- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (69) »
срочным делом.
Он попытался откинуть одеяло, но это оказалось довольно трудным предприятием: рука слушалась плохо, и голова опять закружилась.
Англичанка помогла, и Сашу ждало новое открытие.
На нем была белая батистовая рубашка до голеней, у которой имелся отложной воротник с оборкой и длинные широкие рукава с манжетами.
Ладно! Потом! Очередное чудо хотелось вытеснить куда-нибудь на периферию сознания и больше об этом не думать.
«Я сплю, — сказал он себе. — Просто еще не проснулся».
Китти помогла сесть на кровати, и ее руки казались вполне материальными. Зато кровать до жути высокой. До сих пор при его росте все они казались ужасно низкими.
Босые ноги коснулись мягкого ковра, выдержанного в такой же синей гамме, как ширма и горшок. За пределами ковра угадывался паркет, явно, дорогой. Не то, чтобы наборный, но из светлых квадратов с более темной обводкой: дуб с орехом что ли? Было как-то совершенно очевидно, что не ламинат.
— Я справлюсь, — сказал он англичанке. — Отвернитесь!
Она послушалась. Хотя требовать этого от медсестры казалось излишним. В конце концов, это условности.
Он с трудом подобрал свое длинное одеяние и даже попал в емкость, которая была значительно меньше унитаза.
Полегчало радикально. И он начал замечать дополнительные детали.
Во-первых, ступни были странно маленькими, и на привычный сорок пятый никак не тянули. Во-вторых, в том самом месте было маловато волос, и вообще все было мельче обычного.
Стоял он не очень твердо. Навалилась слабость, и он попытался вернуться в кровать, но это оказалось не таким уж простым делом.
— Китти, — позвал он. — Помогите мне пожалуйста.
Она повернулась, подлетела к кровати, виртуозно обогнув горшок и помогла ему лечь.
— Спасибо, — сказал он. — Теперь все ок. Ну, почти.
Она посмотрела на него с некоторым удивлением.
— Что не так? — спросил он.
— Ничего, все в порядке. Я сейчас вернусь, Александр Александрович, — и она подхватила «судно». — Заодно позову доктора.
От привычного обращения и упоминания врача стало немного спокойнее. Явно, больница. Иначе зачем бегать за врачом? Можно же позвонить по телефону.
Где он, кстати?
В поисках родной черной мобилы, обошедшейся, помниться, в полтинник, Сашин взгляд упал на прикроватную тумбочку. Но никаких признаков телефона на ней не было, зато стоял канделябр на пять свечей. Судя по цвету, видимо, серебряный.
Свечи имелись. Белые и со следами горения: черные фитили и наплывы парафина. Или стеарина? Или воска? Саша не разбирался в этих материях.
Ладно, дело вкуса.
Удивительнее всего было то, что над тумбочкой не было розетки. Внизу что ли?
Но он был явно не в форме, чтобы снова спускаться с кровати.
Надо спросить у Китти, куда они дели его телефон.
Глава 2
Когда Китти вернулась, с ней был высокий статный старик. Самым удивительным в посетителе была одежда: синий мундир с самыми настоящими серебряными эполетами. Коттедж реконструкторов что ли? Богатый чудак развлекается? Все это напоминало розыгрыш. И Саша уже ждал, что скоро балаган кончится, из-за колонны вынырнут старые друзья и поздравят с днюхой. В эту версию не вписывалось отсутствие дня рождения в обозримой перспективе и общее дерьмовое самочувствие. Козни ФСБ? Да ладно! Это уж совсем паранойя! Для них это слишком сложно. — Вы меня не узнаете, Ваше Императорское Высочество? — спросил старик. Кажется, он сказал именно это, но не точно, ибо визитер говорил по-французски, а французский Саша знал так себе. — Нет, — ответил он по-русски. — Извините. — Это Иван Васильевич Енохин, — слегка коверкая русские имена, представила Китти. — Лейб-медик Его Величества. Этот новый бред вполне гармонировал со всем остальным окружающим бредом, так что Саша даже не особенно удивился. — Будете лечить меня клизмой и кровопусканием? — съязвил он. Енохин что-то ответил на языке Вольтера, но Саша не понял почти ничего. — Иван Васильевич, судя по имени, вы должны неплохо знать родной язык, — заметил Саша. — Не могли бы вы перейти на русский? Ну, или хотя бы на английский? С Китти мы неплохо друг друга понимаем. — Вы не помните, французского, Ваше Императорское Высочество? — на чистейшем русском спросил Енохин. — Я его никогда хорошо не знал, а сейчас мне надо напрягаться, чтобы вспоминать значения слов. Я плохо себя чувствую. Здесь душно. Можно открыть окна? Лейб-медик бросил взгляд на Китти, и она мигом скрылась за ширмой. Потянуло холодом и влагой. Наверное, на улице шел дождь. И еще чем-то очень знакомым. Рыбой что ли? — Иван Васильевич, здесь рядом море? — Финский залив. — Мы где-то под Петербургом? — Да. Парк Александрия. — Плохо знаю Питер. Был здесь один раз. Лейб-медик почему-то строго взглянул на Китти, и она немедленно испарилась. Так что они остались одни. — Зачем вы ее выгнали? — спросил Саша. — Вы странные вещи говорите, Ваше Высочество. — Это я странные вещи говорю? Мне представляют вас как врача, и вы приходите в военном мундире 19-го века. Китти сидит у моей кровати в кринолине, на мне какая-то идиотская сорочка почти до пят, сортир здесь черт знает где, и мне предлагают ночной горшок. С росписью! С росписью, мать твою! Извините за подробности, но не думаю, что я вас шокирую, если вы врач. На лоб ему легла сухая старческая рука. — Да нет у меня жара! — вздохнул Саша. — А что есть? — спросил врач. — Общая слабость и кружится голова. Подташнивает немного. Возможно, мне просто надо поесть. — Кушать сейчас принесут. — И объясните мне, что за маскарад! — В чем маскарад, Ваше Высочество? Мундир на мне не военный, а придворный. Обычный мундир лейб-медика. Хотя и военным врачом служил в Крымскую. А сейчас возглавляю Петербургскую Военно-медицинскую академию. Кринолин дамы носят уже лет десять. И почему бы вашей няне Екатерине Стуттон его не носить? — Значит, «няня» все-таки, — проговорил Саша. — А я перевел как «сиделка». — Няня. Вы ее совсем не помните? — Нет. — Она ухаживала за вами с рождения. — Иван Васильевич, а какой сейчас год? — 1858-й. 14 июля. — Какой странный выбор… Вроде ничем не примечательный год. Впрочем, я не историк, я юрист. Действительно странный. Обычно для ролевых игр выбирают более яркие события. Окружающее неплохо укладывалось в концепцию ролевой игры. Фанатской такой, с полным погружением. Только Саша не помнил, чтобы он заявлялся на такую игру. Да и не играл уже лет пятнадцать. Так, увлечение юности! — Иван Васильевич, из вас отличный лейб-медик,- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (69) »