три глубоких вдоха.
– Надо успокоиться… Надо… надо успокоиться… Надо, – повторял он.
В кармане халата он нащупал упаковку трамадола. С большими усилиями он выдавил три пятидесятимиллиграммовые таблетки. Проглотить не получалось – таблетки прилипали к сухому языку и застревали в горле. Женя с хрустом их раскусил – из-за онемевшего неба он почти не чувствовал горечи. Ногой он пододвинул к себе наушники. Вставил в уши. Эйфория ушла, и казавшийся волшебным полчаса назад, сейчас голос Адель резко отдавался в барабанных перепонках, заставив Женю поморщиться и убрать наушники в карман. Голову будто сдавливали пневматическим прессом. – Надо вставать. Давай, соберись, – сказал он себе.
С трудом поднявшись на ноги, он подошел к двери. Напоследок он обернулся и окинул взглядом палату. Три фигуры все так же неподвижно лежали на своих койках, Женя глубоко вдохнул воздух. Смертью больше не пахло.
Дернув дверную ручку, Женя застыл – боковым зрением он заметил стоящего в палате человека. Совсем еще молодой парень в белом халате. Он испуганно смотрел на Женю. Женя удивленно моргал, пытаясь понять, как он его не заметил раньше. Оба они, переминаясь с ноги на ногу, не решались заговорить. Сутулый и с красными глазами, рассеянно глядящий в пол, парень был похож на потерявшегося ребенка, готового вот-вот зареветь. Спутанные кудри торчали во все стороны.
Желая разрядить обстановку, Женя широко улыбнулся – хотя скорее его улыбка походила на гримасу – и сделал шаг вперед. В ответ парень облегченно улыбнулся и шагнул навстречу с видом, будто он и сам хотел сделать первый шаг, но, не будучи уверенным во взаимности, только и ждал каких-то признаков дружелюбия. – Евгений, – улыбаясь, Женя протянул руку. – Можно Женя. Парень, улыбаясь, протянул руку в ответ. – А что ты здесь?.. – не успел спросить Женя, как вытянутая для приветствия рука со звоном уперлась в стекло. Женя вздрогнул. Парень напротив тоже опешил. Протянутая рука дрожала. Через несколько секунд на лице парня появилась гримаса ужаса. Он отпрянул. Следом отшатнулся и Женя. Пыльное зеркало звенело, чуть покачиваясь. Женя с каким-то непонятным ему чувством смотрел на свое отражение. Тщедушный парнишка со слегка оттопыренными ушами. На щеках краснели созвездия прыщей.
Женя выходил из палаты. Он очень хотел пить. А еще хотелось кофе. Не обжигающего, а теплого. Теплого и только что помолотого. Зернового кофе. Чуть крепче обычного. Такого, как он делал дома на кухне. Прищурившись, Женя увидел силуэт кофейного аппарата в конце коридора. Старательно глядя под ноги и контролируя каждый шаг, Женя шел по коридору. «Поднимаю ногу, ставлю», – шепотом он отмерял свои действия. Он походил на космонавта, который, борясь с гравитацией, шел по поверхности Луны. «Возьму капучино, – думал он. – Да, с молоком. Стаканчики маленькие, так что возьму два сразу. Даже с сахаром возьму». В поисках мелочи Женя запустил руку в карман – пальцы не слушались и были как будто из пластилина. Кофейный аппарат был уже совсем рядом. Жене казалось, что он уже ощущает теплый, обволакивающий кофейный запах. «Выпью кофе, – успокаивающе говорил он себе, обеими руками доставая из узкого кармана пригоршню купюр с монетами. – Два стаканчика… А… Потом… Позвоню». Падая, Женя смотрел, как выпавшие из разжатой ладони монетки, переливаясь и звеня, катятся во все стороны. Прямо как из разбитой копилки, которую нетерпеливый ребенок разбил уже на третий день. Одна из них, докатившись до лестничного пролета, весело запрыгала вниз по ступенькам. Женя не пытался встать – он знал, что не получится. Ему не было больно, хотя падая, он сильно ударился лицом о холодный больничный кафель. Уголками глаз он смотрел на торопливо образующуюся под щекой лужицу крови, стекающую из разбитого носа. Лежа вниз лицом на грязном и пахнущем хлоркой полу, как брошенная гуттаперчевая кукла, он чувствовал себя в самом комфортном месте, которое вообще мог бы себе представить. Ему казалось, что теплые руки бережно обволакивают его в шелковые простыни. Начав с ног, они медленно поднимались все выше и выше – и вот уже дошли до плеч. Он старался не дышать и не шевелиться, чтобы не помешать им каким-нибудь неуместным судорожным движением. Монетка закончила свой путь по ступенькам и, покрутившись на ребре, затихла где-то внизу. Стояла тишина.
«Прости, дед. Этим летом я снова не заговорю по-английски. Но следующим – обещаю».
Женя улыбнулся и закрыл глаза. Он был счастлив. Да и кофе уже расхотелось.
***
Саша посмотрела на часы – без пятнадцати восемь. Она с надеждой схватила лежащий на тумбочке телефон. Кроме рекламы кредитной карты, пришедшей почему-то так рано в выходной, сообщений и звонков не было. Долгие десять гудков.
– Пожалуйста, позвоните позже. Абонент не отвечает.
Положив телефон обратно на тумбочку, Саша взяла лежащего в ногах кота и крепко прижала к себе. Держа его на груди, она одной рукой раскрыла шторы и босиком вышла на балкон. Свежий воздух приятно обдал голые плечи. Екатеринбург уже жил утренней суетой – всюду сигналили машины, хлопали двери подъездов. От вчерашнего дождя, казалось, не осталось и следа, кроме нескольких луж, высыхающих на тротуаре. Задумчиво покачивая кота на руках, Саша смотрела вдаль. Солнце, уже успевшее подняться на удивление высоко, погоняло остатки сна у снующих внизу людей. В город наконец пришел первый теплый день.
В кармане халата он нащупал упаковку трамадола. С большими усилиями он выдавил три пятидесятимиллиграммовые таблетки. Проглотить не получалось – таблетки прилипали к сухому языку и застревали в горле. Женя с хрустом их раскусил – из-за онемевшего неба он почти не чувствовал горечи. Ногой он пододвинул к себе наушники. Вставил в уши. Эйфория ушла, и казавшийся волшебным полчаса назад, сейчас голос Адель резко отдавался в барабанных перепонках, заставив Женю поморщиться и убрать наушники в карман. Голову будто сдавливали пневматическим прессом. – Надо вставать. Давай, соберись, – сказал он себе.
С трудом поднявшись на ноги, он подошел к двери. Напоследок он обернулся и окинул взглядом палату. Три фигуры все так же неподвижно лежали на своих койках, Женя глубоко вдохнул воздух. Смертью больше не пахло.
Дернув дверную ручку, Женя застыл – боковым зрением он заметил стоящего в палате человека. Совсем еще молодой парень в белом халате. Он испуганно смотрел на Женю. Женя удивленно моргал, пытаясь понять, как он его не заметил раньше. Оба они, переминаясь с ноги на ногу, не решались заговорить. Сутулый и с красными глазами, рассеянно глядящий в пол, парень был похож на потерявшегося ребенка, готового вот-вот зареветь. Спутанные кудри торчали во все стороны.
Желая разрядить обстановку, Женя широко улыбнулся – хотя скорее его улыбка походила на гримасу – и сделал шаг вперед. В ответ парень облегченно улыбнулся и шагнул навстречу с видом, будто он и сам хотел сделать первый шаг, но, не будучи уверенным во взаимности, только и ждал каких-то признаков дружелюбия. – Евгений, – улыбаясь, Женя протянул руку. – Можно Женя. Парень, улыбаясь, протянул руку в ответ. – А что ты здесь?.. – не успел спросить Женя, как вытянутая для приветствия рука со звоном уперлась в стекло. Женя вздрогнул. Парень напротив тоже опешил. Протянутая рука дрожала. Через несколько секунд на лице парня появилась гримаса ужаса. Он отпрянул. Следом отшатнулся и Женя. Пыльное зеркало звенело, чуть покачиваясь. Женя с каким-то непонятным ему чувством смотрел на свое отражение. Тщедушный парнишка со слегка оттопыренными ушами. На щеках краснели созвездия прыщей.
Женя выходил из палаты. Он очень хотел пить. А еще хотелось кофе. Не обжигающего, а теплого. Теплого и только что помолотого. Зернового кофе. Чуть крепче обычного. Такого, как он делал дома на кухне. Прищурившись, Женя увидел силуэт кофейного аппарата в конце коридора. Старательно глядя под ноги и контролируя каждый шаг, Женя шел по коридору. «Поднимаю ногу, ставлю», – шепотом он отмерял свои действия. Он походил на космонавта, который, борясь с гравитацией, шел по поверхности Луны. «Возьму капучино, – думал он. – Да, с молоком. Стаканчики маленькие, так что возьму два сразу. Даже с сахаром возьму». В поисках мелочи Женя запустил руку в карман – пальцы не слушались и были как будто из пластилина. Кофейный аппарат был уже совсем рядом. Жене казалось, что он уже ощущает теплый, обволакивающий кофейный запах. «Выпью кофе, – успокаивающе говорил он себе, обеими руками доставая из узкого кармана пригоршню купюр с монетами. – Два стаканчика… А… Потом… Позвоню». Падая, Женя смотрел, как выпавшие из разжатой ладони монетки, переливаясь и звеня, катятся во все стороны. Прямо как из разбитой копилки, которую нетерпеливый ребенок разбил уже на третий день. Одна из них, докатившись до лестничного пролета, весело запрыгала вниз по ступенькам. Женя не пытался встать – он знал, что не получится. Ему не было больно, хотя падая, он сильно ударился лицом о холодный больничный кафель. Уголками глаз он смотрел на торопливо образующуюся под щекой лужицу крови, стекающую из разбитого носа. Лежа вниз лицом на грязном и пахнущем хлоркой полу, как брошенная гуттаперчевая кукла, он чувствовал себя в самом комфортном месте, которое вообще мог бы себе представить. Ему казалось, что теплые руки бережно обволакивают его в шелковые простыни. Начав с ног, они медленно поднимались все выше и выше – и вот уже дошли до плеч. Он старался не дышать и не шевелиться, чтобы не помешать им каким-нибудь неуместным судорожным движением. Монетка закончила свой путь по ступенькам и, покрутившись на ребре, затихла где-то внизу. Стояла тишина.
«Прости, дед. Этим летом я снова не заговорю по-английски. Но следующим – обещаю».
Женя улыбнулся и закрыл глаза. Он был счастлив. Да и кофе уже расхотелось.
***
Саша посмотрела на часы – без пятнадцати восемь. Она с надеждой схватила лежащий на тумбочке телефон. Кроме рекламы кредитной карты, пришедшей почему-то так рано в выходной, сообщений и звонков не было. Долгие десять гудков.
– Пожалуйста, позвоните позже. Абонент не отвечает.
Положив телефон обратно на тумбочку, Саша взяла лежащего в ногах кота и крепко прижала к себе. Держа его на груди, она одной рукой раскрыла шторы и босиком вышла на балкон. Свежий воздух приятно обдал голые плечи. Екатеринбург уже жил утренней суетой – всюду сигналили машины, хлопали двери подъездов. От вчерашнего дождя, казалось, не осталось и следа, кроме нескольких луж, высыхающих на тротуаре. Задумчиво покачивая кота на руках, Саша смотрела вдаль. Солнце, уже успевшее подняться на удивление высоко, погоняло остатки сна у снующих внизу людей. В город наконец пришел первый теплый день.