заехали на мост и Добров взялся переключить передачу, представитель ГАИ молниеносно вцепился в руль одной рукой и не отпускал его до тех пор пока мост не оказался позади.

После остановки машины, для высадки Доброва из кабины и принятия туда нового экзаменуемого, лицо капитана-ГАИшника имело цвет недозревшего баклажана. Подполковник Русов – преподаватель по «Автомобильной подготовке», сидевший в той же кабине, вышел из нее вместе с Добровым и без всякой лирики, сходу, эдак, по-отечески, попросил его не садиться за руль больше никогда. Потом в голове Добронравова еще долго звучал эхом голос Русова, вещавший про какую-то «мать», что-то про осла и его бабушку. Это напомнило ему трудовика из его родной школы, который в похожих выражениях объяснял школьникам почему у них плохо получилось очередное изделие. Неожиданно, в конце своей полу матерной речи, Русов сказал: «Сдал! Пошел на …ер!», – и вытирая вспотевший лоб ладонью пошел обратно в кабину. Этот многоопытный преподаватель пошел на компромисс вовсе не по доброте душевной, а, исключительно, для сохранения своего здоровья. Он довольно быстро сообразил, что если Доброву поставить «не зачет», то тогда его пришлют на пересдачу, а новое вождение может закончиться не так удачно, как это, поэтому решил судьбу не искушать и поставить «зачет».

Добров больше никогда не учился водить машину, но потом сменил пяток легковых автомобилей, так ни разу не попав на них в аварию.

На этом, сдача особо опасных для окружающих предметов закончились. Однако и сдача предметов опасных для психического здоровья Доброва, коими он считал «Марксизм-Ленинизм», «Партийно-политическую работу» и тому подобные, также подтвердила теорию жизненного компромисса, который при большом желании одной из сторон, всегда возможен.

В процессе изучения этих гуманитарных наук приходилось читать столько Ленинских работ, что голова шла кругом. Классик был настолько плодовит, что умудрился написать про все. Вернее, преподаватели притягивали за уши его произведения к чему угодно, создавая в глазах учащихся образ, эдакого, провидца, сказавшего обо всем что будет через много лет после него.

К самому Ленину у него тогда претензий не было, но, вот, работы тот писал довольно мудреные. Взять хотя бы «Государство и революция» – великолепный труд, про то, каким будет государство сразу после революции, и как оно будет трансформироваться в дальнейшем.

Но дальнейшее уже наступило, а то, про что писал великий Ленин, не случилось, а случилось то, что реально существующее выдавали за то, про что он писал.

Добров попытался добросовестно прочитать эту работу, но где-то в середине ее запутался и бросил. А на зачете попалась именно она. Пришлось просить помощь зала, которая подоспела в виде конспектов Кольки Кублякова. Все бы хорошо, но у Кольки был отвратительный почерк, более походивший на китайские иероглифы, поэтому оттуда пришлось выбирать только те слова, которые были похожи на русские.

Ответ получился потрясающий. Поговаривали, что в день экзамена в мавзолее Ленина были отмечены аномальные явления. По всей видимости Ильич порывался метнуться на этот зачет и ответственно заявить, что такой х…ни, которую говорит Добров, он не писал.

После контрольной фразы: «Курсант Добров ответ закончил!» в аудитории повисла НАСТОЯЩАЯ ТИШИНА. Преподаватель, молодой майор, только что закончивший Военно-политическую Академию, выглядел слегка обескураженным. Такой интерпретации этой работы Ленина в стенах военно-политического училища он, даже, не предполагал услышать. Просидев в тишине минуту, майор начал извиваться сидя на стуле. Видя его мучения и понимая, что его ответ далек от совершенства, Добров стал бормотать, что, дескать, согласен, не полностью раскрыл тему и готов ответить на дополнительные вопросы. Но это не привело преподавателя в чувство, суета в его движениях не исчезла, а только усилилась. Тогда Добров достал последний козырь, заявив: «Товарищ майор, прошу учесть, что я на вашей кафедре числюсь внештатным оформителем». Это было правдой только отчасти, поскольку вместо Доброва другой человек писал плакаты для кафедры, за небольшое вознаграждение в виде плюшек и сметаны, а тот выдавал их за свое творение.

После этих слов майор закричал: «Ну, не могу я тебе «пятерку» поставить! Не могу!». Когда в зачетке появилась «четверка» Добров сделал вид что расстроился, глубоко вздохнул и медленным шагом вышел из аудитории.

Так в его жизни состоялся еще один компромисс, после которого Добров окончательно понял, что не так важны конкретные знания, как своевременное движение мысли в нужном направлении. Если правильная мысль упала вовремя в подготовленную почву, то и положительный результат не заставит себя ждать.

А что касается Ленинских работ, то, интуитивно, Добров оказался прав, обходятся же как-то сейчас в армии без них, при этом, никто, не помышляет о том, чтобы вернуть все назад. Лучше бы книгу Макашова вернули. Был такой командующий округом, который потом в 1993 году в Москве революцию делал, обещая с балкона мэрии: «Все! Не будет больше у нас ни мэров, ни х…ров!». Однако, обманул старик.

А в те времена, когда Добров учился в военном училище, Макашов прекрасную работу написал, жизненную, без пафоса и формализма, от души, что называется. И название у нее скромное было: «Наука побеждать в мирное время боевой учебы войск. Пособие для командира части». Говорят, ей еще гриф «Для служебного пользования» присвоили, чтобы иностранные разведки его гениальные мысли не выкрали и за свои не выдали. Но, наши ушлые журналисты как-то прознали про этот шедевр и со всеми поделились светлыми идеями Макашова. Судите сами – все коротко и ясно:

«…Никто домой с пистолетом не ходит, жену не проверяет, чай с соседкой не пьет.

Кобура пистолета и ремешок к ним хранятся не дома, не в канцелярии, а в нижнемотделении сейфа вместе с пистолетами. Пистолет носится всегда на ремешке, дабы не потерять его.

Никто вне казармы не живет! (Ни в огневом городке, ни в свинарнике и т.д.)

Стричься всем два раза в месяц (1 и 15 числа).

Приветствовать тех, кто стрижется наголо по соображениям гигиены и сохранения волос для гражданки.

Не мажь заборы солидолом и отходами ГСМ. Не позорь часть!

Не выносить ничего из казармы и не вносить. Не обдирать стены.

В утренние часы, после обеда, в выходные дни надо работать на стройках массами (рытье фундамента, бетонирование полов и т.д.).

В бане должно быть тепло, должна быть горячая вода.

Склад должен иметь ворота.

Прежде чем строить, подумай – зачем?

Что губит командира? Пьянство, женщины, воровство. Не пей,