отошел от матери, заглядевшись на птичку или бабочку. Наверное, она очень любила Венечку, но, как я понимаю сейчас, ее слепой материнский инстинкт и расшатанная нервная система сыграли с ним злую шутку. Его бабка, будучи по натуре женщиной властной и практичной, в старости начала ворчать, бормотать про себя, называть всех вокруг дураками и ежедневно отчитывать свою дочь на заметные только ей одной промахи. Атмосфера в их просторной четырехкомнатной квартире была неспокойной, и я, однажды придя в гости к Венечке, удивился его резкому преображению: чуть только переступив порог дома и без того неуверенный и робкий мальчик сгорбился, втягивая голову в плечи, осторожно ступая босыми пятками по дорогому паркету и срывающимся полушепотом рассказывая мне какой-то анекдот.

В общем, Венечке было несладко. В школе его тоже не любили. У него не было друзей, над его неловкостью и стеснительностью смеялись, над ним издевались более сильные ребята, а он никому не мог дать отпор. Робкий, неуверенный, худой как жердь, но длинный как шея жирафа, Венечка до самого 11 класса был постоянным объектом шуток. У него не было особых талантов: он был не самым умным в классе или самым глупым, в лице не было никаких ярких черт, взглянешь один раз и не запомнишь, он не пел волшебным голосом и не рисовал чудесные пейзажи, не писал стихов, не танцевал, не играл в футбол и баскетбол. Пожалуй, школа Венечку замечала только тогда, когда директору был жизненно необходим новый компьютер, новый телевизор, футбольные мячи для спортзала и несколько литров краски для ремонта, а деньги, специально выделенные для этого, куда-то неожиданно исчезали. Вот тут-то директор вспоминал о Венечке, и даже не о Венечке, а о его матери, которая за хорошие оценки сына покупала все, что нужно. Я почему-то был уверен, что если бы не Венечкина мама, то о самом Венечке наш класс и школа узнали бы только на выпускном во время вручения аттестатов.

Хотя нет, пожалуй, я ошибаюсь, говоря, что у Венечки не было никаких талантов. Один талант был, такой, какой в школе не особенно замечают, а если замечают, то он становиться только еще одной причиной для сальных, пошлых и неприятных шуточек, коими дети, а подчас и взрослые любят скрывать неловкость, незнание и жестокость. Этим талантом была просто невероятная, сказочная способность любить. Любить и прощать. Если Венечка влюблялся — то влюблялся до полного самозабвения, до безумия, до слез, и уже не был собой, а всего себя отдавал любимому человеку. Его обманывали, обзывали, ругали, смеялись, на него не обращали внимания, а он прощал и любил. В такие моменты Венечка вдруг и переставал быть привычным нам Венечкой, да только этой перемены никто и не замечал, кроме меня.

Наверно, вам кажется, что в школе смешно и нелепо говорить о любви. Может быть, так оно и есть. О моей любви — смешно, о любви Женьки — нелепо. Но не о любви Венечки. Венечкина любовь делала из него, худого, длинного, нескладного и некрасивого парня, мужчину. Жаль только, что столь великая, святая и сказочная, она сосредоточилась на столь мелком объекте.

Мелким объектом стала Танька — еще одна моя одноклассница. Прекрасная, с огромными наивными глазами и пушистыми, черными как смоль, ресницами, с длинными густыми, спадающими волной волосами, Танька, уже будучи в шестом классе, негласно заняла титул самой красивой девушки школы и всего района. Ее любили абсолютно все парни нашей школы, с ней хотели встречаться старшеклассники и даже студенты, она собрала вокруг себя самых популярных, как это у нас называлось, школьников. Сейчас все они обыкновенные продавцы, шоферы, строители, кто-то в тюрьме, а кто-то в семье, и никто не отличается умом. Но тогда… Тогда они были звездами. Только девушки из этой компании могли вызывающе одеваться в умопомрачительно короткие юбки и платья, издеваться над другими школьниками и молодыми учителями, орать и громко и призывно хохотать в коридорах, флиртовать с парнями и ходить на школьные и районные дискотеки. Только парни из этой компании могли ночью напасть на одинокого пешехода и ограбить его, могли толпой избить не понравившегося парня и по одному оттаскать за волосы других девушек, не входящих в этот круг. Танька была главной среди них — дозированно умная, настолько, что ума и изобретательности хватало только на задирания других девушек и парней а также на обсуждение последнего шоппинга, мелкая, злобная, визжащая и орущая, когда что-то было не по ней, как чихуахуа, которая может только мерзко облаять, а все остальное доделает за нее большой хозяин. Танька никогда не была мне интересна. Мы не общались с ней и не дружили. Пожалуй, только иногда, когда кто-либо имел наглость с ней спорить и ее милое хрупкое личико с трогательными глазками резко превращалось в морду разгневанной фурии, я ухмылялся про себя.

Венечка же имел несчастье влюбиться в нее. И вся святая Венечкина любовь, которая, возможно, пришла в этот мир всего лишь однажды, чтобы спасать людей от смерти, уныния, печали и горя и принести им надежду на счастье, — вся эта великая любовь сосредоточилась на самом мелком и отвратительном, насколько можно это вообразить, объекте.

Он говорил мне, что полюбил ее еще с детского сада. Он говорил мне, что любил ее всю свою жизнь с самого рождения. Венечка любил Таньку безмерно, бесконечно, не обращал внимания на ее недостатки, на ее оскорбления и смешки. Она унижала его на глазах у всей школы, она играла с ним, издевалась, а он все прощал. И продолжал любить. Танька возглавляла травлю Венечки в нашем классе — она злобно смеялась, остальные подхватывали, а Венечка все сносил, иногда с тихими слезами, иногда с до боли жалостливыми глазами, иногда с истеричными драками, в которых его избивали. Я даже не представляю, как ему было тяжело. Но он упорно твердил мне, что живет только для нее и что сделает все, чтобы она была счастлива.

А Танька… Танька и так была счастливой. Встречаясь с несколькими старшеклассниками и студентами, она очень скоро, что называется, "пошла по рукам" и заработала в школе и районе определенный статус. Она видела в людях только предмет, при помощи которого можно добиться своих целей, и в десятом классе несколько раз предлагала мне свои услуги за то, что я напишу ей экзаменационный реферат, доклад или контрольную.

Не скажу, что мы с Венечкой дружили с детства. Скорее, наоборот: как раз в детстве я неосознанно сторонился его, предпочитая играть и общаться с более смелыми и шустрыми мальчиками. Но, в шестом классе я, погрузившись с головой в книги и гулянья, я в школе вдруг начал испытывать некоторый дефицит общения. Хотя бы для того, чтобы знать, какой сейчас урок, изменили ли