на ресницах, мельтешил перед глазами. Юра обожал зиму; как и для любого малыша это было время озорства и веселых прогулок на санках, валяния в снегу и метания снежков. Да только Аня часто ловила себя на мысли, что куда как интереснее ему было бы это делать с отцом…
Их провели в часть, где позволили частично раздеться, скинув верхнюю одежду, а затем они молча направились прямо в кабинет Тенегина. Всё это время Ане казалось, что Пронин тщательно подбирает слова, обдумывает что-то, но что именно – выяснилось лишь у дверей кабинета.
– Анна Владимировна, вот. Волков просил передать, – кажется, Сергей так и не придумал ничего лучше, чем просто сказать правду, выложить, как есть. И Аню это полностью устраивало.
В ладонь девушки лег желтоватый прямоугольник конверта, немного смятый по краям, но внимание привлекала слегка растекшаяся, но различимая надпись шариковой ручкой: "Анечке".
– Это… – вопрос так и застыл на губах, дрожащими пальцами Аня держала конверт, не в силах открыть его и узнать, что же в нем находится.
– Письмо от Андрея. Здравия желаю, Анна Владимировна. И тебе всех благ, боец, – Сергей натянуто улыбнулся и быстрым шагом отправился восвояси, а Аня осталась одна у дверей кабинета в пустом коридоре военной части. Раскрыла было конверт, увидела листок бумаги в клетку, сложенный по размеру конверта. Текста видно не было, надо доставать и читать, но где набраться сил на это? – Мама, мы идем? – потеребил мать за рукав Юра.
– Да, да, родной, – Аня спрятала конверт в карман и, взяв за руку сына, постучала в дверь.
Генерал встретил их радушно, потрепал Юрку по щечке, что до сих пор сохраняла детскую пухловатость.
– Вырос, орёл! – усмехнулся пожилой военный, выуживая откуда-то из кармана конфету. – Совсем на папку стал похож. – Здравствуйте, Владимир Николаевич. По какому поводу вы вызвали меня? – Присаживайся, – Тенегин указал на стул, обитый зеленой бархатистой тканью, и сел в свое кресло. Юра занялся тем, что с восхищением осматривал различные награды и вымпелы на стеллаже.
Аня послушалась, и генерал выдвинул ящик своего стола. Извлек из него какую-то красную коробочку и, положив на стол, пододвинул к девушке. Аня осторожно взяла ее, будто этот предмет – величайшая реликвия. Под прозрачной крышкой на нее "смотрела" золотая медаль, тепло поблескивающая желтым в свете настольной лампы на генеральском столе. На желтом кружке было выбито 'За мужество" Аня держала коробочку в ладонях, не в силах задать главный вопрос, но Тенегин все же заговорил сам. – Награда почетная, хоть и выдана…посмертно, – генерал кашлянул, прикрыв рот кулаком. – К ней еще и премия неплохая полагается. Волкова она, конечно, не заменит, но хоть какая помощь Мысли путались в голове у Анны. Она смутно помнила, как чудом не сорвалась в крик и плач прямо в генеральском кабинете, как благодарила его, как личный водитель Тенегина вез ее вместе с сыном домой. Стены привычной квартиры казались вдруг такими тесными и холодными, неприветливыми, что Ане хотелось спрятаться, укутаться в плед и ничего не делать. Она покормила сына, сама же не хотела обедать, а затем уложила Юру на дневной сон. Мальчик, видимо устав от дневных впечатлений, быстро заснул, и это было на руку Ане. Налив себе горячего чаю, она устроилась на диване, укутавшись в свитер Волкова, который, казалось, до сих пор хранил на себе его аромат. Рядом, на тумбе, стояло их единственное совместное фото, ведь Андрей не любил фотографироваться… Аня достала из сумочки медаль, вынула из коробки, задумчиво покрутила между пальцев. Затем вспомнила про письмо. Вот уже прямоугольничек бумаги был в ее руках. Кажется, Аня не волновалась так никогда.
Непослушными пальцами, открыв конверт, она извлекла оттуда листок бумаги, судя по всему, наскоро вырванный из какой-то тетради. Почерк был неровным, скачущим, но это было написано ЕГО рукой! Сердце Ани заколотилось, и она принялась читать… "Милая моя Анечка! Любимая моя, душа моя. Если ты читаешь это письмо, значит скорее всего я погиб. Но это не играет роли, важно лишь то, что вы с малышом живы. Живите дальше, счастливо и здраво, меня вспоминайте. Прошу еще, расскажи обо мне ребенку. Скажи, что пришлось мне, что выхода другого не было. Что я буду рядом с вами всегда, оберегать и хранить. Люблю тебя, люблю больше жизни. Прощай, моя Анечка".
Глаза девушки застилали слезы, наконец, эмоции нашли выход. И Аня заплакала, навзрыд, до опухших глаз и рези в переносице, уткнувшись в подушку, чтобы заглушить крик и рыдания. Вдруг маленькая теплая рука коснулась ее плеча. Аня подняла голову и увидела Юру, который держал в руке их с Волковым фото в простой деревянной рамочке. Сын выглядел заспанным, маленькие глазки еще не проснулись толком, но были серьезными и вдумчивыми.
– Мама, а почему ты плачешь? Ведь папа герой!
– Да, твой папа герой, – смахнув слезу, Аня села на диване и усадила сынишку на колени. Обняла, приглаживая взъерошенные ото сна еще по-детски мягкие волосики и произнесла, вытирая слезы: – Он подарил нам жизнь…
– Это… – вопрос так и застыл на губах, дрожащими пальцами Аня держала конверт, не в силах открыть его и узнать, что же в нем находится.
– Письмо от Андрея. Здравия желаю, Анна Владимировна. И тебе всех благ, боец, – Сергей натянуто улыбнулся и быстрым шагом отправился восвояси, а Аня осталась одна у дверей кабинета в пустом коридоре военной части. Раскрыла было конверт, увидела листок бумаги в клетку, сложенный по размеру конверта. Текста видно не было, надо доставать и читать, но где набраться сил на это? – Мама, мы идем? – потеребил мать за рукав Юра.
– Да, да, родной, – Аня спрятала конверт в карман и, взяв за руку сына, постучала в дверь.
Генерал встретил их радушно, потрепал Юрку по щечке, что до сих пор сохраняла детскую пухловатость.
– Вырос, орёл! – усмехнулся пожилой военный, выуживая откуда-то из кармана конфету. – Совсем на папку стал похож. – Здравствуйте, Владимир Николаевич. По какому поводу вы вызвали меня? – Присаживайся, – Тенегин указал на стул, обитый зеленой бархатистой тканью, и сел в свое кресло. Юра занялся тем, что с восхищением осматривал различные награды и вымпелы на стеллаже.
Аня послушалась, и генерал выдвинул ящик своего стола. Извлек из него какую-то красную коробочку и, положив на стол, пододвинул к девушке. Аня осторожно взяла ее, будто этот предмет – величайшая реликвия. Под прозрачной крышкой на нее "смотрела" золотая медаль, тепло поблескивающая желтым в свете настольной лампы на генеральском столе. На желтом кружке было выбито 'За мужество" Аня держала коробочку в ладонях, не в силах задать главный вопрос, но Тенегин все же заговорил сам. – Награда почетная, хоть и выдана…посмертно, – генерал кашлянул, прикрыв рот кулаком. – К ней еще и премия неплохая полагается. Волкова она, конечно, не заменит, но хоть какая помощь Мысли путались в голове у Анны. Она смутно помнила, как чудом не сорвалась в крик и плач прямо в генеральском кабинете, как благодарила его, как личный водитель Тенегина вез ее вместе с сыном домой. Стены привычной квартиры казались вдруг такими тесными и холодными, неприветливыми, что Ане хотелось спрятаться, укутаться в плед и ничего не делать. Она покормила сына, сама же не хотела обедать, а затем уложила Юру на дневной сон. Мальчик, видимо устав от дневных впечатлений, быстро заснул, и это было на руку Ане. Налив себе горячего чаю, она устроилась на диване, укутавшись в свитер Волкова, который, казалось, до сих пор хранил на себе его аромат. Рядом, на тумбе, стояло их единственное совместное фото, ведь Андрей не любил фотографироваться… Аня достала из сумочки медаль, вынула из коробки, задумчиво покрутила между пальцев. Затем вспомнила про письмо. Вот уже прямоугольничек бумаги был в ее руках. Кажется, Аня не волновалась так никогда.
Непослушными пальцами, открыв конверт, она извлекла оттуда листок бумаги, судя по всему, наскоро вырванный из какой-то тетради. Почерк был неровным, скачущим, но это было написано ЕГО рукой! Сердце Ани заколотилось, и она принялась читать… "Милая моя Анечка! Любимая моя, душа моя. Если ты читаешь это письмо, значит скорее всего я погиб. Но это не играет роли, важно лишь то, что вы с малышом живы. Живите дальше, счастливо и здраво, меня вспоминайте. Прошу еще, расскажи обо мне ребенку. Скажи, что пришлось мне, что выхода другого не было. Что я буду рядом с вами всегда, оберегать и хранить. Люблю тебя, люблю больше жизни. Прощай, моя Анечка".
Глаза девушки застилали слезы, наконец, эмоции нашли выход. И Аня заплакала, навзрыд, до опухших глаз и рези в переносице, уткнувшись в подушку, чтобы заглушить крик и рыдания. Вдруг маленькая теплая рука коснулась ее плеча. Аня подняла голову и увидела Юру, который держал в руке их с Волковым фото в простой деревянной рамочке. Сын выглядел заспанным, маленькие глазки еще не проснулись толком, но были серьезными и вдумчивыми.
– Мама, а почему ты плачешь? Ведь папа герой!
– Да, твой папа герой, – смахнув слезу, Аня села на диване и усадила сынишку на колени. Обняла, приглаживая взъерошенные ото сна еще по-детски мягкие волосики и произнесла, вытирая слезы: – Он подарил нам жизнь…