бег коней
По жолтому
Песку
Татарии.
Ах, почему
Суров и так тяжеловесен
Сегодня шаг ветров
И барабанных перепонок струны,
Как в бурю омут
И песен
Звук уныл и ломан метр.
7
Над белой, белой как яйцо, луной
Наседка кудахчет – облако
Или вьюга?
Недруги,
Пощадите голову – это мудрое веретено,
Что прядет такую прекрасную пряжу стиха.
Каждый проулок логовище.
Стальными клыками бряцает
Густая, как шерсть медведя, толпа воинов.
И вся Русь разбойно
В четыре пальца
Свищет.
Удаль, удаль
Не заколдовали тебя веков ворожеи!..
Где же я, с кем буду,
Положу себя на ладони чьи?
8
Город к городу каменным задом,
Хвостами окраин
Окраины.
Любуйтесь, граждане, величественнейшей случкой!
Гиганты, безумия хлебнувши яд,
Языками фонарей зализывают раны.
Молюся о них молитвой такой:
(Вздымая руки
Тяжолые, как якоря):
«Социалистический боже, даруй
«Счастливейшее им потомство –
«Сынов, внуков и правнуков.
«В чорные зубы фабрик гаванскую сигару,
«Ладони пригородных мостовых
«В асфальтовые перчатки втисни
«И еще тысячу т. п. маленьких радостей.
9
Камень Вавилонской башни
Усеяли
Твои зерна
Скифии вчерашней
Поля.
Черна ладонь твоего сеятеля.
Нет серпов
Для этого всхода,
Жнеца нет.
Гранитной тропой
На цепи, что в железной руке,
Невская бежит вода.
Волн металлическое бряцание,
Валов ржание
Поет миру о новой каторге.
Солнце, вода и ветер вы сегодня почетные которжане.
10
Счастье, обыкновенное как весна,
Неужели все ещо мало
Тебе человеческой пищи.
Виснут, все длиннее виснут
Над голубыми щеками далей
Чорные уши кладбищ.
Кончено. Все кончено.
Степная тишь в городе.
Долинное безмолвие движется по проспектам.
Рыдайте матери. Розовая говядина
Ваших сыновей печется на солнечной
Сковороде.
Один иду. Великих идей на плечах катомка,
Заря в животе
И во лбу семь пядей.
Ужасно тоскливо последнему Величеству на белом свете!
11
Как к кувшину в горячий полдень
Ко мне приди и молодой и старый
Студеные кусать сосцы.
Наполню
Новыми дарами
Мешочки дряблые скопцов.
Из целомудрого ковша
Серебряного семя
Каплю.
Касаньями
Сурово опалю
Уста наивно возалкавшие
И, наконец, под хриплый петли лай,
Потайные слепые двери
Откроет тело.
О как легко, как сладостно нести мне материнские вериги!..
Не правда-ли, забавно,
Что первый младенческий крик мой
Прозвенел в Н.-Новгороде на Лыковой Дамбе.
Случилось это в 1897 году в ночь
Под Ивана Купало,
Как раз –
Когда зацветает
Папоротник
В бесовской яме.
С восьми лет
Стал я точить
Серебряные лясы.
Отсюда и все беды.
Имя мне при рождении дали
Ну – и т. д.
И проч. проч.
Вадим Шершеневич
Перемирье с машинами
В небе птицы стаей к югу вытекли,
Треугольник фиговый на голи синевы.
Осень скрюченной рукою паралитика
Удержать не может золота листвы.
В верстах неба запыхались кони бы
Сколько их кнутами молний ни зови.
Гонит кучер на запад по-небу
Солнечный гудящий грузовик.
Город машет платком дымка приветы
И румянцем труб фабричных чу! зовет,
А с грудей котлов в кружева огня одетых
Нефтяной и жирный пот.
«Сноп огня перед мордою автомобилью…»
Сноп огня перед мордою автомобилью
Нюхает наветренный тротуар и дом.
Ветер, взяв за талью с тонкой пылью
Мчит в присядку напролом.
Вижу: женщина над тротуаром юбками прыснула
Калитка искачалась в мачише.
В чорные уши муфты руки женщина втиснула
И муфта ничего не слышит.
Слушай, муфта! Переполнилось блюдо
Запыхавшихся в ужасе крыш,
Молитву больного верблюда
Гудком провывшаго услышь.
Люди! Руки я свои порочные
В пропасть неба на молитве вознесу…
Не позволю трубы водосточные
Резать вам на колбасу.
Слушайте, кутилы, франты, лодыри!
Слушай, шар наш пожилой!
Не позволю мотоцикл до одури
Гонять по мостовой.
Слышу сквозь заплату окон-форточку,
Дымный хвост наверх воздев,
У забора, севшаго на корточки,
Лает обезумевший тефтеф.
Лает он, железный брат мой у забора,
Как слюну текя карбитовую муть,
Что радуга железным пальцем семафора
Разрешает путь на небо мне.
Друзья, ремингтоны, поршни и шины,
Прыщи велосипедов на оспе мостовой!
Никуда я ст вас, машины,
Не уйду с натощак головой.
О небесные камни ступни мои
В кровь не издеру.
Заладоньте, машины любимые,
Меня в городскую дыру.
Заладоньте меня, машины!
Смотрите, смотрите, авто!
У бегущаго через площадь мущины
За плечом не поспевает пальто.
Уничтожьте же муку великую,
Чтоб из пальцев сочился привет.
Я новое тело выкую
Себе, беспощадный поэт.
Оторву свою голову пьяную
И чтоб мыслям просторней кувырк
Вместо нее я приделаю наново
Твой купол, Государственный Цирк.
И на нем прической вырощу
Ботанический сад и лысинку прудком,
А вместо мочевого пузырища
Мытищенский