Анна сидела на диване в гостиной и увлеченно что-то читала на ноутбуке. На вид ей было лет 16, одета она была в светлые джинсы и кремовый летний пиджак.

– Анна Сергеевна, Вас папенька к себе зовет, – сказала робко Лиза, заглянув в гостиную.

– Да, Лиз, сейчас, – ответила Анна, улыбнувшись.

Лизе на вид было лет 25, она была хороша собой, не замужем, так же как и ее барышня. Несмотря на то, что она была крепостной, в ней присутствовала некая гордость, присущая нищим многих романов Ф. М. Достоевского, и чувство собственного достоинства. Лиза была по-своему умна, хоть и наивна, немного даже образованна; сердце у нее было доброе, а преданность и уважение к хозяевам – безграничны.

Анна закрыла ноутбук и пришла в кабинет к отцу. Сергей Иванович – солидный мужчина, ему далеко за 50, он достаточно умен, образован; занимает хорошую должность при самом императоре. Единственного ребенка, Анну, он очень любит, собирается отправить ее учиться в Европу или США и верит, что она станет достойной дочерью своего отца.

Сама же девушка хоть и любила отца, но не была готова смириться с самодержавием и "прислуживать", как она это называла, императору. Она с 13 лет интересуется политикой и уже около года продумывает план революции в России. Она мечтает стать Президентом России, устранить самодержавие и крепостничество, принять Конституцию, гарантировать права и свободы всех граждан, установить демократию.

– Привет, пап, – сказала Анна.

–Доброе утро, Анют! – сказал папа спокойно.

Ее отец, как человек старого времени, имел привычку вызывать в кабинет, когда разговор предстоял серьезный.

Поэтому дочь, немного волнуясь, ждала, о чем пойдет речь.

– Ты знаешь, как я не дружу с компьютером и Интернетом, поэтому попросил нашего технического директора зайти на твою страничку «ВКонтакте» и показать мне ее, – начал он издалека.

– И? И как тебе? – спросила Анна, еще больше волнуясь.

– Хорошо, фотографии посмотрел, друзей особо не смотрел. Заинтересовался твоей недавней записью на стене, стихотворением тем – попросил распечатать. Красиво написано, молодец! Может, тебе в поэты пойти? – сказал он, взглянув на нее ласково.

– Папуль, но ты же сам говорил, что это несерьезная профессия, я же буду учиться на юриста! – ответила Анна недоуменно.

– Разумеется, юристом; это я так пошутил. Теперь к делу – тема стиха довольно-таки необычна, ты очень критикуешь там государя; я, конечно, понимаю, что ты еще ребенок, ты живешь эмоциями, но все-таки в 16 уже надо бы думать, прежде чем публиковать такое в Сети. Пожалуйста, прошу впредь тебя – не действовать так радикально. Император, конечно, как и любой другой человек, совершает ошибки, но нельзя так реагировать.

– Пап, Державин тоже критиковал власть!

– И не только он! Но.. это в некотором роде неважно… Ты принадлежишь к одной из самых лучших фамилий современной России, ты можешь стать советником самого императора! Ты не должна поддаваться влиянию оппозиционно настроенных активистов. Они хотят революции, разрушения нашей государственности.

– А что ТЫ предлагаешь? – внезапно побагровела дочь. – Ждать, смириться? Я разве хочу многого? Величия своей Родины и равенства всех перед законом, демократии и республики!

– Аня! – вскричал нервно отец, – только попробуй ляпнуть это при императоре!

– Обязательно скажу! Прямо сейчас позвоню! Папа, время финальной борьбы между добром и нейтралитетом настало! Ты даже не понимаешь и не хочешь понять, какого это быть крепостным; какого быть простым человеком, когда у тебя нет никаких почти прав!

– Мы уже Н. цитируем! М-да! Не ожидал от тебя такого!

– Чего такого? Мне просто не все равно! Это личный выбор каждого, каждый имеет право говорить и считать так, как он считает нужным. Мне 16 лет, я скоро поступлю в Университет, я полностью отдаю отчет своим действиям! – сказала Анна уверенно и убедительно, она даже не ожидала, что так получится.

– Хорошо. Я постараюсь принять твой выбор, хотя я уверен, что это еще в тебе играет детство. Со временем это пройдет. И потому прошу тебя только об одном: в высшем свете свои мысли даже не думай высказывать.

– Конечно, пап. Я же не дура, – сказала Аня, сделав вид, что согласилась.

– Ну, и отлично.

Анна вышла из кабинета отца и быстрым шагом, почти бегом, отправилась в комнату к Лизе.

– Лиз, я хочу съездить в Москву (они жили в Петербурге) сегодня вечером, поедем со мной?

– Анна Сергеевна, конечно… а зачем?…– замялась Лиза.

– Лиз, я тебя прошу: перестань меня называть на "Вы" и по имени-отчеству. Я на 9 лет младше тебя…– она не закончила, ее перебила Лиза.

– Но Вы – барышня… – неуверенно сказала Лиза.

– Я не барышня, я, прежде всего, человек, равно как и ты! Не я придумала это дворянство и барство, поверь! Знаешь, я хочу, чтобы ты знала, что я не такая, как весь высший свет. Я против самодержавия и крепостничества, я… я один из авторов проекта революции в России. Мне жаль, что в России все через одно место как-то, мне даже стыдно говорить иностранцам, что у нас самодержавие. Я краснею при этом, понимаешь? А они вместо того, чтобы сочувствовать, начинают читать нотации и обвинять, черт знаешь в чем! А я, что ли, в этом виновата? Не я же здесь царь… Еще год назад я поняла, что не могу остаться в стороне, думать только о себе, как большинство аристократов. Я заказала революцию в России. Я горжусь, что сделала это. Это, наверное, было самое сложное решение в моей жизни. И я не жалею…

И Анна поцеловала в щечку Лизу:

– Только скажи еще раз, что я барыня, только попробуй! – сказала Анна с притворной злостью.

– Анют, но как же так? Император же, батюшка наш, заступник?

– Лиз, дорогая, ты же неглупая, неужели ты не в курсе, что мы уже 200 лет отменяем крепостное право? Тебе не обидно? А огромное социальное неравенство? А цензура?

– Да, но ты же сама прекрасно знаешь, что идея социального равенства утопична! Мы победили в Отечественной войне 1812 года и во многих других известных военных кампаниях!

– Не отрицаю. А ничего, что права человека вообще не соблюдаются, законы не работают. Надо требовать большего! Даже в войнах, про которые ты же заговорила первой – в Первой мировой войне проиграли, в Русско-Японской проиграли, в Крымской войне проиграли!

– Во второй мировой победили!

– Это неважно! – крикнула она, как бы машинально.