Обрисовав всю ситуацию, я выдохнула. Было трудно даже вспоминать момент погони и стрельбы. До сих пор ощущение скованности и страха не покидало.
Селиванцев-старший быстро сориентировался и сказал, что тоже выезжает в больницу. В его голосе сквозила тревожность, несмотря на всю мужественность и власть этого человека. Единственный сын был для него смыслом жизни. И хотя он редко говорил о своих чувствах, Стас и все окружающие знали это.
Больничные стены навевали тоску, время тянулось медленно. После моего приезда прошло уже два часа. Стаса забрали в операционную врач пока не возвращался к нам. Ожидание не давало ощущение покоя. Водитель и охрана рассредоточились по периметру коридора. Облокотившись на стену, я наблюдала, как Юрий Селиванцева снует по коридору как маятник. Его жёсткая походка звонко отдавалась по скрипучему полу. Мужчина подключил все свои связи, в результате главный врач больницы стремительно побежал в операционную. Но и он так и не возвращался.
Инна приехала с Юрием. В начале женщина попыталась успокоить мужа, но видя, что её уговоры бесполезны, осталась молча стоять в стороне.
Холодная стена больницы передавала мне сквозь кожу страх, который витал в помещении. Я боялась вердикта врача и одновременно ждала его появления. Время тянулось медленно. Стрелки на часах, которые висели над дверью, казалось, замерли и прекратили свое движение.
— Как ты, Марианна? — ко мне подошла Инна.
— Я... я нормально. — сглотнув комок подступающих слез, соврала я.
Инна подошла ближе и молча обняла меня. Всё было понятно без слов. Эта одна боль и переживание за родного человека объединяло присутствующих.
Двери, соединяющие приёмный покой и операционные, открылись. К нам вышел высокий крупного телосложения мужчина, облаченный в медицинский халат и шапочку. Юрий Селиванцев сразу сделал шаг навстречу врачу.
— Ну что?
— Мы сделали все, что могли. Но он в крайне тяжёлом состоянии. Эту ночь ещё посмотрим, она будет показательной.
Врач посмотрел прямо в глаза Юрию. Мужчины поняли без слов, что ситуация непредсказуемая.
А что если Стас не выживет? Как же так? Я же не смогу без него. Я же так люблю его. Я же не успела так много сказать москвичу о своих чувствах.
Мысли крутились в голове, смещая друг друга с бешеной скоростью. Я посмотрела на Инну, в глазах женщины блестели слезы. Вердикт врача совсем не вселял оптимизма. Я подвинулась к Инне и обняла её. Мы тихо заплакали, утыкаясь в плечи друг друга.
Юрий тихо пообщался с охраной, оставив только двух человек.
— Марианна, мои люди отвезут тебя с Инной по домам. Я побуду здесь ночью. — Селиванцев-старший менялся на глазах. После новости о сыне он как будто постарел на глазах. Круги под глазами и сильно напряжённые мышцы лица и шеи выдавали напряжение мужчины.
— Мне надо покормить дочь. Но я обязательно вернусь. — заверила я.
Инна поцеловала мужа. Только сейчас я обратила внимание, насколько они подходят друг другу, как трепетно оберегают относятся к своей второй половинке.
Дом встречал одиноким сиянием света в гостиной. Остальные комнаты померкли в мраке. Входя в холл, я остро почувствовала одиночество, отчаяние и такую боль, что хотелось выть. Без Стаса я не смогу прожить и дня.
Присев на подножие лестницы, я вспомнила, как москвич целовал меня в своём кабинете, как мы занимались любовью в спальне и как игриво он вёл меня по лестнице. Слезы одиноко капали на пол. Я не могла поверить, что вот так, в одночасье, я лишаюсь любимого человека, с которым провела незабываемые дни на побережье.
— Вы вернулись? — Галина спускалась по лестнице.
Я смахнула свои слезы, чтобы домработница не поняла, насколько критичное положение.
— Да, сейчас пойду к дочке.
Галина спустилась и внимательно посмотрела на меня. Женщина сразу все поняла, не надо было и говорить лишних слов. Она заплакала тихо и горько.
— Со Стасом все будет хорошо. Слышите? Надо верить и он скоро поправится. — я попыталась успокоить Галину.
— Что сказали врачи? — сквозь слезы промолвила женщина.
— Они сказали, что эта ночь станет показательной, как будут дальше развиваться события. Юрий остался в больнице. Я сейчас займусь дочерью, а потом снова поеду к Стасу.
— Вам надо поспать. Посмотрите, вы же вся измученная. — критично посмотрела на меня Галина.
Я подошла к зеркалу. Действительно, передо мной стояла измученная женщина с осунувшимся лицом и кругами под глазами. О недавнем отдыхе можно было судить только по загорелому цвету кожи. В остальном было ощущение, что я уже неделю не спала.
— Да, я немного вздремну. Ты права. — я с благодарностью обняла Галину и поднялась наверх.
Дочка лежала тихо и наблюдала, как под музыку крутится мобиль из ярких игрушек над кроваткой. Я взяла малышку на руки. Как же она похожа на Стаса — те же глаза, слегка вздернутый носик и даже похожая родинка на щеке. Боль от возможной потери терзала сердце ещё больше при взгляде на Анну.
Укладывая ребёнка спать, я сама вздремнула на тахте рядом с колыбелью. В детской было ощущение спокойствия. Как-будто эта комната была защитой от насущных проблем.
Даже во сне я видела Максима, который пробирается за мной по кустам. Он зло смотрит на меня, достаёт оружие и стреляет в упор.
Я проснулась и села на постели. Не успев даже переодеться с вечера, я так и легла — в джинсах и свитере. Стало жарко не только от одежды, но и ночного кошмара.
Я встала с постели и посмотрела на Анечку. Дочь мирно спала в колыбели. На часах значилось три часа ночи.
Выйдя из детской, я зашла к Галине. Женщина спала. Положив записку и радионяню, я вышла из комнаты и направилась в больницу.