полнолуние зверя,
Не назвать меня коварным из триллеров подлецом.
Я себе на допросах с детектором лжи не верю,
Слишком знаю зафиксированное в акаунтах лицо.
И, когда подобно ученику Рембрандта, сам себя рисую,
Получается, что не добавил бездарно ничего,
Словно с зеркалом вставленным в перископ говорю я,
Осознавая, что в реальности нет и его.
Как подводную лодку секретную, взгляд опускаю в воду,
Пусть она у стапелей моего обитания мутна,
Результат принимаю, держа дыхание ровно,
Лишь за то, что это освящённая в доме родном вода.
Узнавать легко себя в этой главной для меня воде,
Чтоб не стать субмариной, принимавшей неравный с конвоем бой,
Как бежать от себя одного к другому себе,
Как стоять за самим собой в затылок, словно изгой.
Как считать единицей сложные цифры, типа миллион сто сорок,
Выбирая единый для моторов моих мерный такт,
Как стараться спать с кем-то, кто слишком дорог,
Чтоб сблизиться с ним на узел или на шаг,
Кто далек, чтоб назваться: «тот свой» и не чужой, кто
Только делит с тобой одного пространства постель.
Словно в камни мечом джидая я воткнут,
Но я чувствую боль философских души камней.
Я стою в ожидании разрешения причалить снова,
У себя я всегда в не ипотечном за родное жилище долгу.
Знать, как надо – не быть беспечно слегка готовым,
И не сделать ложных манёвров назло врагу.
Пусть себя не считаю по силе всем сильным равным,
Мысль точу, как кухонный нож упрямо одну,
Что с рождения стал для себя неправым,
И спасу захлебнувшуюся от времени вину,
Пусть из лет состоящая верная свита
Остудила перегретый движением корпус и пыл -
Проще тупо стерпеть без сомнений обиду,
На того, кем когда-то скорее всего ты был.
Бог – астронавт. Он чёрный белый или китаец. Не важно это и по смыслу не имеет значения. Он идет по космосу, который называют ещё и раем Смотрит на галактики дыры латает. Следит, в порядке ли черные звезды. Контролируя пульсары и карлики, Чтоб не смотрелись слишком зловеще и мрачно. Он ощущает что созданное им противоречиво и неоднозначно. Мысли в нем просыпаются: "Как я сделал это? Каким хитрым способом? В каком настроения созидал я подобное миростроение. Для любого Гауди архитектора смесь форм здесь и столпотворение, А я при этом ни разу не накосячил Почему я не помню? Почему сложилось удачно?.." Он сидел на Сатурне. Не дождался обеда. А на обед были роллы и морская капуста. Сказал: «До свидания, земля. Чтоб тебе было пусто» Вышел покурить у туманности андромеды, И снова вернулся на борт корабля. Откуда он только взялся, если в начале его и не было....
У меня с зимой ещё с детства почему-то не заладилось, Я плохо холод переносил с рождения, С тех пор ничего во мне не исправилось: Снег, мороз по-прежнему не вызывают восхищения. Сейчас даже сосульки никто не грызёт, В валенках по льду и дурак не катается, Круглый год продаётся разноцветный фруктовый лёд И в кроссовки зимние на тонкий носок все обуваются. Раньше было в избытке этой зимы, Поэтому я в транс переждать ее входил на полгода. Теперь это смесь поздней осени и ранней весны, И ты просто терпишь насморк природы, Тупо смотришь как скрюченный наст потеет, От обилия соли и грязных намеков. Надеясь на то, что сейчас приедет могучий грейдер И вместе с настом насильно побреет дороги. Это месиво – просто баланс зимы и потуг ее итоги. И год лучше с весны начинать, И делать это как можно скорее. Пусть сжалится космос и наши верхние боги, Прописав на год курс весны от зимы диареи.
Каждое из дней и утр Дарит новый перламутр. Небеса и облака Вновь свисают с высока У седого у виска. Кажется, зима близка. В чёрной пашне похоронен Лист осенний. Он спокоен. Серь и синь – Цвета прощанья. Траур осени – сознанье Неминуемой зимы
Послушайте все. Нет, посмотрите, Как тонут в словах батлореперы И любят они слово насрите. В славы лучах горят, как кометы. Они надрываются злобой друг к другу, Пытаясь подняться, унизив другого. Нынче зовётся это эстетикой Нового русского быдлотного слова, И, кажется, что под лучами софитов Им не страшны сопли и слезы. Кажется им, что стали крутыми, Греются хайпами от неофитов. Слушайте их и, глаза закатив, Жадно смотрите, пожирая ланчи. И ржите от щекотухи подмышками, Что порождают их панчи. Ловите головами пустыми, Рот забив. Ведь если такие сейчас Восхищают нас звезды, Мы такие вот человеки, И это все что нам нужно
Какими слабыми оказались листья Недолго жёлтыми продержались. Порочными были их с деревьями узы, Поэтому с ними тихо расстались. И злобные ветры рвали на части Смелых из них, что не сдавались, Цепляясь за ветвей сухие запястья. Природа – судьбы неумолимость, В этом и есть смертельное счастье.
Овдовевшие стоги сена, Задремавшие вдоль дороги, Их обвисшие слабые члены, Сединой покрытые стены, Недотроги до первого снега Ждут гостей на пороге. В серожелтых глазах смятение От холодного взора гостя.
А у нас и игра такая околофутбольная. И 8 голов арабам и египтянам не говорят, что мы сборная. Наша тактика не упорная. Она спорная. И если Антипаста в Италии все, что без макарон, То в футболе есть термин АВТОБУС И его синоним – Антифутбол. Они точно исключают игру и, в принципе, гол. Ещё до начала всех игр можно было подводить итог. Наша сборная была в списке явный АНДЕРДОГ. Мы высадили на газон десант из 11 пар ног, Но по футбольному большинство из них ДЕРЕВО. Так называется не бегающий игрок, И это дерево произведёт хлопок. А из него родим мы ВАТУ, На это точно способны ребята. Ещё они способны быть твёрдыми, как БЕТОН. И всю игру построить из баррикад и оборон. Интуитивно русский болельщик обходит позор. Потому выбирает позицию ГЛОР. Она изначально рассчитана на победу сильных, И в этом метаморфоза. Поэтому на наших шеях и воротах чужих сборных РОЗА. Если кто из вас не понял нафиг – Так всегда назывался болельщиков шарфик. И вообще, какой шарфик – похер. Нет, у нас показать на поле свой ПОКЕР, Который выйдет на замену, И порубает всех на Тартар или Карпаччо, Стиль русских, я говорил, Бетон Вата автобус. Романтичнее сказать КАСТЕНАЧЧО.
В памяти
В СОАВТОРСТВЕ С МАРИЕЙ Т. -2
Бог – астронавт. Он чёрный белый или китаец. Не важно это и по смыслу не имеет значения. Он идет по космосу, который называют ещё и раем Смотрит на галактики дыры латает. Следит, в порядке ли черные звезды. Контролируя пульсары и карлики, Чтоб не смотрелись слишком зловеще и мрачно. Он ощущает что созданное им противоречиво и неоднозначно. Мысли в нем просыпаются: "Как я сделал это? Каким хитрым способом? В каком настроения созидал я подобное миростроение. Для любого Гауди архитектора смесь форм здесь и столпотворение, А я при этом ни разу не накосячил Почему я не помню? Почему сложилось удачно?.." Он сидел на Сатурне. Не дождался обеда. А на обед были роллы и морская капуста. Сказал: «До свидания, земля. Чтоб тебе было пусто» Вышел покурить у туманности андромеды, И снова вернулся на борт корабля. Откуда он только взялся, если в начале его и не было....
СЕЗОННОЕ
У меня с зимой ещё с детства почему-то не заладилось, Я плохо холод переносил с рождения, С тех пор ничего во мне не исправилось: Снег, мороз по-прежнему не вызывают восхищения. Сейчас даже сосульки никто не грызёт, В валенках по льду и дурак не катается, Круглый год продаётся разноцветный фруктовый лёд И в кроссовки зимние на тонкий носок все обуваются. Раньше было в избытке этой зимы, Поэтому я в транс переждать ее входил на полгода. Теперь это смесь поздней осени и ранней весны, И ты просто терпишь насморк природы, Тупо смотришь как скрюченный наст потеет, От обилия соли и грязных намеков. Надеясь на то, что сейчас приедет могучий грейдер И вместе с настом насильно побреет дороги. Это месиво – просто баланс зимы и потуг ее итоги. И год лучше с весны начинать, И делать это как можно скорее. Пусть сжалится космос и наши верхние боги, Прописав на год курс весны от зимы диареи.
СЕРЕБРЯНЫЙ ВЕК. ВАЛЕРИЙ БРЮСОВ. ПОДРАЖАНИЕ
Каждое из дней и утр Дарит новый перламутр. Небеса и облака Вновь свисают с высока У седого у виска. Кажется, зима близка. В чёрной пашне похоронен Лист осенний. Он спокоен. Серь и синь – Цвета прощанья. Траур осени – сознанье Неминуемой зимы
СЕРЕБРЯНЫЙ ВЕК. ПОДРАЖАНИЕ. МАЯКОВСКИЙ ПРОТИВ ГНОЙНОГО
Послушайте все. Нет, посмотрите, Как тонут в словах батлореперы И любят они слово насрите. В славы лучах горят, как кометы. Они надрываются злобой друг к другу, Пытаясь подняться, унизив другого. Нынче зовётся это эстетикой Нового русского быдлотного слова, И, кажется, что под лучами софитов Им не страшны сопли и слезы. Кажется им, что стали крутыми, Греются хайпами от неофитов. Слушайте их и, глаза закатив, Жадно смотрите, пожирая ланчи. И ржите от щекотухи подмышками, Что порождают их панчи. Ловите головами пустыми, Рот забив. Ведь если такие сейчас Восхищают нас звезды, Мы такие вот человеки, И это все что нам нужно
ОСЕННЕЕ 1.
Какими слабыми оказались листья Недолго жёлтыми продержались. Порочными были их с деревьями узы, Поэтому с ними тихо расстались. И злобные ветры рвали на части Смелых из них, что не сдавались, Цепляясь за ветвей сухие запястья. Природа – судьбы неумолимость, В этом и есть смертельное счастье.
ОСЕННЕЕ 2.
Овдовевшие стоги сена, Задремавшие вдоль дороги, Их обвисшие слабые члены, Сединой покрытые стены, Недотроги до первого снега Ждут гостей на пороге. В серожелтых глазах смятение От холодного взора гостя.
ОКОЛОФУТБОЛЬНЫЙ РЭПЧИК
А у нас и игра такая околофутбольная. И 8 голов арабам и египтянам не говорят, что мы сборная. Наша тактика не упорная. Она спорная. И если Антипаста в Италии все, что без макарон, То в футболе есть термин АВТОБУС И его синоним – Антифутбол. Они точно исключают игру и, в принципе, гол. Ещё до начала всех игр можно было подводить итог. Наша сборная была в списке явный АНДЕРДОГ. Мы высадили на газон десант из 11 пар ног, Но по футбольному большинство из них ДЕРЕВО. Так называется не бегающий игрок, И это дерево произведёт хлопок. А из него родим мы ВАТУ, На это точно способны ребята. Ещё они способны быть твёрдыми, как БЕТОН. И всю игру построить из баррикад и оборон. Интуитивно русский болельщик обходит позор. Потому выбирает позицию ГЛОР. Она изначально рассчитана на победу сильных, И в этом метаморфоза. Поэтому на наших шеях и воротах чужих сборных РОЗА. Если кто из вас не понял нафиг – Так всегда назывался болельщиков шарфик. И вообще, какой шарфик – похер. Нет, у нас показать на поле свой ПОКЕР, Который выйдет на замену, И порубает всех на Тартар или Карпаччо, Стиль русских, я говорил, Бетон Вата автобус. Романтичнее сказать КАСТЕНАЧЧО.
ПОСВЯЩНИЕ
ХАРВИ ВАНШТЕЙНУ И ЖЕРТВАМ ГОЛЛИВУДАВ памяти