земляками-легионерами под Самарой, он прикинулся идиотом. То же было и с псевдонимами: писатель везде и всегда пользовался ими — многие из них не расшифрованы до сих пор — но не прибегал к ним в красноармейской печати.
— Меня не стали слушать, — вздохнула душа, — и строго спросили: «Кем ты была на самом деле?» Я смутилась, нащупала в кармане некролог и выкрикнула в замешательстве: «Я была пьяницей с пухлыми руками!»
— Бедная душа! Ты тоже предпочла воспользоваться строкой некролога, словно маской перед лицом небесных полицейских. Что же было дальше?
— «Откуда родом?» — спросили меня. Я ответила: «Мыдловары».
— Ай да озорница! Уж не хочешь ли ты, чтобы за честь считаться родиной Гашека спорили семь чешских городов, как когда-то спорили из-за Гомера греческие города? Или ты хочешь, чтобы литературоведы заработали на этой проблеме кусок хлеба? Всем известно, что родина Гашека — королевская столица Прага.
— «Год рождения?» — спросили меня. Я ответила: «1883-й».
— Год рождения ты помнишь.
— После этого меня поглотило море вечности.
— Море вечности… Вечность — забвение или бессмертие? Как ты понимаешь ее, душа?
Но душа, дав интервью, упорхнула.
Как видно, она была достойна своего имени — в этом скоро убедились все. Когда, вопреки мнению официальных экспертов, роман Гашека стал первым чешским бестселлером, а Карел Ванек, пытавшийся дописать историю бравого солдата, потерпел неудачу, ловкачи из «Чешского слова» решили обскакать своих соперников и обратились за помощью прямо на тот свет. Ради заработка они даже забыли о том, что в свое время писатель окрестил их шпиками, продажными шкурами и предателями рабочих. Эти дельцы собрали в Липнице виднейших спиритов республики, чтобы те вызвали дух самого Ярослава Гашека и попросили его продиктовать продолжение романа. Но увы, медиумы оказались бессильны! Душа писателя не снизошла до разговора с ними…
Старинные пражские куранты продолжают мерить вечность. Когда куранты бьют, фигурки вокруг часов приходят в движение. Скупец хватается за мошну, турок испуганно вертит головой, смерть дергает шнур… В окошечке плавно проходят святые апостолы во главе с Христом. Под адский грохот предатель Иуда проваливается в преисподнюю. Петух взмахивает крыльями и громко кричит, возвещая наступление нового часа. Куранты знают, что время неумолимо течет вперед. Они были свидетелями великих событий и перемен на чешской земле. Как минута, промчалось недолгое господство чехословацкой буржуазии — время жестоких классовых боев трудящихся против капиталистов и помещиков, время безработицы и кризисов. Буржуазия не смогла защитить государственную самостоятельность, предала нацию, капитулировала перед Гитлером и его слугами-гейнлейновцами. Снова, как несколько веков назад, земля оцепенела, покрылась коричневым мраком. Фашисты грабили и онемечивали народ. Он мог бы погибнуть, если бы над страной не занялась заря. Свет пришел с Востока. Героическая Красная Армия, бойцом которой когда-то был Гашек, пришла на помощь его народу, освободила его родину, Прагу, где он родился, и Липницу, где он спит вечным сном. Пражский петух кричал не зря. Ранним майским утром советские танкисты ворвались в Прагу. Бойцы Сопротивления, истекавшие кровью, воспрянули. Солнце высоко поднялось над столицей. Фашистские оккупанты были изгнаны из нее. На улицах горели костры, пожирая свастики, фашистские флаги, вывески, портреты фюрера и протектора. Отступая, фашисты успели повредить знаменитые куранты, и они молчали почти три года. После победы трудящихся над буржуазией в феврале 1948 года приматор Праги, первый мэр-коммунист, Вацлав Вацек пустил их в ход. В истории Чехословакии началась новая эра — эра подлинного господства народа. Народ по заслугам оценил писателя и в липницком домике открыл музей Гашека. Липница стала историческим и литературным памятником, местом, где проходят конкурсы чешских сатириков и юмористов. Здесь победители становятся лауреатами премии имени Ярослава Гашека, получают медали и почетные дипломы. Пражские куранты отсчитывают новое время, но в трактире «У Чаши» оно словно остановило свой бег — здесь все сохранилось таким, каким было в день сараевского покушения. На стене висит портрет государя императора Франца-Иосифа I, засиженный мухами, у пульта стоит трактирщик в черной шапочке, расшитой золотыми зигзагами, в зубах у него длинная трубка. Трактирщик наливает пиво и подает гуляш с кнедликами и капустой — любимое кушанье Швейка. Пан Паливец? — спросите вы. Нет, это бармен, который исполняет перед посетителями роль пана Паливца. В шесть часов вечера в трактир входят герои Гашека. Швейк заказывает пиво, препирается с пани Мюллеровой, сыщик Бретшнейдер заводит иезуитские разговоры с трактирщиком, тот грубо отвечает ему, как полагается пану Паливцу. Затем к ним присоединяются сапер Водичка, поручик Лукаш, подпоручик Дуб. Почитатели Гашека, прибывшие со всех континентов, заполняют залы трактира. Оркестрион, не переставая, играет задорные народные песенки, которые так любил Гашек. Гости слушают, подпевают, рассматривают на стенах смешные рожицы вперемежку с цитатами из романа, покупают на память салфетки, бокалы и подставки с физиономией улыбающегося Швейка, знакомой всем по рисункам Йозефа Лады. Швейк стал признанным патроном хорошего настроения. Смех нужен людям как солнце, воздух, вода и пища, и он никогда не умолкает под сводами этого необыкновенного трактира. Гости пьют пиво, едят гуляш и ждут. Вместе с ними сижу и жду я. Порой нам кажется, что вот-вот распахнется дверь и в зал войдет сам автор «Швейка». Он снимет шляпу, пожмет руку трактирщику и, повернувшись к гостям, мягким голосом скажет:
— Обреченный на смерть приветствует вас!
Ленинград — Прага 1972—1974
Старинные пражские куранты продолжают мерить вечность. Когда куранты бьют, фигурки вокруг часов приходят в движение. Скупец хватается за мошну, турок испуганно вертит головой, смерть дергает шнур… В окошечке плавно проходят святые апостолы во главе с Христом. Под адский грохот предатель Иуда проваливается в преисподнюю. Петух взмахивает крыльями и громко кричит, возвещая наступление нового часа. Куранты знают, что время неумолимо течет вперед. Они были свидетелями великих событий и перемен на чешской земле. Как минута, промчалось недолгое господство чехословацкой буржуазии — время жестоких классовых боев трудящихся против капиталистов и помещиков, время безработицы и кризисов. Буржуазия не смогла защитить государственную самостоятельность, предала нацию, капитулировала перед Гитлером и его слугами-гейнлейновцами. Снова, как несколько веков назад, земля оцепенела, покрылась коричневым мраком. Фашисты грабили и онемечивали народ. Он мог бы погибнуть, если бы над страной не занялась заря. Свет пришел с Востока. Героическая Красная Армия, бойцом которой когда-то был Гашек, пришла на помощь его народу, освободила его родину, Прагу, где он родился, и Липницу, где он спит вечным сном. Пражский петух кричал не зря. Ранним майским утром советские танкисты ворвались в Прагу. Бойцы Сопротивления, истекавшие кровью, воспрянули. Солнце высоко поднялось над столицей. Фашистские оккупанты были изгнаны из нее. На улицах горели костры, пожирая свастики, фашистские флаги, вывески, портреты фюрера и протектора. Отступая, фашисты успели повредить знаменитые куранты, и они молчали почти три года. После победы трудящихся над буржуазией в феврале 1948 года приматор Праги, первый мэр-коммунист, Вацлав Вацек пустил их в ход. В истории Чехословакии началась новая эра — эра подлинного господства народа. Народ по заслугам оценил писателя и в липницком домике открыл музей Гашека. Липница стала историческим и литературным памятником, местом, где проходят конкурсы чешских сатириков и юмористов. Здесь победители становятся лауреатами премии имени Ярослава Гашека, получают медали и почетные дипломы. Пражские куранты отсчитывают новое время, но в трактире «У Чаши» оно словно остановило свой бег — здесь все сохранилось таким, каким было в день сараевского покушения. На стене висит портрет государя императора Франца-Иосифа I, засиженный мухами, у пульта стоит трактирщик в черной шапочке, расшитой золотыми зигзагами, в зубах у него длинная трубка. Трактирщик наливает пиво и подает гуляш с кнедликами и капустой — любимое кушанье Швейка. Пан Паливец? — спросите вы. Нет, это бармен, который исполняет перед посетителями роль пана Паливца. В шесть часов вечера в трактир входят герои Гашека. Швейк заказывает пиво, препирается с пани Мюллеровой, сыщик Бретшнейдер заводит иезуитские разговоры с трактирщиком, тот грубо отвечает ему, как полагается пану Паливцу. Затем к ним присоединяются сапер Водичка, поручик Лукаш, подпоручик Дуб. Почитатели Гашека, прибывшие со всех континентов, заполняют залы трактира. Оркестрион, не переставая, играет задорные народные песенки, которые так любил Гашек. Гости слушают, подпевают, рассматривают на стенах смешные рожицы вперемежку с цитатами из романа, покупают на память салфетки, бокалы и подставки с физиономией улыбающегося Швейка, знакомой всем по рисункам Йозефа Лады. Швейк стал признанным патроном хорошего настроения. Смех нужен людям как солнце, воздух, вода и пища, и он никогда не умолкает под сводами этого необыкновенного трактира. Гости пьют пиво, едят гуляш и ждут. Вместе с ними сижу и жду я. Порой нам кажется, что вот-вот распахнется дверь и в зал войдет сам автор «Швейка». Он снимет шляпу, пожмет руку трактирщику и, повернувшись к гостям, мягким голосом скажет:
— Обреченный на смерть приветствует вас!
Ленинград — Прага 1972—1974