Анна Арабаджи Цена жизни

Дорога, дорога… нескончаемой вереницей тянется вдаль. Ползет, словно земляной червь, разрывая грунтовую поверхность планеты. Тянется от одного небесного купола к другому на сотни тысяч километров. Огибает кратеры и сопки, проходит вдоль соляного моря и упирается в высокую скалу. Там забирается через тоннель в сердце горы, на глубину, где имеется единственный источник жидкой пресной воды и тепла. Потухшее солнце едва освещает поверхность. Там же, на территории вечной ночи, тепло поддерживается за счет живого ядра планеты. Но и оно не вечно…

Мы мчимся по грунтовой полосе со скоростью 380 километров в час и все равно не успеваем до заката достигнуть цели. Наша цель – не только вернуться самим, не замерзнув по дороге, но и привезти продовольствие для остальных. Солнце уже клонится к горизонту, а у нас еще около одной тысячи километров пути. Мой напарник пытается увеличить скорость, но мотор начинает гудеть от нагрузки, и приходится сбавлять обороты. Заметно, как он волнуется. В прочем, ничего удивительного. Его ждут жена и ребенок в подземном городе. Удивительно, как они решились завести ребенка в условиях постоянной нехватки продовольствия, отсутствия солнечного света и страха перед неизбежной гибелью. Отчаянные люди.

Мне же терять нечего. Конечно, сестры будут горевать. Но своей семьей я не обзавелась. Свою награду, месячный запас продуктов, частично я отдам им, чуть-чуть возьму себе, а остальное отнесу в приют – детям. Может быть, кто-нибудь из них придумает, как спасти землю, когда вырастет.

– Что такая кислая, а? – шутливо спрашивает меня Саша. Мой напарник, всегда улыбчивый и симпатичный парень. Пытается отвлечься от беспокойных мыслей, поддразнивая меня. Через прозрачный защитный шлем, одетый на голову, видно как он волнуется. Я ему мило улыбаюсь в ответ, улыбкой в тридцать два зуба. И показываю знаком «все ОК». Хотя у меня тоже кошки скребут на душе.

Красная точка на навигаторе – наша машина – медленно ползет по желтой полосе к горному перевалу. Оставшееся расстояние можно закрыть одним пальцем, это примерно два с половиной часа пути. Почти добрались. Но даже одного часа на дороге после заката достаточно, чтобы замерз двигатель. Груз не пострадает, даже если всю ночь простоит в этой стуже за счет теплоизоляции кузова. Температура внутри автоматически будет поддерживаться на уровне +4 градусов по Цельсию. А замороженным продуктам вообще ничего не угрожает, в отличие от нас. Кабина машины утеплена, но не настолько, чтобы пережить ночь. В кузов тоже не забраться, он опечатан и загерметизирован.

Наш груз – продовольственные запасы, созданные разными странами до глобальной катастрофы. Это разного рода консервы, макароны и крупы, сушеные бобы, специи. Также мы везем свежие и консервированные овощи, выращенные на плантациях. Всего у нас две плантации, защищенные от воздействия убийственной атмосферы небесным куполом. Они стоят на двух источниках пресной воды. Искусственно возведенные защитные сферы, имитирующие естественные условия для выращивания овощей и корнеплодов. Ежегодно отбирается сотня добровольцев, отправляемых на плантации для работы. К сожалению, небесный купол охватывает слишком малое пространство для того, чтобы мы могли жить там, не прячась в норах под землей, как крысы.

Остался час пути. Солнце медленно, но верно двигается к горизонту. Снаружи стало заметно прохладнее. На некоторых участках земли виден иней. Снега здесь не бывает. Остатки воды в атмосфере замерзают тонкой наледью, покрывающей пустыню. Она простирается в любом направлении, куда не посмотри. И ничего живого там нет.

Мы мчимся сквозь мертвую пустыню, фарами освещая сумрачный путь. Когда солнце скроется, эту часть планеты поглотит непроглядный мрак. Тысячи звезд будут сверкать в небе разноцветными огнями. В безвоздушной атмосфере все кажется ближе, чем оно есть на самом деле. На востоке уже можно различить некоторые созвездия, сверкающие алмазы на черном шелке неба. На западе красное маленькое солнце окрашивает слабый закат. Жалкую копию былого величия буйства красок, когда земля была еще жива.

Мы мысленно отсчитываем каждый километр пути, приближаясь к цели. Здесь дорога идет по прямой, открывая нам пустынные просторы по сторонам. Слева расположено соляное море, мертвое море. Волны также урчат, разбиваясь о прибрежные скалы. Если закрыть глаза и очистить голову от мыслей, то, кажется, будто бы обычное море плещется, играет пеной, разбивается о камни и веселыми ручейками возвращается в глубину вод, полную разнообразной живностью. Теперь же море наполняет соляная кислота, с легкой примесью воды. Ядовитое мертвое море.

Больше половины пространства заполняет черная скала впереди. Она исполином возвышается над равниной. Кажется, что до нее рукой подать, так она близко…. Наше убежище. С каждым оборотом колеса мы все ближе. Мы несемся сквозь черноту, прорезанную последними ярко-красными, ослепляющими искрами заходящего солнца. Чернильный бархат неба, испестренный сверкающими алмазами звезд, покоряет своим великолепием. Невозможно оторвать глаза. Кажется, будто бы ты находишься не на земле, а летишь сквозь бездну, к звездам.

Через сорок минут мы въехали в темный тоннель. Тусклые фонари слабо освещают проход, чтобы мы не влетели в стену. Опускаясь все ниже по спирали, свет фонарей становится ярче. Спустившись в сердце горы, проехав через последние автоматические ворота, мы оказались в большой освещенной множеством ламп пещере. От обледеневшей обшивки машины поднимается холодный пар и утягивается под свод пещеры к вытяжкам. Нас встречает радостная толпа лиц, они хлопают в ладоши и поздравляют нас с успешным возвращением. Я знаю, что они рады еде, которую мы привезли, а не нам. Но все равно приятно вернуться домой.

В толпе встречающих я заметила лицо жены моего напарника. Тревожное, но счастливое лицо. Она больше бы радовалась, если бы напарником мужа был мужчина, а не я. Если бы в Совете она имела место, то я давно бы уже бороздила космическое пространство где-нибудь в миллионе парсеков от Земли. Улыбаясь такой мысли, я обнялась с сестрами. Отношения с ними были слегка натянутыми. И в этом моя вина. После катастрофы я спрятала свое сердце за семью печатями, и ни с кем не общалась. Даже с напарником за всю дорогу обменялась лишь парой слов.

Машину разгружают несколько бригад рабочих, за которыми неустанно следят надсмотрщики. Живя в дефиците, каждый намеревается что-нибудь своровать себе на благо, в ущерб другим. Принцип выживаемости. Естественный отбор. Только в этом отборе выживает хитрейший или наглейший. Альтруистов