он понял, что тело его не слушается.
— Это бывает, Максим, — отозвался отец, вновь словно прочту его мысли, — и так надо. Возьми нож.
Максим пытался упираться, как-то взять собственное тело под контроль, но ничего не выходило. Оно само выполнило команду старшего, сделало несколько шагов и подняло с пола один из валяющихся ножей, скорее даже кинжал.
— Разрежь ей платье на груди.
Максим мог только наблюдать как его руки выполняют команду. Он даже говорить не мог.
— Ого! — Присвистнул отец. — А у неё уже сиськи вполне себе так…а говоришь — девочка! Девушка уже. Теперь — разрежь ей грудь по центру.
Максим видел словно со стороны (как тогда, во снах, — подумал он) как нож в его руке медленно погружается в тело девочки и движется разрезая мясо и кости. Вдруг она вздрогнула. Сердце Максима ушло в пятки.
— Больно, — прошептала девочка, — больно.
— Прости, милая, — отозвался отец, — сейчас перестанет.
В этот момент Максим был готов его убить. Но тело, неподконтрольное ему, не отзывался, а руки уверенно вели разрез.
— Отлично. Теперь — вырви ей сердце.
Руки Максима послушно погрузилась в разрез, ощущая тёплое, пульсирующее сердце. Охватив его, они дернулись назад, вытаскивая сердце девушки наружу. Оно буквально дымилось.
— Прекрасно. — Отец был сама невозмутимость. — Была Ольга Мартынова и нет Ольги Мартыновой. Такова жизнь. А мы есть. Пока. Так что ешь.
Максиму показалось, что он ослышался.
— Ах, да, — поморщился отец, — Максим, надкуси это сердце.
Непослушное ему тело совершил и это. В то мгновение как его зубы вонзились в окровавленную плоть, в тот самый миг, морок отпустил его, и вернулся контроль над телом.
Одновременно, какая-то волна силы, колючая и острая, хлынула в него от сердца девочки через рот. Он чувствовал как пальцы сильнее сжимают его, но не мог, недоставало сил отстраниться.
А затем пришла боль и Максим упал на колени. Боль страшная, сильная настолько, что парализовал его не хуже магии отца. Он чувствовал как что-то вливается в его тело, поток чудовищной силы. Магическое ядро словно взбесилось, раскручиваясь со скоростью предваряющей максимальный выплеск силы, но его все не было.
Затем боль пришла в голову и Максим, наконец, завыл, сильнее вгрызаясь в сердце Мартыновой.
Все проходит, некоторое время спустя завершилось и это. Тогда Максим осознал себя лежащим на полу скрюченным в позе эмбриона. Произошедшее казалось сном, и сном странным, но привкус во рту указывал на реальность.
— Вставай. — Холодный голос окончательно привёл его в чувство. — Умойся и выпей.
Максим медленно поднялся. Он понял, что прошло совсем немного времени, хоть и казалось, что минула вечность. Ощущения вообще были какими-то странными. Во-первых болел желудок, болел сильно, как у голодающего, что добрался до еды и объелся, понапихав в себя все съедобное, что мог. Во-вторых ему казалось, что у него не одно тело, а два, вложенные друг в друга.
— Чувствуешь? Вижу, что чувствуешь. — Двольная физиономия отца, по мнению Максима, просила кирпича, но он не спешил. Слишком многое навалилось, и, что куда важнее, он начал кое-что понимать.
— Да, Макс, именно. — Соболев Старший все так же читал его как открытую книгу, и не стеснялся демонстрировать это. — Это и есть тайна нашего рода. Великий секрет. Теперь и ты его знаешь. И не только это, не правда ли?
— Я знаю…много. Нового. — Слегка запнувшись, подтвердил Максим.
— Угу, — кивнул отец, — немало, да. А будь она старше, ты бы просто сдох. Ядро бы не выдержало. Зато теперь ты усилил свре ядро примерно на четверть, что совершенно невозможно, как скажет любой идиот, и получил способности к магии стихии воды. И какие способности! Девочка очень талантливая, очень. Была. Или есть. Это как посмотреть. Какой потенциал!
— Я… — Максим вновь запнулся, подбирая слова, — теперь могу все, что могла она?
— Магически — да. Абсолютно. Но, знаешь, лучше бы тебе позабыть об этом. Секрет все-таки. Да и узнай о нем кто — и не спасёт нас ничего. Не будет у нас ни друзей, ни вассалов, а будут убийцы и мстители. Кстати, о мстителях…
Юрий Максимович подошёл к столу, на котором лежало мёртвое тело Мартыновой, и ловко отрезал ей голову, орудуя тонким острым лезвием.
— Будем считать, что ты выполнил и эту часть моего приказа, ладно уж.
Весело насвистывая, он завернул голову в какую-то первую пропавшуюся ему тряпку и направился к дверям разгомленного зала.
— Зачем вам голова? — Спросил Максим, хотя ему это было сейчас абсолютно безразлично. Аппатиия и равнодушие овладел им.
— Ну я же сказал, что каратели на подходе. А главный у них дядюшка этой красавицы. Вот я и думаю порадовать старика перед смертью.