Константин Филимонов Спаситель, злодей, жертва, или Портрет диктатора

Светлане — жене, другу — посвящаю…

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

ЧЕТ ДОУ — художник,

МОЛЛИ — его экономка,

СТЕП РОУЗ — лейтенант Черной Гвардии.

-

В небольшом и небогатом государстве Энляндия произошел переворот. В результате путча было свергнуто демократическое правительство. Президент Уилл Бар убит. К власти пришли Черные Гвардейцы во главе с генералом Пеликаном.

События пьесы развиваются в доме всемирно известного, но всеми забытого художника Чета Доу.

-

Сцена первая:

МАСТОДОНТЫ

(Доу и Молли сидят у камина. Он — в кресле, укрывшись тяжелым выцветшим пледом. Она сидит рядом на стуле.)

ДОУ: Эх, Молли, Молли!.. Моя беда в том, что в свои шестьдесят три года я все еще нахожусь в здравом уме. Хотя иногда кажется, что уж лучше б я спятил, лучше б не замечал этой вакханалии, которая творится вокруг с того самого дня, как этот бурбон генерал Пеликан возомнил себя диктатором и с помощью своей гвардии захватил власть в Энляндии… Хм… Кстати, ты не знаешь: Пеликан — это фамилия или прозвище?

МОЛЛИ: Вы уже много раз спрашивали меня об этом, господин Доу, и я отвечала Вам: я не знаю.

ДОУ: Вот и я не знаю… Хотя, сказать по правде, этот новоявленный мизантроп, этот провинциальный выскочка с наполеоновскими амбициями, действительно походит на пеликана! У него такой же уродливый провисший подбородок, заостренный нос, а походка и повадки, словно у хищника… Да, да, он очень походит на пеликана… Молли, а ты видела его?

МОЛЛИ: Вы уже спрашивали меня и об этом. Нет, я никогда не видела генерала Пеликана. Только на фотографиях в газетах и по телевизору.

ДОУ(с тихой злостью): Солдафон!.. Невежда!.. Господи, да как же так случилось, что этот безмозглый скунс захватил нашу страну? Неужели это будет продолжаться вечно?.. Хм… Как ты думаешь, Молли, сколько это будет продолжаться?

МОЛЛИ: Я уже отвечала Вам, господин Доу: я не знаю — сколько это будет продолжаться. А вот Вам не стоило бы так волноваться, иначе у Вас опять случится сердечный приступ, а лекарств у нас больше нет. Они закончились еще на прошлой неделе. И денег у нас тоже нет. А аптекарь Виллс ни за что не даст в долг ни снотворного, ни сердечных капель… Этот аптекарь такой скупой, что даже яда в долг не даст…

(Молли тайком достает из кармана фартука большую пачку денег. Но, поглядев на Доу, тяжело вздыхает и нерешительно прячет деньги.)

ДОУ: Яда?.. Нужно быть очень не практичным человеком, чтобы давать людям в долг яд!..

(Некоторое время они молчат. Каждый думает о своем.)

ДОУ: …Ты знаешь, Молли, с некоторых пор у меня такое чувство, будто за мною кто-то подглядывает. И самое страшное, что я понимаю свою беспомощность, невозможность спрятаться от этого наглого всевидящего ока. И тот, кто за мною подглядывает, все это тоже понимает, поэтому и ведет себя издевательски надменно — не показываясь, а лишь обозначая свое присутствие. Я — в панике, а он — в диком восторге!..

МОЛЛИ: Эх, господин Доу! Беспокоит меня Ваше здоровье! Сидите Вы целыми днями дома, спать ложитесь поздно, просыпаетесь рано… вон — осунулись весь, мешки под глазами… С таким к себе отношением, понятно, что угодно может привидеться. Как еще по Вам черти табунами не скачут?!

ДОУ: …Со мною уже было нечто подобное. Только давно, очень давно — в детстве. Лет десять или двенадцать мне было. Заболел я тогда страшно. Температура под сорок, меня колотит, как в лихорадке, и сознание рассеяно. Полусон, полуявь, полубред… А когда кризис миновал, температура немного спала, вот здесь и появилось это странное ощущение, будто кто-то всесильный и невидимый подглядывает за мною…

Говорят, что Пикассо постоянно жил с этим странным чувством — ему всегда казалось, будто незримый Некто наблюдает за ним со стороны. Может быть поэтому Карл Юнг назвал Пикассо «гением идиотов»…

МОЛЛИ: Да-а!.. Идиотов сейчас много!..

ДОУ: Один цирковой артист… по-моему, он был акробатом… ну, это неважно… так вот, этот акробат рассказал мне однажды, что в цирке есть неписанный закон — когда циркачи репетируют, оттачивают какой-нибудь номер или трюк, то ни в коем случае нельзя уходить с манежа пока трюк не получится. Работай до седьмого пота, до полного изнеможения, но выполни трюк хотя бы раз… Хм, да… хотя бы разок!..

МОЛЛИ: Что Вы сказали, господин Доу?

ДОУ: Да, так… ничего!.. (грустно усмехаясь) Просто… мне всегда казалось, что на глазах у тысяч восторженных зрителей я выполняю какой-то суперсложный трюк или номер, а теперь получается, что и номер-то мой — так себе, и выполнял я его кое-как, да и зрителей в цирке нет… ни одного человека…

МОЛЛИ: У-у, что Вы, господин Доу! Сейчас даже на рынке людей нету!.. Одни торгаши стоят и своими ценами друго-дружку кусают…

ДОУ: Молли, а ты видела Пеликана?

МОЛЛИ: Где? На рынке?..

ДОУ: …А я видел его. Я ведь встречался с ним ранее. Впервые — еще лет десять назад, когда писал первый портрет нашего през… нашего бывшего президента Уилла Бара. И, представь себе, я совершенно не помню пеликанского лица. Вот помню, что он крутился вокруг президента, а лица его не помню. В то время Пеликан был капитаном гвардии и, по-моему, отвечал за личную безопасность Уилла Бара, но я не могу вспомнить ни самого Пеликана, ни его глаз, его мимики… Хм… Знаешь, Молли, я уверен, что Ломброзо был не прав. Самые отъявленные убийцы, маньяки и насильники обладают не какой-то выдающейся, а самой что ни на есть заурядной внешностью. Это уже потом, после разоблачения, когда преступник сидит на скамье подсудимых и его вина практически доказана, бездарные графоманы-журналисты начинают приписывать подсудимому страшные черты лица. Ну, что-нибудь типа, «узкий лоб» или «острый нос». И, хотя и лоб у преступника совершенно нормальный, и нос ничуть не острее, чем у остальных, но обыватели с легкой руки репортеров обнаруживают все эти штампы на лице убийцы. Каково, а?! Вот так и создается то, что называется «общественным мнением»… А между тем у преступника совершенно ничем не примечательная физиономия. Серая вонючая мышь — не более того…

МОЛЛИ: Да!.. Мыши очень вонючие!.. Бр-р-р…

ДОУ: Я ведь несколько раз видел Пеликана, что называется воочию, но абсолютно его не помню!.. О чем это говорит? Да о том, что у нашего безмозглого диктатора внешность серой мыши… Это сейчас я, как те графоманы, начинаю замечать на его лице отвратные черты: пеликанский провисший подбородок, все тот же узкий лоб, заостренный на кончике нос и другие дежурные для диктатора-кровопийцы штампы-детали портрета. Но еще полгода назад… ты слышишь