Анна Мезенцева Заложница, или Нижне-Волчанский синдром

Глава 1

Меня зовут Саша Емельянова. Мне семнадцать лет, через два месяца исполнится восемнадцать. В этом году я окончила школу и поступила в институт, на специальность «Информационная безопасность». Институт находится в соседнем городе, почти мегаполисе по нашим меркам. Но место в общаге дадут только в сентябре, так что пока живу в родном Нижне-Волчанске. Можете не морщить лоб и не чесать репу. Мне еще ни разу не встречался человек, способный сразу сообразить, на какой стороне карты его искать. Оно и понятно. Живет в нем тысяч тридцать человек, есть один работающий завод, один торговый центр «Волчок», который все зовут просто ТэЦэ — других-то нету, чего мудрить? — и одна центральная улица имени Ленина. А еще старый кинотеатр во дворце культуры, где крутят вышедшие в тираж фильмы, если в зале соберется больше десяти человек.

Живу я в убитой двухкомнатной хрущевке вместе с батей. Раньше с нами жил мой сводный брат Стас, сын от первого брака матери, но недавно он переехал — получил неплохую для Нижне-Волчанска должность, снял отдельную хату. Мать нас бросила, когда мне исполнилось три года. Когда-то я сильно на нее за это злилась, а теперь перестала: сама жду не дождусь, когда свалю подальше от вечно опухшей батиной хари. Батя всегда выпивал. А когда мать пропала, оставив в шкафу ворох цветастых платьев и сладко пахнущей дешевой косметики, как с цепи сорвался. С тех пор я его, можно сказать, трезвым-то и не видела.

Если б он только пил, и фиг бы с ним, как-нибудь протянули со Стасом. Но после ухода матери начал он распускать руки. Сперва брата поколачивал, потом и меня, как подросла. Это у него называлось: «Воспитательный елемент». Получил двойку? На по щам. Вернулся поздно? На еще. Посмотрел косо, а на днях водяра подорожала? Ну, вообще держись… Помнится, отделал он меня однажды, как бог черепаху, даже толстовка с капюшоном не помогла — запалила классная руководительница. Оставила после уроков, усадила перед собой и давай затирать — мол, так и так, надо твоего отца родительских прав лишить, а тебя определить в детский дом, откуда такую славную девочку быстро заберут в хорошую семью. А я ей и говорю: «Вы, Тамара Константинна, в своем уме? Кому я сдалась — подросток из неблагополучной семьи, у которого все на лице написано? Усыновляют младенцев, а меня промаринуют до восемнадцати лет и сдадут обратно. А в детдоме что, жизнь больно сладкая? Точно также будут бить. Только не батя, какая-никакая, а все же родня, а десять незнакомых рыл». В общем, отговорила. И двойки она мне с тех пор, кстати, в дневник ставить перестала, только в журнал. Нормальная баба оказалась, короче.

С батей потом тоже все нормально устроилось. Стас за лето вымахал, окреп и записался в секцию по смешанным единоборствам. Попробовал его папаня как-то по старой памяти приложить, да не тут-то было. Закрылась лавочка. Меня брат трогать запретил, так что жизнь более-менее наладилась. Единственное, его после школы в армию должны были забрать, справки-то покупать не на что. Но он меня в свою секцию записал. Сам после армии бросил — поступил на юридический факультет, не до того стало. А я втянулась, пять лет как хожу, недавно второе место на первенстве области заняла. Могла бы и первое, да в финале по очкам уступила, а не то был бы у меня в кармане второй разряд.

На сегодняшний день меня не только уважал присмиревший батя, но и вся подъездная быдлота, включая шизанутого нарика с пятого этажа. Жену он гонял по квартире так, что люстра качалась, и крики по всему району слыхать. А со мной на лестнице здоровался, погоду да политику обсуждал…

В моей школе все учителя, кроме Тамары Константинны, удивлялись, как это мы с братом смогли сдать ЕГЭ и поступить на бюджетное отделение? Без репетиторов, без родительской поддержки? А ответ был очень простым. Поступили, потому что иначе — конец. Мои одноклассники ничем не рисковали. Не пройдут по баллам на бюджет — есть платное отделение. Не получится в этом году — будет следующий. А я знала: если сейчас не вырвусь из этого дерьма, не пойду учиться, то глазом моргнуть не успею, как окажусь на месте продавщицы в соседнем ларьке. И однажды возьму в счет зарплаты литруху и засяду на кухне вместе с батей…

Этот страх и заставлял меня вгрызаться в учебники, сидеть на забугорных форумах, шерстить интернет в поисках бесплатных видеопособий. Мотивировал похлеще любого репетитора. Даже лучше, чем новенький айфон, обещанный за поступление моей однокласснице Вике. Страх, а еще злость. Когда с самого детства никто не хочет сидеть с тобой за одной партой, потому что на тебе подвернутые штаны старшего брата и его же кеды, которые приходится надевать на два носка. Когда ровесники смеются в лицо, потому что на последнем родительском собрании батя захрапел в середине доклада, его растолкали, и он на всякий случай заорал матюгами, что выбьет из тебя всю дурь. Когда… Много было этих «когда».

На этом можно заканчивать с прелюдией и переходить к сути. А суть сегодняшним вечером вырисовывалась так себе…

Я сидела после тренировки в раздевалке, привалившись к шкафчику и медленно сматывая насквозь пропотевшие бинты. Настроение было паршивое. Надо было собираться и идти домой, но очень не хотелось. В квартире со вчерашнего вечера квасил батя с какими-то подзаборными колдырями. Колдырей я, положим, выкину, они уже на ногах не стоят. Но сложно вообразить, на что сейчас походила наша и без того не шикарная хата. В прошлый раз к моему возвращению был заблеван не только унитаз с раковиной, но и ванная, и даже почему-то рассохшаяся деревянная хлебница на кухне. А еще дома было нечего есть. В школе кормили бесплатно. Но школу я закончила, а потому с халявной рисовой запеканкой и растворимым кофе в граненом стакане пришлось попрощаться. Конечно, я подрабатывала: разносила листовки по почтовым ящикам, расклеивала объявления. Но для учебы мне потребовался хороший ноутбук, и все накопления ушли на него.

Утром я позавтракала пустой гречкой, на обед потратила последний стольник, а что есть на ужин не представляла даже в теории. Батя в еде не нуждался. Он, как гребаный одуванчик, перешел на какие-то альтернативные, неведомые мне источники питания. В пятницу должны были выдать остаток зарплаты за прошлый месяц, но как прикажите жить оставшиеся три дня? В долг я не брала, о сложившейся ситуации никому не говорила. Достаточно близких друзей, чтобы завалиться на ужин без приглашения, не имела. Что-то подозревал дядя Лёша, мой тренер, но на все осторожные расспросы я отвечала уклончиво, не желая втягивать его в окружавшую