что опять за истерика? — ужаснулся кот, — я итак полночи не спал, а она снова воет!
— Да как мне не плакать? — ответила Маша и слезами горькими залилась, — матушка приказала, чтобы ты изготовил что-то своими… лапками.
Кот и девушка уставились на лохматые кошачьи лапы и синхронно вздохнули.
— Что-нибудь придумаю, — ответил Обормот, — но пока я спать!
Отвернулся к стенке, растянулся на кровати и закрыл глаза, мгновенно засыпая. Промаялась Маша весь день, сама попробовала что-то смастерить, да то палец прищемит, то занозу посадит. Вздохнула печально да махнула рукой на все. Как будет, так будет.
Легла девушка спать, а кот свои зеленые глаза открыл да в юношу превратился.
Недолго думал Обормот, что делать будет. Нашел инструменты, подготовил чертеж, сделал элементы будущего изделия.
— Изготовил что-то своими… лапками, — вспомнил слова Маши юноша и передразнил ее.
Работа была кропотливой, но интересной. Приходилось долго вырезать заготовки, все лишние элементы необходимо было удалить (ну, еще бы, кот сам наблюдал, как Машка занозы вытаскивала). Когда самая трудоемкая работа была завершена, Обормот собрал шкатулку и принялся вырезать на ней узоры. А почему нет? Должен же он показать, какие у него творческие…
— Лапки! — снова изломал свой голос и прищурил зеленые глаза.
Солнышко еще не взошло, а резная шкатулка уже была готова.
Зевнул юноша, обернулся котом и завалился спать. Что за жизнь пошла? То одно сделай, то другое! Никакой личной жизни! Постоянно пытаются все таланты найти и раскрыть, хитренькие какие!
Вот пришли все три сестры к царице, принесли своих мужей изделия. Царица прежде всего взяла у старшей дочери кормушку, покрутила ее в руках и сказала: — Эта только в дальнем саду висеть может. Приняла от средней дочери, посмотрела и сказала: — На эту табуретку только ведро с водой в бане ставить. Подошла Маша, протянула шкатулку и дыхание затаила. Улыбнулась царица, внимательно рассмотрела изделие, подивилась ручной работе и твердо сказала: — А в эту шкатулку я все свои драгоценные украшения сложу! Тут царица отдала новый приказ, чтобы все три царевны явились к ней на пир со своими женихами. Хочется уж больно посмотреть, какой из них лучше пляшет. Отправились царевны к своим мужьям, только одна Маша не торопится. Плетется и думает: «Как я своего кота Обормота поведу на пир?» Пришла домой, губы поджимает, взгляд отводит. Кот лишь глаза закатил, что-то невнятное пробубнил под нос и с ленцой уточнил: — Ну? Что на этот раз? Слезы будут? — Слез не будет, — вздохнула девушка, села у окошка и тоскливо посмотрела на цветущий сад. — Истерики? Скандалы? — стал перечислять кот. — Нет… — А чего тогда нос воротишь? — кот даже сел. — Матушка приказала, чтобы я тебя завтра на пир к ней привезла… — А у меня лапки, — добавил кот. — И хвост! — воскликнула девушка. — Тебя только это смущает? Или наличие шерсти, усов и ушей тоже немного напрягает? — прищурил свои зеленые глаза Обормот. Девушка искоса глянула на наглую рыжую морду, которая за эти дни отъелась и совсем уж обнаглела. Однако, стоит заметить, каким-то образом сумел приготовить еду, да и шкатулку сделал… Сам ли? — Все смущает, — призналась девушка. — Вот и плохо, — буркнул кот и ушел… по своим кошачьим делам в неизвестном направлении.
На другой день, как пришло время ехать на пир, кот и говорит царевне: — Ну, Машенька, отправляйся одна на царский пир, я вслед за тобой приеду. Как услышишь перезвон колокольчиков, скажи: «Это, видно, котик мой в карете приехал». Понурила Маша голову, собралась и поехала на пир в гордом одиночестве. Проскользнула, конечно, мысль, по пути кого-нибудь найти, в курс дела ввести да попросить помощи… Но не стала. Потом же, как все вскроется, совсем стыдно будет. Сейчас-то не весело совершенно, а потом? А старшие сестры явились во дворец со своими женихами разодетые. Стоят они да над Машей-царевной посмеиваются: — Что же ты, сестрица, без мужа пришла? Хоть бы в переноске его принесла, мы бы послушали, как он орет, громко мяукает! Вдруг раздался красивейший перезвон колокольчиков, да такой, что заслушались все. Будто песня лилась, словно хрустальные колокольчики звенели. Все гости повыскакивали со своих мест, а Маша произнесла: — Это, видно, котик мой в карете приехал… Побежали все к окнам и видят: едет золоченая карета, тройкой белых коней запряженная. Подъехала она к крыльцу, и вышел из нее добрый молодец — прекрасный, как яркое солнце, сильный, как богатырь, ловкий… (ну, вы поняли, все засмотрелись, слюни подбирать стали, восторженно охать). Все на него дивятся, любуются, слова вымолвить не могут. Осмотрелся мужчина, нахмурился, толпу перед собой отодвинул и заметил ту, что искал. — Я уж думал, не приедешь, — шепотом поделился юноша, усаживая за стол Машеньку. — О, рыбка! Любою ее до невозможности! Стали гости есть, пить и веселиться. Разговоры ведут, смеются громко. Только один муж Марии ни на кого внимания не обращает, компот вишневый пьет, ест себе тихонько да искоса посматривает на Машеньку, которая сидит, как мешком по голове пришибленная. Вздохнул мужчина, стал сам кормить жену. Тощая она, а когда нервничает, так вообще о себе забывает. Так и с голоду умереть можно… Мужья старших царевен смотрят, как ведет себя Обормот, да за ним повторяют. Только не так, ну не так они все делают! Кто столько ест-то? Животы разболятся. А пьет? Да не это надо пить, а вот это! Но, что уж поделать, поздно уже…
Заиграла музыка, встали гости из-за стола, начали плясать. Пошел Обормот танцевать с Марией-царевной, так от его шагов по полу то ковер из осенних листьев появится, то трава зеленая. Царица и все гости диву даются, внимательно за мужчиной следят, а как перестал он плясать, все и исчезло.
Пошли плясать мужья старших царевен. Топнут ногой, оступятся, махнут рукой — равновесие потеряют. Да ладно бы просто оступались, так они на гостей падали, шум создавали! Рассердилась царица и приказала их вывести из горницы. Когда пир был на исходе, Мария улучила минутку и побежала домой. Внимательно осмотрела покои да нашла какой-то кулон, похожий на фигурку рыжего кота. Недолго думала, в огонь выбросила. Приехал муж ее домой, осмотрелся… — Эх, Машка, не могла немного подождать? Ну, побыл бы я котом еще пару дней, выспался бы окончательно, да навечно бы в человека превратился. А теперь… Бывай. Можешь меня попробовать найти, конечно, но не уверен, что получится. Как там говорится… Ищи меня за тридевять земель, за тридевять морей (у
Вот пришли все три сестры к царице, принесли своих мужей изделия. Царица прежде всего взяла у старшей дочери кормушку, покрутила ее в руках и сказала: — Эта только в дальнем саду висеть может. Приняла от средней дочери, посмотрела и сказала: — На эту табуретку только ведро с водой в бане ставить. Подошла Маша, протянула шкатулку и дыхание затаила. Улыбнулась царица, внимательно рассмотрела изделие, подивилась ручной работе и твердо сказала: — А в эту шкатулку я все свои драгоценные украшения сложу! Тут царица отдала новый приказ, чтобы все три царевны явились к ней на пир со своими женихами. Хочется уж больно посмотреть, какой из них лучше пляшет. Отправились царевны к своим мужьям, только одна Маша не торопится. Плетется и думает: «Как я своего кота Обормота поведу на пир?» Пришла домой, губы поджимает, взгляд отводит. Кот лишь глаза закатил, что-то невнятное пробубнил под нос и с ленцой уточнил: — Ну? Что на этот раз? Слезы будут? — Слез не будет, — вздохнула девушка, села у окошка и тоскливо посмотрела на цветущий сад. — Истерики? Скандалы? — стал перечислять кот. — Нет… — А чего тогда нос воротишь? — кот даже сел. — Матушка приказала, чтобы я тебя завтра на пир к ней привезла… — А у меня лапки, — добавил кот. — И хвост! — воскликнула девушка. — Тебя только это смущает? Или наличие шерсти, усов и ушей тоже немного напрягает? — прищурил свои зеленые глаза Обормот. Девушка искоса глянула на наглую рыжую морду, которая за эти дни отъелась и совсем уж обнаглела. Однако, стоит заметить, каким-то образом сумел приготовить еду, да и шкатулку сделал… Сам ли? — Все смущает, — призналась девушка. — Вот и плохо, — буркнул кот и ушел… по своим кошачьим делам в неизвестном направлении.
На другой день, как пришло время ехать на пир, кот и говорит царевне: — Ну, Машенька, отправляйся одна на царский пир, я вслед за тобой приеду. Как услышишь перезвон колокольчиков, скажи: «Это, видно, котик мой в карете приехал». Понурила Маша голову, собралась и поехала на пир в гордом одиночестве. Проскользнула, конечно, мысль, по пути кого-нибудь найти, в курс дела ввести да попросить помощи… Но не стала. Потом же, как все вскроется, совсем стыдно будет. Сейчас-то не весело совершенно, а потом? А старшие сестры явились во дворец со своими женихами разодетые. Стоят они да над Машей-царевной посмеиваются: — Что же ты, сестрица, без мужа пришла? Хоть бы в переноске его принесла, мы бы послушали, как он орет, громко мяукает! Вдруг раздался красивейший перезвон колокольчиков, да такой, что заслушались все. Будто песня лилась, словно хрустальные колокольчики звенели. Все гости повыскакивали со своих мест, а Маша произнесла: — Это, видно, котик мой в карете приехал… Побежали все к окнам и видят: едет золоченая карета, тройкой белых коней запряженная. Подъехала она к крыльцу, и вышел из нее добрый молодец — прекрасный, как яркое солнце, сильный, как богатырь, ловкий… (ну, вы поняли, все засмотрелись, слюни подбирать стали, восторженно охать). Все на него дивятся, любуются, слова вымолвить не могут. Осмотрелся мужчина, нахмурился, толпу перед собой отодвинул и заметил ту, что искал. — Я уж думал, не приедешь, — шепотом поделился юноша, усаживая за стол Машеньку. — О, рыбка! Любою ее до невозможности! Стали гости есть, пить и веселиться. Разговоры ведут, смеются громко. Только один муж Марии ни на кого внимания не обращает, компот вишневый пьет, ест себе тихонько да искоса посматривает на Машеньку, которая сидит, как мешком по голове пришибленная. Вздохнул мужчина, стал сам кормить жену. Тощая она, а когда нервничает, так вообще о себе забывает. Так и с голоду умереть можно… Мужья старших царевен смотрят, как ведет себя Обормот, да за ним повторяют. Только не так, ну не так они все делают! Кто столько ест-то? Животы разболятся. А пьет? Да не это надо пить, а вот это! Но, что уж поделать, поздно уже…
Заиграла музыка, встали гости из-за стола, начали плясать. Пошел Обормот танцевать с Марией-царевной, так от его шагов по полу то ковер из осенних листьев появится, то трава зеленая. Царица и все гости диву даются, внимательно за мужчиной следят, а как перестал он плясать, все и исчезло.
Пошли плясать мужья старших царевен. Топнут ногой, оступятся, махнут рукой — равновесие потеряют. Да ладно бы просто оступались, так они на гостей падали, шум создавали! Рассердилась царица и приказала их вывести из горницы. Когда пир был на исходе, Мария улучила минутку и побежала домой. Внимательно осмотрела покои да нашла какой-то кулон, похожий на фигурку рыжего кота. Недолго думала, в огонь выбросила. Приехал муж ее домой, осмотрелся… — Эх, Машка, не могла немного подождать? Ну, побыл бы я котом еще пару дней, выспался бы окончательно, да навечно бы в человека превратился. А теперь… Бывай. Можешь меня попробовать найти, конечно, но не уверен, что получится. Как там говорится… Ищи меня за тридевять земель, за тридевять морей (у