Часть 1

Впервые я увидел его за неделю до рождества.

В то утро как раз пошёл снег, и я, замерев у окна с чашкой кофе, удивленно смотрел на абсолютно голого мужчину с большим чемоданом в руке. Он постоял немного на лужайке, рассматривая дом, повернулся и медленно пошёл вниз по Линкольн авеню. Вскоре странная фигура скрылась за изгибом дороги. Я потряс головой – привидится же – и обнаружил, что мой кофе совершенно остыл.

…

Снова мы встретились спустя месяц, в воскресенье. На этот раз светило солнце, и я хорошо его рассмотрел через окно машины – мы с женой как раз возвращались из церкви. Сара была за рулем и ничего не заметила. Я же обратил внимание, что чемодан у него старомодный, с коваными накладками на уголках и откидными замками, а сам он – среднего роста, немолодой, с невыразительным лицом и бесцветными волосами. Он кивнул мне, как старому знакомому, но тут Сара задела бордюр, и я отвлёкся. А когда снова поднял глаза, мужчина исчез.

Тем же вечером мы поехали в оперу. Мой агент настоял на небольшом интервью прямо перед входом – он считал, мне нужно добавить живости в образ. Я мерз в тонком пальто, вымучивая заученные ответы на стандартные вопросы какого-то молодого журналиста, когда взгляд мой выхватил из толпы эту женщину. Она словно ждала, что я ее замечу, в тени колонны, в стороне от льющегося света. На ней было шикарное вечернее платье и колье, по виду очень дорогое. При этом она была боса – в январе! Волосы ее падали на лицо, но все равно я подумал, что уже где-то ее видел.

– Мистер Айзен! – журналист тронул меня за рукав, привлекая внимание. Я успел лишь заметить, как женщина отступила в тень.

…

Тёплым мартовским днём я сидел за работой. Дома было тихо. Сара уехала к родителям в Неваду, а я планировал закончить новый роман – рекламная кампания была в разгаре, издатель умолял не затягивать. Звонок в дверь выдернул меня из сцены убийства, первые пару секунд я не мог понять, что случилось. Звук повторился, и я поспешил в прихожую. За дверью стоял он.

В этот раз на нем была шляпа, которую он приподнял в приветственном жесте:

– Мистер Айзен. Какая удача застать вас в одиночестве. Вы позволите?

Я машинально посторонился, пропуская незваного гостя. Он оглядел холл, лестницу и восхищённо присвистнул:

– Ваши дела определённо лучше моих! Как продажи «Роковой оперы»? Я слышал, бьет все рекорды. Уже решили, кому отдадите права на экранизацию?

Я не мог заставить себя посмотреть на него. Отчасти из-за наготы, которую он даже не пытался прикрыть – чемодан сразу же поставил у входа, шляпу небрежно бросил на комод. Но больше всего из-за смутного чувства, что этот визит не сулит ничего хорошего.

– Расслабьтесь, Айзен! – гость закончил осмотр интерьера и переключился на меня. – Вы боитесь? Бросьте! Я не сделаю вам ничего плохого. Я ведь здесь по вашей милости. Да-да, не удивляйтесь. Лучше предложите мне выпить, и мы мило поболтаем, как старые добрые друзья.

Я постарался взять себя в руки и жестом указал на гостиную. Гость, поколебавшись, подхватил свой чемодан и последовал за мной.

– Надоело, знаете ли, таскать его везде, но, увы, без него никуда, – он устроился на диване и великодушно прикрылся пледом, которым Сара обычно укутывала ноги по вечерам.

– Виски? – первое слово, произнесённое мной с момента его появления, больше походило на кашель.

– Валяйте!

Я налил два бокала, протянул ему один и опустился в кресло напротив. Повисла неловкая пауза. Он вертел в руках свой бокал, нюхал янтарную жидкость, смотрел на свет, и в то же время внимательно следил за мной.

– Что в вашем чемодане? – наконец нарушил я молчание.

– Понятия не имею! – он сделал глоток и поморщился. – Хм, никогда не пил виски. Недурно. А чемодан… Я его ни разу не открывал. Вообще-то, это вас нужно спросить, что там.

– Меня?

– А кого? Ведь это вы всучили мне проклятый чемодан! И ни словом не обмолвились, что в нем и для чего он мне вообще нужен!

Я залпом осушил свой бокал и встал, чтобы налить ещё.

– Берите всю бутылку, разговор будет долгий! Вы что, меня не узнаете?

– Я впервые вас вижу! Кто вы?

Мой собеседник внезапно расхохотался. Его смех, на удивление звонкий и чистый, заполнил гостиную до краев. Он смеялся взахлёб, всхлипывал, подпрыгивал на диване, так, что плед упал на пол.

– Ну вы даёте! – он с трудом взял себя в руки. – Вот так великий творец, не признавший собственное творение. «Мужчина вышел из здания вокзала и направился к стоянке такси. В руке он держал старомодный чемодан…» Вспомнили?

– Вы…

– Да, Айзен, я – мужчина с чемоданом. Такой, каким вы меня создали. Может, называть вас папой? Ахахаха!

– Но, позвольте, это же…

– Невозможно? Ну почему же! Параллельные вселенные, созданные реальности – феномен известный, хоть и мало изученный. Вы же писатель, Айзен, вам ли не знать, что мир шире, чем человеческие представления о нем!

– Тогда почему вы, кхм, голый? В моем романе, помнится, все персонажи были одеты, – не то, чтобы я поверил его словам. Скорее всего, это просто какой-то псих, свихнувшийся поклонник или, наоборот, недоброжелатель. У каждого известного писателя таких наберется на пару клиник. Нужно вызвать полицию, но так, чтобы не спровоцировать его. Мало ли, что в чемодане, может, он набит взрывчаткой.

– Может, в вашей голове я и был одет. Но на страницах романа вы меня описали именно так – мужчина с чемоданом. Потом, правда, обмолвились ещё про шляпу – вот спасибо! Без шляпы приличному человеку никуда. Да. А что не написано – того и нет. Холодно, знаете ли, зимой вот так разгуливать.

– Простите, я не знал…

– Вообще-то, об этом уже писали. Братья Стругацкие, например, ещё в 60-е годы описали вселенную фантастических романов. Они вообще многое понимали, хоть и русские. Не читали?

– Фантастику? Нет, увольте, эти сказочки для взрослых… Тем более, советскую. По-моему, все, что есть хорошего в русской литературе, было написано до революции.

– Вы так считаете? Впрочем, неважно. Я здесь не для того, чтобы пенять вам на отсутствие штанов.

– А для чего же?

– Я пришёл из-за Камиллы.

Часть 2.

Стемнело. Я растопил камин и убедил гостя надеть мои брюки и свитер. Прихватив бутылку, мы переместились в кабинет.

– Не такой уж ты хороший писатель, Айзен, – его язык слегка заплетался, но