- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (4) »
Максим Фарбер Чтобы классику икнулось
Пастбище было синим. Нет, не казалось, а именно было; и не сине-зеленым, как морская волна, и не бледно-лазурным от росы; дело было даже не в холодном белом свете весеннего солнца. Просто – чистый, густой, насыщенный синий цвет. Откуда – никто не знал; не знаю и я. Примем, что в те далекие времена чудеса на земле еще встречались… По пастбищу шел мальчишка-подросток. Высокий и тощий, коротко стриженный, одет в ясно-желтую рубаху. Он воздел руку, касаясь длинных, выше пояса, стеблей травы, и рассеянно сбивал с этой травы росу. Однако по тому, куда был направлен его взгляд – к Большой горе, из-за которой доносился странный гул (не то грохот) – вполне можно было судить, что вышел он на луговину совсем не гулять и не прохлаждаться. – Эй, Мальчиш, – позвал вдруг кто-то. Парень, всполошенный, обернулся. Перед ним стояло удивительное создание: тоже вроде бы из мальчишей, но куда меньше ростом, стройней в обхвате и – что касаемо лица – намного тоньше… НЕЖНЕЕ, что ли? “Черт-те дери”, – сказал он сам себе, – ” я и не думал, что такие слова знаю! “ Одето неизвестное существо было в замызганный пастуший чапан и шаровары; на голове – войлочная кушма. Ноги, как и у самого Мальчиша, босы. Чем больше наш герой вглядывался в странное большеглазое лицо Не-пойми-кого, тем шире на этом лице делалась улыбка, и наконец Мальчиш поймал себя на том, что ему тоже хочется (“ЗВЕРСКИ хочется, трах твою прах в тарарах! “) ухмыльнуться, правда, почему-то без издевки. По-доброму… – А-а, – понял он наконец. – Ты из Царства девчонок, наверное. – Так точно, – откозыряла незнакомка. – Меня Маришкой звать. – А я… –А ты Кибальчиш; знаю. Мне или вороны, или ласточки доносят. Да и сама я давно за тобой слежу. За отцом твоим, за братом… – Вот даже как? Ну ладно. Я не в обиде. Ты это… – он помолчал, тщательно изучая ее уютные округлые черты, но ничего не говоря вслух. Потом, наконец, решил, что долго молчать не годится. – Ну, спасибо, что заглянула, соседка! По гроб жизни, как говорится. Все не так скучно… – И, делая вид, что совсем уж собрался уходить (но Маришку было не провести!), оглянулся напоследок. Скорчил кислую – кислее некуда! – рожу, и сказал: – Тоже… шум из-за Горы слышала… А? – Да. Война идет, Кибальчиш! – Я войны не боюсь, – хмуро бросил он. – Всего и делов-то: ночь простоять, день продержаться. – А потом?! – возмутилась девчонка. – Когда и ночь, и день к концу подойдут? – Э-э-э… Ну, потом – еще ночь и день продержаться. – А после? – А после – еще ночь и день. – И так до бесконечности? – Выходит, что да. – Я бы не хотела такой жизни, – вздохнула Повелительница девочек. – Ну вот и глупая, – сплюнул в сердцах Кибальчиш. Он ожидал яростной отповеди, криков, навроде “Кого, КОГО ты глупой назвал?!” – и, надо сказать, подобное внимание со стороны Маришки было бы ему приятно. Даже очень. Но, когда Мальчиш поднял глаза, рядом никого уже не было. Он пожал плечами и медленно побрел по тропке назадНочью из-под Горы выползли буржуины. Они дождались, пока все уйдут спать, а потом поползли – медленно, но, добравшись до вожделенных земель Мальчишей и Девчонок, набросились, как осы на сахар. Клацали затворы ружей. Кто-то вскрикивал во сне, дергался – и тут же падал окровавленный. Кто-то успел вскочить, и сейчас бежал к околице села – бить в набат… – Равные права они тут придумали, – бурчал граф Ланкастер, теребя жесткие усы. – Да разве ж так можно? У кого денег нет, у того и не должно быть! Всем милостыньку подавать – ни шиллингов, ни пенсов не напасешься! – Вот про “пенсов”, хи-хи, – поддакнул не менее усатый товарищ Troubka, – ваше благородие верно сказало. – ” Пенсы”, сиречь пенсионеры – воистину наше все! Те, которые Жюль Верна и Майн Рида не читали даже в детстве – а потому не заражены всей этой вредной романтикой, и лишь пребывают в рассуждении, чего бы покушать… – Как я, например, – прозвенел тонкий голосок откуда-то сверху, и Troubkיе на нос сел месье Комар. – Ну, ты – разговор особый, – буркнул Геронтократ. – Я все же считаю, – сказал Ланкастер, – что доверять следует скорее моло… Атас, братва! – вдруг заорал он, пока переходя со старомодного английского на абсолютнейший черноморский. – Сюда орава мальчишей прет!.. Засверкали белые штыки. Загремели выстрелы. Тощий мальчиш в драных штанах – тот, кого Кибальчиш за непокладистость нрава уже успел обозвать “Плохишом” – вдруг кинулся к графу, обхватил голенище его сапога и стал со всей силы слюнявить: – Не бейте, вашродь, не бейте! Я хоро-оший! Кибальчиш было нацелил мультук, но задумался и отвел в сторону: – “А зачем во все века мальчишек”, – вспомнил он, – ” топорами, пулями, напалмом?!” Довольно крови, граф! Отпустите Плохиша, я вам дам за него выкуп. – Единственный выкуп, – прожужжал месье Комар, – который нас устроит – это ты сам, товарищ командир! – ВАС устроит? Кого это, прости, ВАС? – Керзона, – сказал Ланкастер. – Прежде всего – Керзона. Кибальчиш задумался. – Эх, вы, – сказал он. – Не в меру ревностные служаки! Ваш Керзон – такой же дурень, как Дуче-Пауче и Таракан усатый! – Па-апрашу не оскорблять, – замычал Геронтократ, но на него уже не обращали внимания. – Я сдаюсь, – сказал глава мальчишей. – Делайте со мной что хотите; можете хоть вешать, хоть башку рубить. Хоть по городу в железной клетке возить, чтоб все пальцами тыкали. Меня это все, честно говоря, мало волнует. Да и ты, Плохиш, не бери в голову, что жизнь свою ценой жизни самого вождя выкупил. Главное – с тобой будет все хорошо. Вернешься к отцу и деду… – Это которому сто лет, и он ружье нацепить не может, до того поглупел? – захохотали буржуины. – Вот уж точно, обрадуется он возвращению внука! – Не слушай их, – сказал вождь мальчишей. – И помни: я всегда с тобой. Даже когда меня нет. На плечо Кибальчишу села крохотная птичка. Кажется, ласточка. И что-то пропищала ему в ухо. “Мистер Холмс прийти не может, слишком занят. Но доктор Уотсон пришлет Лестрада…” – Ладно, ладно, – одними глазами просемафорил командир. – Лети уж, пока тебя ЭТИ не заметили. “А мистер Диккенс обещал замолвить словцо перед Феджином. Может быть, Ловкий Плут тоже успеет…” – Давай, давай отсюда, – еле заметно мотнул головой парень. – Я понял. – Пошли, Кибальчиш, – рявкнул Ланкастер. – Будем тебя в железа ковать, как положено. – Ну, пошли.
…В ясном синем небе курился черный дым. Штаб проклятого графа Ланкастера потихоньку догорал; Мальчиш-Кибальчиш сидел на камне близ этого места и, греясь в пламени собственной славы (“ха-ха-ха, дурная шутка! Плоская, без никакой
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (4) »