связки, никакого дискомфорта не было, основная мышечная память осталась.

Зверь лежал на земле, не подавая признаков жизни, вероятно, из-за клинка между его глаз, которые напоминал рог единорога, благодаря своему серебряному сиянию. Хотя это уже выдумки. Я внимательно осмотрел поверженного зверя: он был небольшого размера, в длину не больше шага, в холке доставал мне не выше бедра; передвигался на четырех лапах, на каждой из которых было по четыре, невероятной длины когтя, короткий мех переливался темно-синем цветом, а хвост был в длину не меньше туши зверя. Вернув свой клинок на его прежнее место за моей спиной, я присмотрелся к морде животного: вытянутая пасть, похожая на кошачью, которую украшали мелкие зубы в два ряда, черный нос с большими ноздрями, что наводило на мысль о хорошем обонянии, и крупные синие глаза, теперь уже мертвые, но не менее завораживающие. От вида животного, даже мертвого, бросало в дрожь, он всем своим видом вселял невольное уважение к его способности убивать: длинные, бритвенно-острые когти и мелкие ряды белоснежных зубов делают из него идеального хищника.

Мой живот заурчал, как довольный и сытый деревенский кот, которого не одолевают назойливые дети со всей округе. Единственным кандидатом на роль пищи был мертвый синий зверь, хотя его мясо и могло быть отравой для человека. Пока я размышлял над этой мыслью, моя рука опустилась на поясной мешочек из коричневой кожи, в котором нащупывалось какое-то содержимое. До этого момента я даже не знал, что у меня с собой есть еще что-то, помимо серебряного клинка за спиной, про который я, собственно, тоже узнал буквально только что. Порывшись в искусно выделанном мешочке, я нашел только несколько крупиц камня, похожего на золото, странный порошок, пузырек с непонятной жидкостью и оборванный клочок пожелтевшего свитка с выведенными черными чернилами аккуратным почерком словами: «curatio», «aqua», «ignis», «linguarum», «inuisib», «somnium». Прочитав весь список, я остановил свой взгляд на первом слове, потому что узнал его – именно слово «куратио» я произнес, когда смог залечить ужасное ранение на своих ногах.

Так как смысла вспоминать предназначения каждого предмета и заклинания не было абсолютно никакого: память на глухо была запечатана в моем подсознании или где там оно запечатывается, поэтому я решил пойти самым логичным и простейшим способом для получения знания – к эксперименту. То, что на желтом клочке пергамента были начертаны именно заклинания сомнений не вызывало, как бы это странно не казалось. Отложив обрывок с заклинаниями напоследок, сначала я достал, немного порошка и высыпал щепотку переливающейся пыли себе на ладонь, а затем сдул его с ладони вперед. Не налагая никаких ожиданий на эту радужную пыльцу, я не разочаровался, когда ничего не произошло: порошок всего лишь медленно оседал под действием силы притяжения на землю, среди редкой травы еле-еле пробивающейся из почвы.

Пузырек с синей жидкостью я повертел в руке, но решил пока его не пить, потому что воды внутри было на один глоток, и не исключено, что она могла мне понадобиться в будущем. На мензурке угадывались отчетливые следы от какой-то надписи, которую разобрать не представлялось возможным. Жаль, ведь она могла оставить у меня на один вопрос меньше, разгадав тайну предназначения содержимого пузырька.

Крупицы золотого камня, как следует из известного принципа, я решил считать золотом, так как при проверке их скрытых свойств, оказалось, что он красиво блестит на солнце, но больше ничего.

Единственное, что осталось делать мне в такой ситуации – это поупражняться в магии. Уверен, окажись я в другом месте, или, хотя бы, с большим багажом воспоминаний, я бы оценил порыв в совершенствовании этого искусства, но сейчас мысль об этом занятии заставляла учащенно биться сердце, и откладывать эти занятия на следующий раз, например, до завтра, или до следующей недели, но разум заставлял не подчиняться этим сигналам.

Чувство тревоги не отпускало, но я вспомнил, что когда лечил остатки своих ног, то заклинание прошептал три раза, после чего оно сработало, да еще и помогло мне выжить, и, успокоившись, я решил пойти по недлинному списку иностранных слов. Три раза прошептал «аква», вытянув руку вперед ладонью вверх, и из кончиков пальцев к центру ладони потянулись струйки воды, образовав небольшой шар с половину ладони по размеру. Предположу, что это заклинание на создание воды, точнее водяного шара, а с учетом того, что нигде поблизости я не вижу никакого прохладного прудика с чистой родниковой водичкой или хотя бы крохотной лужи, то «аква» определенно будет мне полезно – с этим заклинанием мне не суждено погибнуть от жажды. Театральным движением кисти я отправил шар в неконтролируемый полет, и он, пролетев несколько шагов, перестал существовать, как единое целое, превратившись в мелкие капли благодаря, стоявшему на жизненном пути моего творения, дереву. Решив про себя, что удивляться ничему не стоит, ведь вполне может статься, что это все обычные явления, я произнес с замиранием сердца «игнис», и, хотя, я говорил шепотом, мой голос все же дрогнул на третьем повторении, из-за чего получилось «иг-игнис», но это нисколько не помешало образоваться на моей ладони, на расстоянии длины от кожи, огненному шару. Мой взгляд немного затуманило, а дыхание перехватило, и теплая волна чистой энергии прошла от середины моей груди к каждой конечности, и, поддавшись этому приступу, я замахал рукой, чтобы не обжечься об этот филиал ада. Шар слетел с ладони и взорвался в паре шагов от меня о землю, образовав кратер, в десять раз больший по диаметру, чем сам шарик. Сухая земля с обгорелыми ветками и черной травой осыпала меня с ног до головы, попадая за шиворот коричневого кожаного жилета и неприятно царапая спину. Вид оставшегося кострища мне напомнил про голод, и как раз живот снова напомнил кошачьим урчанием про пустоту внутри, которую жизненно необходимо заполнить едой.

Отложить прием пищи можно, конечно, до окончания проверки остальных заклинаний, но обильно выделяющиеся слюни просто не дадут мне произнести ни одного слова из списка этих заклинаний, не то, что повторить каждое из них по три раза. Собрав в воронку от взрыва найденные сухие ветки, благо в лесу их предостаточно, я вызвал персональный ад и поднес этот шарик к хворосту. Пока демонический огонь находился у меня в руке, он не причинял мне вреда, но загоревшиеся ветки тут же обожгли мои пальцы, поэтому я неуклюже отдернул руку и чуть не убил себя: шарик пролетел в опасной близости от моего виска и обдал волной жаркого сухого воздуха все лицо, а затем взорвался о дерево за моей спиной. Темно-зеленый ствол дерева