Тот самый сантехник 4

Глава 1 — Бревно в глазу

— Ну, за внутреннее Азовское море! — это были последние слова, который Борис Глобальный помнил за столом.

Дальше — провал с картинками. Не без последствий, конечно. Но это будет потом. А сейчас славное настоящее…

Пластиковые стаканчики встретились, губы в очередной раз изобразили «дзинь». Мир для суровых мужиков стремительно видоизменялся, словно игроки виртуальные шлемы надели и подгружали новые уровни, выкручивая «уют» до максимума.

Кишинидзе поднял очередной тост с полным стаканом какой-то мутной жижи, уже мало подлежащей классификации в любой посуде. Возможно, она всё ещё горела, как стаканчики по ободку. За компанию опаляя усы и коптя нос. А может, в ней давно было много примешано воды из графина.

«Всё-таки с нами дамы, господа», как метко сказал тостующий перед общим подключением к матрице.

За окном мела пурга, Боря смутно себе представлял происходящее. В голове после первого стакана мело не меньше. А как иначе? Предыдущий тост был за его помолвку, и он не смог проигнорировать, как все остальные.

«А теперь… теперь надо! Потому что — положено!», — заявил внутренний голос: «Ну а раз так, то необходимо, желательно и обсуждению не подлежит!».

До этого момента тосты за столом на кухне мелькали как крупнокалиберные трассирующие пули, выпущенные из пулемётной ленты. Под вечер звучало: «за встречу», «за родителей», «за здоровье», «за любовь», «за прекрасных дам», «за дружбу», «за службу», «за повышение», «за раскрытие опасного, но интересного случайного дела», «за собак, как друзей человека, вот был у меня один пёс…», «за котов, потому что… ну… коты, сам понимаешь», «за президента», «за собаку президента», «за мир во всём мире», «за уничтожение англо-саксов», «за распад НАТО через резкую анальную боль, так как гантелей нам не жалко», «за тех, кто в море», «за тех, кто на фронте», «за пролив имени Сталина или Курчатова, пофиг, лишь бы толк был», за «Байден — лох, Обама — чмо, но Трамп, ты там держись». «За Маска — нормальный чел, а может, даже и вправду Маскаль, да чтоб ему майора дали».

Ещё час-полтора назад, глядя, как стремительно пустеет пятилитровка бурды далеко за пятьдесят градусов, Боря сначала готовил, желая спасти друзей от неминуемого похмельного синдрома. В отрицании неминуемого, он стремительно подрезал салатиков и сооружал нехитрую закуску, чтобы у желудка были союзники в лице колбасы и сырка.

Но ребята за столом не сдавались, и на закуску почти не смотрели. Ведь Стасян «лечил живот», а Кишинидзе «обладал хорошим настроением в преддверии повышения».

«Эти слова можно занести в протокол», — сразу заявлял внутренний голос Борису. — «Но то — мужики. У них свои причины, а с этой то что не так?».

Уволенный одним днём сантехник лишь с недоумением смотрел и на Кристину. Та уже второй раз приняла ванную «в новой съёмной квартире мужа» и ворковала с тостующими. Конкретно, с «почти-капитаном с почти обмытыми звёздами» и «крановщиком без особых устремлений». И делала это прямо в халате. Сама дама была с полотенцем на голове, но никаких масок, макияжей и прочих малярно-штукатурных работ не проводила. А чтобы сильно не бросалось в глаза, что совсем расслабилась, она бродила из кухни в комнату с формулировкой «вот наведу завтра красоту и Олафа быстро-быстро в чувство приведу! Он же просто не понял, какие здесь возможности! Психушка? Что за бред? Он просто соскучился! Женщина ему нужна. Там и в себя придёт».

Боря, чтобы сильно не переживала, накормил гостью как следует. Так сказать, показал широкий спектр гостеприимства под оливье и картошечку с мясом. А дальше на кухне баловался уже чисто для себя, закинув в микроволновую печь попкорн и сварив морсика для души.

«Витамины зимой не помешают».

Но все труды его были тщетны. На заставленный провизией стол мало кто обращал внимание. Тогда Боря переключил внимание на даму в халате. Ничего особенного. Всё-таки замужем. Да и сам — почти женат, плюс-минус. Лишь — внимание. Всё-таки спинку просила потереть в душе, да и на массаж плечиков намекала. Отнекивался под видом кулинарного сражения. Она и обиделась.

Но обида пустила корни. Так нейтральное предложение «посмотреть фильм», немецкая гостья отмела как нефиг делать. Вместо дивана и пледа с попкорном у телевизора её больше занимали разговоры на кухне. И Боре уже саму пришлось смотреть, как пара мужиков стремительно становилась собутыльниками, эволюционируя из «да кто ты такой?» в «да я ради тебя всё сделаю!».

Переживал он, конечно, за гостью. Но что-то сразу пошло не так. Заявив, что «на лысого мужика, спасающего небоскрёб» она уже смотрела, Кристина просто отсела с дивана в единственной комнате и переместилась на кухню с заявлением «пойду сделаю себе чая». А пока ещё раз смотрела на газовую гарелку и споласкивала кружку горячей водой из-под крана без бойлера несколько минут к ряду, допустила грубую тактическую ошибку.

Конкретно — присела за один стол с подпитыми мужиками.

Тут-то и наступил стратегический проигрыш немки в зимний период на территории Российской Федерации. Паук-Кишинидзе мигом расправил свои сети, подлив в третий стакан. А как поставил на стол, заявил громко, почти с хрипотцой:

— Ну! За Германию! Чтобы, значит, одумалась.

Решив, что эти слова достойны похвалы, Кристина улыбнулась и немного пригубила из стаканчика, не в силах устоять перед тостом.

Дальше — один большой пробел в восприятии. Без картинок, но с обилием ощущений.

Когда Боря в очередной раз вернулся на кухню за попкорном, было уже поздно. Не то, чтобы двое распечатывали её прямо на столе, сместив его кулинарные потуги на столешницу, но лучше бы так. Ведь за столом уже сидел манекен в халате. Христина Мергенштольц пропала для мира как личность на неопределённый период времени.

Сантехник (а бывших сантехников не бывает, просто кочуют они из одной управляйки в другую по своему усмотрению) тщетно ходил рядом с девой, махал перед лицом рукой, щёлкал пальцами, водил тряпкой, как сухой, так и мокрой. Лоб протирал. Да всё без толку.

«Сломали, супостаты!» — подытожил внутренний голос.

При ближайшем рассмотрении можно было заметит, что в глазах женщины загорелись звёзды и не желали гаснуть. Блондинка смотрела на гудящий холодильник перед собой, но существовала не здесь. Она скорее была пилотом большого космического корабля русско-немецкого проекта «да ты закусывай!».

А если честно, то Кристина держала вместо кусочка хлебушка с колбасой в руке настоящий штурвал. Присмотрись и видно — она определённо летела на большом космическом корабле к Марсу,