душевые в братском корпусе. Об этом никто не знал, пока однажды ночью его случайно не увидел один семинарист... Сюда, в Джорданвилль, часто приходят люди с самыми, казалось бы, благородными порывами. Но порою случается, что кто-то разочаровывается в себе, в вере. Бывает, монахи уходят из монастыря в мир. Потом они опускаются на дно отчаянья, спиваются. Человек, желающий идти иноческим путем, и не подозревает, какие опасности его поджидают…
***
Саше девятнадцать лет. У него сильный американский акцент. Если бы не черная долгополая ряса, его легко можно было бы принять за американского студента. По происхождению он русский, по роду занятий семинарист. Но самое интересное, Саша — звонарь, и, как считают, звонарь от Бога. Он помнит, как пятилетним пацаном поднимался по лестнице на колокольню церкви в городе Ютика, где звонил в колокола его отец. — Это нужно слышать, — Саша пытается объяснить премудрость своего искусства. Он выразительно жестикулирует и, ощущая ограниченные возможности слов, берет в руки канат, привязанный к языку большого колокола. Мы стоим на самом верху колокольни. Морозный ветер обжигает лицо. — Нужно ударить так, чтобы слышалось «бом-м-бам-м», а не «бам-м-бом-м». Улавливаете разницу? — Еще бы. — В большой колокол мы звоним двенадцать раз в году на самые главные праздники. А маленькими колоколами созываем на богослужения. Отливали колокола в Голландии, деньги жертвовало все русское зарубежье. Можно, конечно, нажать кнопку, чтобы по колоколам стучали электрические молоточки. Но это не по-русски. Нужно каждый колокол чувствовать, чтобы слышалось «бом-м-бам-м». Саша становится на деревянную планку-педаль, хватается руками за веревки, привязанные к языкам колоколов. Над нами — один большой и три средних колокола, а на площадке выше — еще около двадцати маленьких, для перезвона. — Сейчас здесь очень холодно, приходится надевать ушанку и валенки. Зато как здорово плывет звук в морозном воздухе! — Саша легонько ударяет в колокол и замирает, прислушиваясь к уплывающему вдаль звуку. — Ты тоже хочешь стать монахом? — Нет. Пока учусь в семинарии, а закончу — женюсь и рукоположусь в дьяконы. Подвиг монаха, чувствую, не для меня.
***
Завелся мотор машины. Пора в Нью-Йорк. Поворот — и скрылись золотые купола. Снег перестал, из-за туч изредка выглядывает месяц. Еще несколько дней здесь будет стоять мертвая тишина. А на Рождество к размеренным звукам большого колокола подключится веселый перезвон маленьких, благовествуя миру о Великом празднике… 2016 г.
***
Саше девятнадцать лет. У него сильный американский акцент. Если бы не черная долгополая ряса, его легко можно было бы принять за американского студента. По происхождению он русский, по роду занятий семинарист. Но самое интересное, Саша — звонарь, и, как считают, звонарь от Бога. Он помнит, как пятилетним пацаном поднимался по лестнице на колокольню церкви в городе Ютика, где звонил в колокола его отец. — Это нужно слышать, — Саша пытается объяснить премудрость своего искусства. Он выразительно жестикулирует и, ощущая ограниченные возможности слов, берет в руки канат, привязанный к языку большого колокола. Мы стоим на самом верху колокольни. Морозный ветер обжигает лицо. — Нужно ударить так, чтобы слышалось «бом-м-бам-м», а не «бам-м-бом-м». Улавливаете разницу? — Еще бы. — В большой колокол мы звоним двенадцать раз в году на самые главные праздники. А маленькими колоколами созываем на богослужения. Отливали колокола в Голландии, деньги жертвовало все русское зарубежье. Можно, конечно, нажать кнопку, чтобы по колоколам стучали электрические молоточки. Но это не по-русски. Нужно каждый колокол чувствовать, чтобы слышалось «бом-м-бам-м». Саша становится на деревянную планку-педаль, хватается руками за веревки, привязанные к языкам колоколов. Над нами — один большой и три средних колокола, а на площадке выше — еще около двадцати маленьких, для перезвона. — Сейчас здесь очень холодно, приходится надевать ушанку и валенки. Зато как здорово плывет звук в морозном воздухе! — Саша легонько ударяет в колокол и замирает, прислушиваясь к уплывающему вдаль звуку. — Ты тоже хочешь стать монахом? — Нет. Пока учусь в семинарии, а закончу — женюсь и рукоположусь в дьяконы. Подвиг монаха, чувствую, не для меня.
***
Завелся мотор машины. Пора в Нью-Йорк. Поворот — и скрылись золотые купола. Снег перестал, из-за туч изредка выглядывает месяц. Еще несколько дней здесь будет стоять мертвая тишина. А на Рождество к размеренным звукам большого колокола подключится веселый перезвон маленьких, благовествуя миру о Великом празднике… 2016 г.