Ангелина с Обри остались одни. Они присели на бархатный диван.
— Ты, наверное, понимаешь, почему я захотела с тобой поговорить… — Обри водрузила свою ладонь к руке новой дочери. — Как ты?
В своей речи Барлоу начала историю с самого начала, как всё на духу и до конца. Ангелина ни раз плакала. Обри только позволяла ей рыдать, ни в коей мере не осуждая её. В подобные моменты мама Марты гладила её по голове и всячески поддерживала. Обри напоминала чем-то Наоми, отчего Лина пуще заплакала. Ребёнок не стал затрагивать тему, что произошло в детдоме, лишь оглася — в первый и последний день над ней там жестоко издевались.
— Ну-ну… теперь ты дома. — Вроде как успокоилась. Пошли в бой всхлипы. — А когда тебе исполнится восемнадцать лет, ну, через три года, то твой дом вернёт государство! На первых порах, после того, как ты, Ангелин заселишься в свой дом, поможем освоится. Мы ведь соседи, ходить совершенно недалеко!
— Спасибо, что приютили меня. — Ангелина обняла Обри крепко, не отпуская.
— Ну всё, всё. Я смотрю, тебе лучше стало? А теперь мне готовить надо… иди к Марте и скажи ей, что ужин через некоторое время будет готов.
— А что за ужин?
— Рис с овощами.
— Я такое никогда прежде не ела…
— Ну всё, беги. Марта тебе расскажет. — На прощанье новая мама с любовью взъерошила волосы ребёнка.
И Барлоу побежала, забыв про уже прошлые пагубные дни.
– -
Послышались стуки в дверь. Неуверенные, но ритмичные. Догадаться, кто стоял по ту сторону, было совсем просто. Ричард сел на кровать и огласил: — Войдите! — Ему стало интересно, поскольку Престон никогда прежде не просился войти в комнату сына. Повернулась скрипучая ручка и отец зашёл туда, куда воспрещалось входить даже родным людям — в подростковую комнату. — Слушай… — Отец стал осторожно подходить, перехватив своими руками грудь. — Можно для начала тебя…. — Он долго решался. — обнять? Ребёнку начало с ходу не зацепило. Ему противно. “Втереться в доверие захотел?”. Однако сказал совершенно иное: — Да, конечно. После напряжённой продолжительной тишины, сопровождаемой мягким обхватом рук тело сына, Престон продолжил, после того, как отлип, не прилипая: — Прости, что я прикрывался за маской идеального отца. Я не хотел, чтоб ты видел во главе семействе… — Глава семейства мама. — Не важно. Я не хотел, чтоб ты видел во мне какую-либо слабость. Я ведь тебе должен подавать пример, в конце концов. Это правда, я лох. — Зрачки отца мечились около. Да везде, только не возле глаз Ричарда. — Но бороться с этим, чтобы, так скажем, на путь истинный подойти довольно трудновато. Особенно без поддержки. Ты, наверное, именно поэтому меня ненавидишь? Потому что я топчусь на месте? “Отец признал свою слабость. Офигеть. Это непременно достойно уважения”. — Да, папа! — Сын сам обнял своего отца. Престон почувствовал, как поднялся в глазах подростка, непременно удивившись исходу событий. — Давай я тебе помогу? Начнём всё с нуля! Сын воспитывает отца! — Мне, конечно, стыдно это признавать… — Предок чуть поник. Погодя, снова вернулся к исходному положению. — Ну да! Давай начнём! И тут послышался отдалённый хлопок входной двери. Пришла Лорейн Дэвис. Специфичный шорох полиэтиленовых пакетов говорил о единственном магазине, о «Заходи». – - ПРОДОЛЖЕНИЕ — 1 марта!!!
– -
Послышались стуки в дверь. Неуверенные, но ритмичные. Догадаться, кто стоял по ту сторону, было совсем просто. Ричард сел на кровать и огласил: — Войдите! — Ему стало интересно, поскольку Престон никогда прежде не просился войти в комнату сына. Повернулась скрипучая ручка и отец зашёл туда, куда воспрещалось входить даже родным людям — в подростковую комнату. — Слушай… — Отец стал осторожно подходить, перехватив своими руками грудь. — Можно для начала тебя…. — Он долго решался. — обнять? Ребёнку начало с ходу не зацепило. Ему противно. “Втереться в доверие захотел?”. Однако сказал совершенно иное: — Да, конечно. После напряжённой продолжительной тишины, сопровождаемой мягким обхватом рук тело сына, Престон продолжил, после того, как отлип, не прилипая: — Прости, что я прикрывался за маской идеального отца. Я не хотел, чтоб ты видел во главе семействе… — Глава семейства мама. — Не важно. Я не хотел, чтоб ты видел во мне какую-либо слабость. Я ведь тебе должен подавать пример, в конце концов. Это правда, я лох. — Зрачки отца мечились около. Да везде, только не возле глаз Ричарда. — Но бороться с этим, чтобы, так скажем, на путь истинный подойти довольно трудновато. Особенно без поддержки. Ты, наверное, именно поэтому меня ненавидишь? Потому что я топчусь на месте? “Отец признал свою слабость. Офигеть. Это непременно достойно уважения”. — Да, папа! — Сын сам обнял своего отца. Престон почувствовал, как поднялся в глазах подростка, непременно удивившись исходу событий. — Давай я тебе помогу? Начнём всё с нуля! Сын воспитывает отца! — Мне, конечно, стыдно это признавать… — Предок чуть поник. Погодя, снова вернулся к исходному положению. — Ну да! Давай начнём! И тут послышался отдалённый хлопок входной двери. Пришла Лорейн Дэвис. Специфичный шорох полиэтиленовых пакетов говорил о единственном магазине, о «Заходи». – - ПРОДОЛЖЕНИЕ — 1 марта!!!