Никэд Мат Желтый дьявол Том 2. Зубы желтого. 1919 год

Желтый дьявол. Том 2. Зубы желтого. 1919 год

Глава 1-ая Зарево с Востока

1. Взрыв

Тревожно спит Тетюхэ.

Внизу, в пропасти бухты, холодный ветер свистит в скалах. Там, за ними – поет и рокочет январский океан, северный, зимний…

С Японского моря от Цусимы идет тайфун^[1].

Маленькие хаты, раскиданные, как гнезда, по скалам бухты – глазами светящихся окон в тьму океана смотрят, насторожились…

Мигает на южном мысу маяк, воет сирена.

Начинается шторм.

В маленькой бухте Тетюхэ никто не хочет спать.

Ждут… Все знают и ждут…

В глубину шахты с поясной лампочкой спускается шахтер. Быстро и уверенно, цепкими ногами, по штольням двигается он. Вот дошел. По горизонтальному коридору, направо в нишу и в свет – молодой, гибкий, здоровый, кудрявый, через шум мотора и шелест ремней и тросов подъемника к человеку в глубине у регулятора:

– Здравствуй, Серов! Есть – вот! – и передает ему клочок бумаги, на котором написано только:

Начальнику Горного округа

г. П. И. Бринеру.

Затягивайте, держитесь. – Вышел карательной экспедицией в бухты Ольгу и Тетюхе на посыльном судне «Дымов» и миноносце «Лейтенант Малеев». Ждите, встречайте. Начальник экспедиции полковник Скворцов.

11 января 1919 г.

…Прочел. Глаза на Демирского:

– Ребята на местах?

– Все!

Руку с регулятора:

– Ты останешься здесь. Через двадцать минут остановишь машины. Сам выйдешь северной штольней к узкоколейке. Жди на мосту у запала. Без меня не рвать.

Ныряет в глубину забоя. Оттуда – с двумя карабинами:

– Вот! – А другой себе… – И на ходу вскочил на вагонетку в подъемник.

– Дело! – голос Демирского из глубины.

Тьма шахты. Только шелест подъемника – все выше и выше чувствует тело…

Свет сверху.

– Стоп! – из подъемника в серое утро шагнул, и сразу команда:

– Стой! – стражники к нему.

Ручная граната в охрану – четыре секунды, на пятой:

«Жжжжжжжииий!..»

Брызги, осколки и смята команда – пятится к выходу.

«Дзин-н-н»… – стекла приемника, и в переплеты окон винтовки:

– Сдавайся! – и Серов на прицеле с карабином к стражникам.

И в окна прыжками стрелки-шахтеры.

Мигом обезоружена охрана.

– Три человека на станцию! – командует Серов.

А в телефонной будке начальник охраны бледный, трясущийся, вызов:

– Помощь! На шахте… – не докончил: в упор в голову выстрел.

На улице команда лыжников: у всех карабины и черные пятна лиц в бледном тумане утра.

Опять телефон:

– Серова!

– Я говорю! Товарищ Шамов?

– Да! Здесь все знают… Выехал отряд охранников на выручку – встречайте.

– Готовы! Я вы там сейчас же на маяк…

– Уже…

Двадцать минут кончены.

Регулятор – направо, выключен рубильник, и Демирский бегом в северную штольню.

За ним, сзади, вдруг – тишина…

Смолкли моторы, повис подъемник, застряли на ходу по штольням вагонетки… – тишина.

Сердце горного округа – главная машина – остановлено.

…Паровозик на мосту.

Ручка индуктора два раза кругом: смотрит сквозь кусты Серов – лыжники в цепи под насыпью глубоко в снегу залегли, влипли…

И – «У-ууххх!..»

2. На лыжах

…Маяк погас. Сирена больше не воет.

Туман на море, шторм… А у берегов о лед – беляки…

Не слышно, как скользят два десятка лыжников вдоль узкоколейки.

Вот и бухта – тридцать верст пройдены.

Прямо в теплую хату. А там – штейгер Шамов, старый большевик, уже ждет их.

– Началось! – холодный в румянце вбегает Демирский.

И сразу говором:

– А мы тут уже расправились с администрацией, вся арестована.

– Маяк погашен? Сирена остановлена? – и Шамов крепко жмет руку Серова.

Сели. Мигом составлен штаб.

Шамов уже пишет своим четким убористым почерком приказы.

Серов дает устные распоряжения.

Первый – начальник 1-го партизанского штаба. Второй – начальник партизанского отряда Тетюхинского горного округа.

С ними – все шахтеры и охотники целого прибрежного края. Как один – все стрелки.

Теперь – только бы скорее предупредить область, наладить связь, поднять всю ее на восстание.

И быстро, один за другим приказы в руки начальникам партизанских команд, а те – на улицу в мороз и ветер.

– Стройся, ребята, попарно! и – одна команда лыжников на север, к Императорской гавани; другая – к югу, на бухту Ольгу…

Уже совсем день, но туман и буря на море еще сильней. Самым центром тайфун проходит по Тетюхэ.

А маяк погас, и сирена не гудит.

Партизанский штаб может работать спокойно.

И лыжники в свисте ветра спускаются с гор в Ольгинскую долину.

3. Знамя на скалах

Руки перебирают веревку быстро, быстро, и визжит блок на старой сигнальной мачте на маячной скале. Дерг, и…

– Где ты достал красной материи? – пишет Шамов и спрашивает.

– Эге-ж! У попадьи забрав…

– И дала, ничего?

– Ну, как не дашь – «леворюция»… боится… зато дочка ейная – гарная дивчина, сама взялась шить, а наши дивчата помогали… здорово?

Демирский весело смотрит на шахтеров, – те смеются…

А сердце у всех стуком стучит: подняли восстание и теперь подымают…

– Вот, смотрите! – в окно Демирский… все на улицу… а там – команда Серова:

– Первый повстанческий отряд, смирно!

…и красный сверток полыхнул, и знамя развернулось над обрывом…

«Буух-уух…» в скалах бухты эхом: это – салют из пушки с маяка.

Партизанский отряд развернулся шеренгой на откосе в бухту.

У отряда, – Серов, крепкий, сутулый, длиннорукий, настоящий шахтер. Как клещами держит он свой меткий карабин:

– Смирно!

На крыльце штаба Шамов звонким голосом в холоде дня:

– Товарищи! Знамя восстания снова на скалах поднято…

4. Первый партизанский отряд

– Ну, жинка, собирай торбу… – и Демирский настежь двери с холодом в избу…

Сверкнули глазенки у Гани, потупилась…

– Ну, черная – не бередь… Пропантуешь^[2] весну без меня, а там мабыть и я ворочусь…

Искрами глаз в него: а вдруг?

– Не хорони загодя, не бойсь… все равно як на звиря иду – жди…

Сел на лавку и быстро новые онучи крепко навертывает, в улы^[3] морской травы положил. Одел. Привернул оборами. Встал, приподнялся на носках, прошелся по хате – хорошо… Нигде не жмет…

– Гарно, нога как дома!.. – опять сел, а от морской травы дух по комнате сладкий…

Быстро Ганя управилась, – не впервой собирать на охоту.

Вышла к нему, посмотрела так…

Екнуло в сердце у