глумливые подколки. Вцепилась уже двумя руками в корзинку и побрела по тротуару, кое-как переставляя скованные страхом ноги.

Тихонечко… Тихонечко… Надо валить отсюда, но так, чтоб улюлюкающей своре не захотелось догнать. Что с меня, доходяги, взять? Поржут и отстанут.

Завтра же перезвоню Петровичу. Невелика проблема — плешь! Зато поэт, пусть и непризнанный. Интеллигент, не то что эти…

Крупные горячие слёзы отчего-то полились по щекам, щекоча подбородок и затекая под шарф.

— Слышь, дятел. Ты помёт-то за собой подбирай.

Одновременно с окриком в затылок мне прилетела проклятущая книжонка. Повезло, что в мягкой обложке. И не повезло, что сбила бейсболку. Тяжёлая копна волос под коллективный матерный вздох рассыпалась по спине и плечам.

Я, одним чудом сохранив равновесие, быстро дёрнулась к спасительному крыльцу какого-то магазина, и опять столбом застыла, потому что в локоть мне вцепились пугающе сильные пальцы.

— А ну, стоять! — гаркнул у уха нахальный волчонок. Мог бы не утруждаться. У меня как раз всё прожитое галопом пронеслось перед глазами.

Моя робкая попытка свинтить была наглым образом пресечена. А если быть точной, то я аж целых полшага успела сделать, прежде чем этот доморощенный мистер Грэй развернул меня лицом к себе и бейсболку зачем-то козырьком назад нахлобучил.

— Так ты девка, что ли? — присвистнул он недоверчиво. Мол, прости, так сразу не скажешь.

По больному, зараза, проехался. И в довершение руками вроде как ненароком прошёлся по всем моим непримечательным выпуклостям.

— Для тебя, малыш, только тётя и никак иначе, — отрезала я строго. Ибо уважать надо старших.

Малыш, очевидно, нахалом не прикидывался, а посему нисколечко не впечатлился. Так и продолжил беззастенчиво исследовать рельеф моей фигуры.

Равнина там, парень. Не обольщайся, — вздохнула я про себя.

За что люблю зиму, так это за безграничный простор для фантазии и относительное равенство форм. Женственной себя чувствуешь, что ли, не хуже остальных. Накануне Восьмого марта бонус особенно приятный. Шальная мысль пришла и тут же растаяла от вида его волчьей ухмылки. Надо же — плотоядной.

А что ты хотела, Ксюша? Весна…

Оголодавший молодняк кидается даже на кости.

Попытка вывернуться не удалась. Пришлось взглядом демонстрировать всё нежелание поддерживать беседу. Впрочем, тоже безрезультатно. Серый только рыкнул что-то невнятное. А потом уже, что-то такое разглядев в моей мимике, с неохотой перевёл на наш человеческий:

— Пацаном ты была поприветливее.

— Так утомил ты меня до чёртиков, а ведь только познакомились. Ни по возрасту не сошлись, ни по совести. Ну, случается порой. Не принимай на свой счёт. Я пойду?

— Мы пойдём. — припечатал волчонок уверенно, затем уже громче товарищам своим сообщил не оборачиваясь. — Меня не ждите.

Вот же… Самонадеянный! Пристал как банный лист… И послать в открытую боязно. Свистнет свою шайку-лейку, точно не отобьюсь.

— Я так понимаю, моего согласия не спросишь? — уточнила тихо, ни на что особо не надеясь.

Юноша был очень хорош собой — типичный герой с обложки. Он не походил на насильника или ещё кого-то опасного. Но когда улыбнулся, позвоночник сковало таким холодом, что не получилось даже сдвинуться с места. Оскал это называется, вот что.

3. Парнишка хоть куда, или Дареному коню в зубы не смотрят

Пасть открыл, сказать: «Привет!»,

А девчонка сразу: «Нет!

Нет, меня ты не обманешь,

Даже если добрым станешь».

— А смысл тебя упрашивать? — Он притянул меня поближе, заглянул в ошалевшие от непривычного напора глаза. — Один хрен ломаться начнёшь. Приличия, всё такое. Будем считать, что я тебя уже уговорил. Итак, куда идём?

— Вперёд.

Интуиция подсказала мне, что настаивать не стоит. Сил сопротивляться не осталось совершенно. Да и поздно. Не успела я опомниться, как Серый отобрал корзинку с пирожками, а второй рукой крепко сжал мою ладонь. Тут справедливости ради нужно отметить, что пальцы у него оказались горячие, сильные. Одинокой женщине зимними ночами за обогреватель на ура сойдут. Ну и для другого всякого толкового, в хозяйстве полезного пришлись бы в самый раз.

— Зачем это тебе? — В последний момент кивнула на торчащий из его кармана край романа, с усилием отгоняя срамные мысли. Правда в виду имела совсем другое, но посчитала лишним спросить напрямую. Всё ж не с подругой под руку иду, чтобы сворачивать во всякие скользкие темы.

А Волчонок смышлёный не по годам оказался, как-то докумекал…

— Понравилась ты мне, Красная Шапочка. Лучше я провожу, чем кто-нибудь пристанет.

Это, конечно, прозвучало лестно… Вот только напрягло намного больше.

А потому я торопливо переставляла ноги, опасаясь, что если снова поскользнусь, Серый потащит меня за собой будто санки. Оно и понятно, доска доской, поедет как по маслу.

Украдкой покосилась на своего спутника. Высокий, спортивный, широкоплечий — парнишка хоть куда, с какой стороны ни глянь. А то что замашки хулиганистые, так для неискушённых ровесниц скорее плюс. Возраст такой, что остро хочется внимания.

Вот нас, девочек, уже с горшка чему учат? Что первый шаг всегда должен делать мужчина. Сейчас не припомню ни одной сказки, где бы говорилось обратное. Отлавливать добрых молодцев удел Бабы-Яги. Но мы ж все как одна мамины — папины принцессы. Кому-то рыцаря подавай, кому-то дракона… В обоих случаях историю ваяет сильный пол.

— О чём задумалась?

— Пытаюсь угадать на кого учишься.

Если ответ и прозвучал неожиданно, то Серый вида не подал. На самом деле стыдно в лоб спросить насколько парень младше. Запишет праздный интерес на счёт амурных планов, потом доказывай, что ты не верблюд и даже фату ещё в мыслях не примерила.

— И как, угадывается?

— Не особо. Может, в строительном?

— Это с чего такой вывод? — Вот теперь с удивлением зыркнул, даже брови под светлую чёлку взлетели.

— Ну как… Строишь из себя то гопника, то кавалера.

— ИнЯз. Первый курс.

Значит, не ошиблась. Лет восемнадцать — девятнадцать.

— Что, тётя, сильно старше?

Надо же, смышлёный какой. Аж захотелось потискать за щёчки, да этот руку оттяпает и глазом не моргнёт.

Вот что ему ответить?

Тоскливо вздохнула, внезапно ощутив вселенскую усталость. И ступни после корпоратива в ветклинике гудят, и спину после падения ломит… Если Иван Петрович каждый раз так же остро ощущает все наши двадцать два года разницы, то первое же свидание впору сразу на кладбище назначать. Внезапно даже развеселилась.

Правда, Серый мой мрачный хохот воспринял превратно.