шума, я открыла раму. Ночь была лунная. Здание было освещено только с фасада. С этой стороны здания ровный лунный свет выделял неясные очертания. Со второго этажа прыгать было высоковато, но по счастью, внизу был мягкий газон и какой-то куст. Впереди метров тридцать лужайка, потом декоративная изгородь. Дальше ничего видно не было. Я на минуту застыла, уже готовая прыгать: «Куда бежать потом? Кто поможет? Где здесь искать помощи? Местные жители запуганы – никто не будет рисковать из-за сбежавшего «донора». Спасения ждать неоткуда. Разве только?"…

В этот момент в коридоре раздался шум, мой охранник убежал туда, откуда доносились крики. «Видимо, нашли Марата или Алькальда», – поняла я. Медлить было нельзя. С отчаяньем посмотрев вниз, и понимая, что вероятно совершаю самую страшную ошибку в своей жизни, я отошла от окна. Выглянула в коридор – никого. Я стремительно пустилась по коридору в сторону кабинета с порталом.

Вот я миновала комнату ожидания для «доноров», вот и рекреация, где прошлый раз спали пьяные военные, вот коридор и тяжелая дверь к изначальному порталу. Подбежав к камню с надписью «Cognito alium mundum», я сунула руку в портал. Пошарив там некоторое время, я наткнулась на что-то твердое. Схватив и вытащив это, я чуть было не зарыдала от радости – в моей руке серыми крапинками отливала порода гранит! Его нужно было полить моей кровью, чтобы гранит стал «ключом». Я решительно разодрала палец, который недавно порезала, и провела им по камню. Гранит стал почти горячим. «Cognito alium mundum!» – закричала я и провела рукой с камнем в воздухе. Гранит завибрировал, пространство стало подергиваться дымкой, но дальше ничего не происходило!

«Нужно выбраться отсюда! Попробовать ещё раз!», – я кинулась к окну. На нем были решетки. Значит, нужно скорее вернуться в туалет. Я бросилась в коридор. Вдалеке кричали, раздалось несколько выстрелов. Я побежала в сторону всеобщей неразберихи. Суматошно пробежали мимо двое военных, не обратив на меня внимания.

Забегая в туалет, я увидела, как из переговорной выбежал один из охранников резиденции. Он увидел меня, что-то закричал и бросился в погоню. Я с разбегу вскочила на подоконник и выпрыгнула в открытое окно. Упала в куст, покатилась, неловко поднялась на ноги и, спотыкаясь, побежала к живой изгороди. Перемахнула через неё как раз в тот момент, когда из окна туалета вслед мне раздалась автоматная очередь.

Падая, обдирая колени и ладони об асфальт, крепко зажав в окровавленном кулаке кусок бесценного гранита, я бежала вдоль спящих улиц, вглубь жилых кварталов, туда, где темнота могла укрыть меня, а сзади нарастал шум погони: крики, выстрелы, рев заводимых машин.

Я сворачивала в какие-то дворы и проулки, сама не зная, куда бегу, надеясь, что впереди меня не ждёт тупик. Добежав до конца очередного темного переулка, между домами, я остановилась перевести дыхание. Мои преследователи были близко. Шли по пятам: они знали, что мне некуда деваться, старались окружить, зажать в тиски. Раздавались мужские крики: кто-то отдавал команды. Я рванула через дорогу, попав в свет фар преследовавших меня машин. Из машин сразу начали стрелять. Кинувшись вперед, через какие-то заросли, я оказалась на песчаном берегу реки. Машины засигналили, загудели друг другу о том, что я обнаружена. Все мчались на берег.

Я добежала до самой воды. «Ещё секунда и меня застрелят», – успела мелькнуть мысль. Я сделала широкий взмах рукой, в которой был зажат окровавленный гранит: «Cognito alium mundum!», – закричала из последних сил, – «Cognito alium mundum!», «Cognito alium mundum!». Камень в руке завибрировал, воздух передо мной стал истончаться, лучи утреннего света стали проникать откуда-то с другой стороны. Я кинулась в этот свет, слилась с ним, лучи прошли сквозь меня и исчезли в пространстве за моей спиной, там, где остались выпущенные в меня пули автоматных очередей.

Глава 31

Жахангир Мирзаджанов из всех мест, где в течение длинного трудового дня ему приходилось убирать мусор, набережную любил больше всех. Каждое утро, с первыми лучами появлялся он с большим пакетом: собирал мусор из урн, подметал. В это утро было прохладно – октябрь вступал в свои права, давая тюменцам понять, что пора менять авторезину и теплее одеваться. Пролетали мелкие редкие снежинки. Набережная в этот час была пуста. Одинокий бегун, вышедший на утреннюю пробежку, скрылся вдали. Работа не ждала: Жахангир привычно переходил от одной урны к другой. Ветер с реки студил лицо.

Вдруг в нескольких метрах сзади послышался какой-то шум. Мужчина обернулся. На плитке лежала девушка. Она, видимо, была без сознания. Не понимая, откуда она могла взяться, Жахангир огляделся по сторонам: никого не было, чтобы позвать на помощь. Бросил мусорный мешок и подошел ближе. Она лежала на коленях, лицом вниз. В такой холод на ней была только футболка и джинсы.

Он присел рядом и слегка тронул её за плечо:

– Вам плёхо? Памагать?

Девушка вздрогнула и подняла голову. Она была очень измождена, как после продолжительной болезни: тусклые волосы свисали прядями, черные круги под глазами, желтая кожа. Но глаза горели каким-то бешеным и живым огнем. Жахангир отпрянул – рука у девушки была вся в крови, в ней девушка сжимала увесистый булыжник.

Дворник недоверчиво отошел на пару шагов: «Мало ли, может сумасшедшая?». Он смотрел, как девушка трогала плитку, на которой сидела, потом внимательно огляделась вокруг и медленно поднялась на ноги. Жахангир уже было решил не связываться, может просто пьяная какая-то? Он повернулся, чтобы вернуться к работе, когда девушка слабым голосом спросила:

– Извините, я дома?

Он только пожал плечами, мол, кто его знает: дома ты или нет?

Она добавила:

– В Тюмени?

Он закивал. Девушка несколько секунд смотрела на него, потом опять огляделась вокруг. Потом она, ослабев, опять опустилась на колени и горько заплакала. Жахангир подошел ближе. Поднял девушку с плитки:

– Вам в тепло нужна. Забалеть здесь.

Девушка, продолжая плакать, обняла его:

– Я дома! Я плакать могу.

Он снял рабочую куртку и накинул на неё:

– Раз дома, не плакайте! Пайдемте! В тепло нужна.

Она, опираясь на его руку, сделала несколько шагов, потом остановилась, посмотрела на свою руку, в которой сжимала камень. О чём-то задумалась. Порывшись в кармане джинсов, девушка вытащила четыре ремешка, на которых были нанизаны какие-то плоские камни; подошла к бордюру, замахнулась и выкинула их в реку. Быстрое течение подхватило бывшие «ключи», проглотило, и понесло мутную осеннюю воду дальше.

Девушка положила свой камень в карман и подошла к дворнику. Жахангир проводил её по лестнице наверх. По улице Республики машины мчали людей по их важным