полтора часа. У нее двойка на двойке, которые она не знает как исправлять, и родители, которые не потерпят дочь троечницу. Даша живет в каком-то адском круговороте изматывающей рутины, которой казалось нет ни конца, ни края.

– Вам сказали результаты пробника? – спросила мама, пока нарезала огурцы для салата.

– Да, у меня 64, – буркнула Даша, пытаясь побыстрее покончить с супом.

– Не очень, – женщина вытерла лоб рукавом, – А у Вики сколько?

– 84

– Молодец.

Даша закусила нижнюю губу и отвела взгляд.

Полчаса она трясется в полностью забитом вагоне метро, пытаясь выучить фразовые глаголы по английскому – их точно завтра спросят. Она выпивает две зеленые таблетки успокоительного: мысли, словно ведьмы в остроконечных шляпах, скачут босыми ногами по раскаленному мозгу. Их шабаш будит тысячелетнего дракона, начавшегося так не вовремя кувыркаться у нее в животе.

«Я прошу только об одном, чтобы все закончилось хорошо, чтобы в конце меня встретил свет, чтобы в конце я все отпустила и не жалела ни об одной ошибке.»

Даша выходит из метро и добегает до знакомого трехэтажного дома. Женщина с теплой улыбкой открывает ей дверь и, как всегда, ругает за то, что она в такой холод носит такие короткие носки.

– Ох, тебе нужно будет переписать это. Ты совсем не так поняла вопрос.

– Я запуталась, извините.

Спустившись в подъезд после занятий, она открывает «ВК» и искренне радуется тому, что Денис кинул в беседу решенную домашку по алгебре. Среди всех сообщений она увидела смску с пометкой «Виксус»:

«ты уже дома?»

Даша отвечает:

«нет, у меня литра»

Обратная дорога кажется не такой уж тяжелой: ей удается подремать пару остановок и послушать новый альбом пилотов. Выйдя из метро, она замечает новое уведомление о сообщении.

«вышла из метро?»

«да, какая к черту разница?»

Еще издалека она видит знакомый силуэт с поводком в руках. Даша достает наушники из ушей, подходя к подруге практически вплотную. Викин терьер узнает Дашу и начинает весело вилять хвостом. Она опускается на корточки и гладит пса по голове, снимая с его ушей липкие кусочки снега. Лампочка подъезда слабо освещает Викино лицо, отчего ее мешки под глазами кажутся темнее обычного. Черные жесткие кудряшки выбиваются из-под шапки, а руки подрагивают от холода. Даша смотрит на подругу и думает, что любит ее такой – такой иногда занудной и сверхответственной. А она любит ее вечно бурчащую и раздраженную.

– Извини, – шепчет она, – все просто-

– Я знаю, – Вика хватает ее за руку и крепко сжимает пальцы.

– Я вся в себе, а во мне все сейчас плохо. Просто ходячая катастрофа, все горит в голове, – она тяжело вздыхает.

Отпустив руку подруги, лезет в рюкзак. Вика достает оттуда маленький белый мешочек и две бумажки. Девушка с довольным видом протягивает все эти дары Даше. Та смотрит на нее с удивлением и признательностью: в мешочке лежат две любимых слойки с черникой, а двумя бумажками оказываются распечатанные билеты на «Дождливый день в Нью-Йорке».

– Чтобы я точно не слилась, – хихикает Вика.

Даша поднимает взгляд и смотрит на нее с сестринской с нежностью.

– Ты самая лучшая, ты в курсе?

– Не лучше тебя, помни это.

– Ну, я бы поспорила, – Вика начинает отнекиваться.

– Для меня ты лучше всех.

Даша уговаривает Вику съесть одну из булочек – та сопротивляется, но принимает это предложение. Они стоят так еще несколько минут, но вскоре расходятся, ведь обеим еще списывать у Дениса математику. Каждая из них уходила домой, зная, что рядом с ней всегда есть человек, который дарован миром за неведомые свершения. Они обе находили в друг друге силы, чтобы справляться с хаосом под названием «жизнь».

Александр Иванович

Александр Иванович Зайцев врывается в кабинет и бросает свой потертый кожаный портфельчик с брелоком на стул. Сбрасывает с острых плеч пальто и отряхивает его от утреннего дождя. Он приземляется на офисный стул, из которого уже целую вечность вываливается набивка.

Зайцев оглядывает класс и вздыхает, потирая рукой переносицу. Несмотря на его невпечатляющие знания в математике, он понял, что перед ним сидит гораздо меньше скучающих и уставших учеников, чем обычно.

Выученным движением руки он открывает журнал на пятнадцатой странице, где на верхней строчке ровным почерком выведено «История».

Зайцев облокачивается на спинку стула, попутно выстукивая ритм какой-то песни с радио колпачком ручки по столу.

Он открывает рот, желая высказать все свои сокровенные мысли, касающиеся десятого «А» триста первой школы, но почему-то меняет свое решение. Он смотрит на пустые лица и понимает, что ни ему, ни им абсолютно не интересно здесь находиться.

Александр Иванович устал. Да и какой он Александр Иванович? Он Саша Зайцев, который два года назад закончил воронежский педагогический. Он вымотался и потерялся. Иногда Саше казалось, что он потерян еще больше, чем дети, которые каждый день ходят к нему на уроки.

В юности у нас есть призрачная иллюзия того, что с время решит все проблемы. Мы пройдем через высшее образование и наконец-то почувствуем себя самими собой и найдем счастье в жизни. Но вот Саше двадцать четыре, и он осознает, что чувствует