- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (8) »
— Доброе утро, — ответил Оскар вежливо. — Мне нужно фальшивое письмо.
Шуршание голосов и бумаги прекратилось. Несколько десятков голов синхронно повернулись в одну сторону.
— Перерыв! — громко возвестил Даддлодоб и повернул именную табличку обратной стороной.
— Как, уже? — возмутился кто-то в очереди.
— Вы ведь только начали работать!
— Безобразие!
Глухое к жалобам окошко захлопнулось, зато открылась боковая дверь. Оттуда высунулась пухлая рука и сначала поманила, а потом затянула Оскара в небольшую комнату, забитую коробками и холщовыми мешками.
— Ты спятил — такое спрашивать? Слово «фальшивый» оскорбляет не только закон, но и меня лично!
Рыжая макушка гнома доставала Оскару примерно до локтя, так что его угрожающая поза не произвела желаемого эффекта.
— Я же не сказал «фальшивый чек», — заметил Оскар.
— Ха-ха-ха! Ты бы не стал говорить подобные глупости. Или стал бы? — Даддлодоб занервничал, чуток раздулся, и швы на его форменном пиджаке затрещали.
Оскар вспомнил тон, с которым мадам иногда разъясняла хозяину, что тот неправ. В конце таких разговоров мистер Грей превращался в мягкое тесто и сворачивался в извинительный пирожок.
— Даддл, — начал Оскар протяжно и вроде бы вкрадчиво, но гном вздрогнул. — Даддл, я знаю, что ты это умеешь и практикуешь. У меня всё готово — осталось только украсить.
Оскар достал из нагрудного кармана пару листов бумаги и протянул их гному. Тот взял опасливо, двумя пальцами, точно боялся обжечься. Сначала развернул письмо.
— Та-акс… Уважаемый мистер… ага, ага… Заказать у вас рассказ… двадцать тысяч слов к февралю… Высылаем аванс… — На слове «аванс» Даддлодоб посмотрел на сумму в чеке и присвистнул. — Чей это счёт такой пузатенький?
— Мой, — ответил Оскар. — А нужно, чтобы был не мой.
— Хочешь выдать чужие деньги за свои?
— Наоборот, свои за чужие.
Тут у Даддлодоба произошёл некоторый функциональный сбой, и Оскару пришлось прибегнуть к многословию и жестикуляции.
— Получатель этого письма и чека должен подумать, что их ему отправил редактор журнала «Стрэнд», — подытожил он. — Пара каракулей, несколько поддельных подписей, печать, марка, лёгкий отвод глаз. Доставить следует сегодня.
Вспомнив один жест, которым люди так часто и плодотворно пользовались, Оскар пожал плечами. Не угадал с амплитудой — гном снова вздрогнул, но тут же плутовато прищурился.
— А что мне за это будет?
Вот это уже другой разговор! Оскар оскалился в, как он был уверен, дружелюбной улыбке.
— Обещаю, Даддл, тебе за это совсем ничего не будет.
Карманные часы на позолоченной цепочке показывали ровно шесть тридцать пополудни, когда к дому номер десять на Брентон-стрит подошла девушка. Быстро зыркнув на окно соседской комнаты, девушка постучала ботинками друг о друга, чтобы стряхнуть налипший снег, и скрылась внутри. Виновник её бессонной ночи вышел из дома в шесть пятьдесят. Сонный и взъерошенный, будто только что встал с постели, с криво намотанным шарфом (Оскар не одобрил), молодой человек спрятал руки в карманах тонкого пальто и не вытащил их даже для того, чтобы прикрыть зевок. Его чужие окна не интересовали. Рассматривая дорогу под ногами, он поплёлся вниз по улице. Чёрный «Роллс-Ройс» покатил следом. В успехе плана Оскар не сомневался. Как говаривал мистер Грей во времена своей бурной холостой молодости, лучше всего людей мотивируют азарт и деньги. И всё же он решил дождаться результата. Квартал за кварталом улицы становились всё оживлённее. Витрины подмигивали гирляндами, магазины завлекали прохожих звоном колокольчиков, сиянием ёлочных игрушек и запахом хвои. У входа в ресторан низкорослый пикси в зелёном сюртуке распевно перечислял сегодняшние блюда. От аппетитных названий у прохожих текли слюнки, но каждый желающий мог с первого раза попасть вовнутрь: дверь то появлялась, то пропадала. Пикси бормотал что-то про старые привычки, извинялся, раскланивался и возвращал вход на место. Равнодушный к музыке улиц, писатель проскользнул в черный ход какой-то забегаловки. Под вывеской «Любопытная кошка» висела ещё одна — маленькая, кривая, как бы извиняющаяся, и гласила она: «Только для людей». Оскара предупреждение не смутило. Оставив машину в темном переулке, он пробрался к вентиляционному окошку и заглянул внутрь. Посетителей пока было немного. Оскар быстро обвёл взглядом зал, присмотрелся к шумной компании студентов и чуть было не умилился парочке влюблённых (девушка с ярко накрашенными губами под определение «люди» никак не подходила, однако ни персонал, ни её спутник этого не заметили). Чудо № 34 нашлось за барной стойкой. Юноша успел переодеться в белую рубашку с накрахмаленными манжетами и немного унять кудри. В ожидании клиентов он отстранённо протирал полотенцем пивные кружки. А вот и первый. В зал вошел тучный мужчина с аккуратно причёсанными усами. Он не глядя бросил кашемировое пальто официантке, проследовал к стойке и щёлкнул пальцами. Один стакан «Джемисон», другой… Посетитель раскраснелся и чуть-чуть обмяк. Подозвав бармена, он принялся энергично жестикулировать. После пятого стакана он уже хохотал, после шестого — ругался. Перед уходом долго сверялся с квитанцией и пересчитывал сдачу. Второй оказался тише. Он заказал один разноцветный коктейль в высоком стакане и почти час тянул его через трубочку. В те минуты, когда рот был свободен, он прикрывал его ладонью, пригибался к стойке и что-то доверительно шептал. Много их было в тот вечер — разных и откровенных. Для писателя бармен оказался не слишком-то разговорчивым. Время от времени он поднимал взгляд на посетителей и вяло угукал. Так стоял бы рабочий у конвейера, так сортировщик на почте перекладывал бы письма: без мечты и вдохновения. Оскар заподозрил проклятие. Оскар исключил проклятие, ведь он бы сразу это заметил. Люди — сложные существа. Это их следует регистрировать, подробно расписав все проблемы и желания, чтобы наверняка знать, как им помогать. Домой чудо № 34 возвращалось почти бегом и уже после полуночи. Не успел Оскар занять наблюдательный пункт на дереве, как юноша показался в квадрате окна. Одной рукой он расстёгивал пальто, в другой держал конверт. Прыжками стряхнув верхнюю одежду на пол, он сел у стола и уставился на письмо. Затем на чек. Снова на письмо. И снова на чек. Он разложил обе бумажки перед пишущей машинкой — параллельно краю стола — и занёс руки над клавишами. Опустил руки. Словно все существующие в мире буквы уже были потрачены на поддельное письмо из журнала. Ни одной не осталось. Ничего и никогда
Карманные часы на позолоченной цепочке показывали ровно шесть тридцать пополудни, когда к дому номер десять на Брентон-стрит подошла девушка. Быстро зыркнув на окно соседской комнаты, девушка постучала ботинками друг о друга, чтобы стряхнуть налипший снег, и скрылась внутри. Виновник её бессонной ночи вышел из дома в шесть пятьдесят. Сонный и взъерошенный, будто только что встал с постели, с криво намотанным шарфом (Оскар не одобрил), молодой человек спрятал руки в карманах тонкого пальто и не вытащил их даже для того, чтобы прикрыть зевок. Его чужие окна не интересовали. Рассматривая дорогу под ногами, он поплёлся вниз по улице. Чёрный «Роллс-Ройс» покатил следом. В успехе плана Оскар не сомневался. Как говаривал мистер Грей во времена своей бурной холостой молодости, лучше всего людей мотивируют азарт и деньги. И всё же он решил дождаться результата. Квартал за кварталом улицы становились всё оживлённее. Витрины подмигивали гирляндами, магазины завлекали прохожих звоном колокольчиков, сиянием ёлочных игрушек и запахом хвои. У входа в ресторан низкорослый пикси в зелёном сюртуке распевно перечислял сегодняшние блюда. От аппетитных названий у прохожих текли слюнки, но каждый желающий мог с первого раза попасть вовнутрь: дверь то появлялась, то пропадала. Пикси бормотал что-то про старые привычки, извинялся, раскланивался и возвращал вход на место. Равнодушный к музыке улиц, писатель проскользнул в черный ход какой-то забегаловки. Под вывеской «Любопытная кошка» висела ещё одна — маленькая, кривая, как бы извиняющаяся, и гласила она: «Только для людей». Оскара предупреждение не смутило. Оставив машину в темном переулке, он пробрался к вентиляционному окошку и заглянул внутрь. Посетителей пока было немного. Оскар быстро обвёл взглядом зал, присмотрелся к шумной компании студентов и чуть было не умилился парочке влюблённых (девушка с ярко накрашенными губами под определение «люди» никак не подходила, однако ни персонал, ни её спутник этого не заметили). Чудо № 34 нашлось за барной стойкой. Юноша успел переодеться в белую рубашку с накрахмаленными манжетами и немного унять кудри. В ожидании клиентов он отстранённо протирал полотенцем пивные кружки. А вот и первый. В зал вошел тучный мужчина с аккуратно причёсанными усами. Он не глядя бросил кашемировое пальто официантке, проследовал к стойке и щёлкнул пальцами. Один стакан «Джемисон», другой… Посетитель раскраснелся и чуть-чуть обмяк. Подозвав бармена, он принялся энергично жестикулировать. После пятого стакана он уже хохотал, после шестого — ругался. Перед уходом долго сверялся с квитанцией и пересчитывал сдачу. Второй оказался тише. Он заказал один разноцветный коктейль в высоком стакане и почти час тянул его через трубочку. В те минуты, когда рот был свободен, он прикрывал его ладонью, пригибался к стойке и что-то доверительно шептал. Много их было в тот вечер — разных и откровенных. Для писателя бармен оказался не слишком-то разговорчивым. Время от времени он поднимал взгляд на посетителей и вяло угукал. Так стоял бы рабочий у конвейера, так сортировщик на почте перекладывал бы письма: без мечты и вдохновения. Оскар заподозрил проклятие. Оскар исключил проклятие, ведь он бы сразу это заметил. Люди — сложные существа. Это их следует регистрировать, подробно расписав все проблемы и желания, чтобы наверняка знать, как им помогать. Домой чудо № 34 возвращалось почти бегом и уже после полуночи. Не успел Оскар занять наблюдательный пункт на дереве, как юноша показался в квадрате окна. Одной рукой он расстёгивал пальто, в другой держал конверт. Прыжками стряхнув верхнюю одежду на пол, он сел у стола и уставился на письмо. Затем на чек. Снова на письмо. И снова на чек. Он разложил обе бумажки перед пишущей машинкой — параллельно краю стола — и занёс руки над клавишами. Опустил руки. Словно все существующие в мире буквы уже были потрачены на поддельное письмо из журнала. Ни одной не осталось. Ничего и никогда
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (8) »