Анастасия Благодарова Больная

Пролог

— Мама-а-а-а!

Как кошка реагирует на писк котёнка, так Любовь Ильинична, погружённая в свои думы, тут же очнулась. Уютные воспоминания сбежали обратно в «подполье» до лучших времён. Их вытеснили унылые декорации в солнечных лучах, нагревающих пыльное окно. Картинка сложилась цельная. Водоэмульсионный кошмар, с шаровым плафоном из мутного стекла цвета гнилых зубов. С родов столько лет прошло, а больничные стены и потолки по-прежнему вызывают у Любови тошноту.

— Вера, веди себя прилично.

В самом деле, в четырнадцать поздновато устраивать сцены в медицинском кабинете. Но дочери было плевать, и мама не винила её. Бедняжка с раннего утра мается. До поликлиники шла под руку, сгорбленная. Вот и теперь ёрзала на кушетке. Хороша актриса на роль одержимой. То сжималась вся, то выгибалась. Ударила пяткой по обивке. Молодой доктор злился:

— Аккуратнее можно?

— Вер, ну что ты?

Не смотря на острую боль в животе, Вера не поленилась махнуть в сторону врача, уткнувшегося в свои книжонки.

— Да этот мне куда-то нажал, блин!

Тот глянул исподлобья.

— Я больше не могу! Мама-а-а!

— Направление к психиатру выписывать?

Уязвлённая неуместной шуткой женщина с громким вздохом сложила руки на груди. Откинулась на спинку стула так резко, что он взвизгнул.

Юная особа отвернулась к стене. Хнык предвещал концерт со слезами и светомузыкой. Но, возвестив весь мир о своих страданиях, Вера осталась мириться с ними в горьком молчании. Лишь дрожащие плечи и икры выдавали её состояние.

Докторишка писал в совершенно неудобной позе. Облокотившись на стол, вытянутой рукой толкал карточку всё дальше и дальше от себя. Будто ему, как вампиру — серебро, физически неприятна эта толстенная тетрадка. Того и гляди — швырнёт на пол. Но, что говорить, сутулость и сосредоточенность делали его похожим на обременённого умом человека, чьи биографии пишут в учебниках.

Педиатр защёлкал ручкой. Заговорил деловито холодно:

— Вы уверены, что это не притворство, чтобы не ходить в школу?

Красный июнь на бумажном календаре и плотный томик истории болезни свидетельствовали об обратном. Не дожидаясь ответа на риторический вопрос, врач продолжил:

— Честно, не скажу наверняка. Как и остальные, впрочем, — он бросил карточку в груду таких же, — За нашего профессора палец дам на отсечение. Если и он не уверен…

Любовь Ильинична не первый раз слышала с подобным заявлением шум воды. Как доктора умывают руки. Лечение от банального гастрита — переливание из пустого в порожнее. Все эти годы дочери только и оставалось, что терпеть, а матери — жить с грузом на сердце. Безымянный недуг навещал Веру дважды в год, в межсезонье. Но внезапный приступ, когда буквально месяц назад вроде затихло, вынудил вновь прийти на поклон медикам. Может, очередной хоть новые обезболивающие предложит. Давно такого не было, чтобы среди ночи лезла к матери под одеяло. Холодная, липкая, жалась к её боку, лепетала бессвязный бред и тихонько выла.

— Впрочем, знаете, — напомнил о себе доктор. — В Березняках… года три назад, что ли… открылась детская больница. Слышали..? Был у меня один. Безнадёжный. И ведь не знали, что с ним. Отправили. Я руку на пульсе держал.

— И?

— Вылечили! Диагноз поставили — первый раз такой видел. Но как есть. Это всё, что могу предложить. Но это частники.

— Частники? — та демонстративно вскинула бровь.

— Так что придётся потратиться, честно говорю, — протянул листочек из блокнота. — Потянете?

Количество нулей, ожидаемо, не ужалило глаза Любови Ильиничны. Озлобил сам факт.

— Этот ваш конвейер…

— Я клятву давал. — Похоже, доктору неприятно, когда сомневаются в его профессионализме. По горло сытый этой семейкой, вырвал бумажку из тонких пальцев. — Если нет…

— Эй..! Ладно вам! Пишите адрес.

День 1

— Простудишься.

— Мам, жарко!

Женская ручка со свежим маникюром отпустила руль, потянулась к девочке на соседнем сидении. Тыльной стороной коснулась веснушчатого лба.

— Продует — этого не хватало.

— Да я вообще умру завтра.

— Ещё одно слово, и кто-то пойдёт пешком.

— Волки сожрут, чтоб не мучилась.

Вопреки озвученным обещаниям, машина не остановилась и даже не замедлила ход. Ленивая словесная перепалка потухла так же быстро, как и разожглась.

— Обувайся, почти приехали.

Помедлив, Вера опустила ноги. Кеды искала вслепую — смотрела в окно. Тёплый ветер с ароматом тополиной смолы и берёзовых листьев трепал пряди. В тандеме с ослепляющим солнцем заставлял щуриться. Факт, что в Московской области в принципе не осталось дикого зверья, не лишал надежды углядеть в придорожных зарослях лису или лося. Ведь это, похоже, самое грандиозное событие, которое могло случиться в ближайшее время.

«Ну как так-то?» — не унималась Вера — «Накрылась поездка… куда на сей раз? В Испанию, что ли?»

Оно вроде и хорошо. Не придётся знакомиться с очередным маминым ухажёром. Кроме того, что-то подсказывало Вере — если всё-таки госпитализируют, та её ждать не станет. Улетит к какому-нибудь Хулио. Только и надейся, что вовремя заберёт. Ведь, как сказал очкастый врач, до Москвы из чудесной больницы добраться можно на личном транспорте и никак иначе. К частникам даже «скорая» не ездит.

«Дела…»

Почему папу не смущают эти регулярные визиты в Европу? Сидит в своём Осло и о семье вспоминает по праздникам. Или полагает, что пригласить к себе на Родину, чтобы в итоге всю неделю проторчать на работе — достаточно? Да, Норвегию уже можно назвать его Родиной! В последнем телефонном разговоре за восьмое марта в его речи начал угадываться акцент. Не смог вспомнить слово «разбазаривать».

Клёны и вязы укрывали молодые сосёнки и хилые ели, но едва давали тени. Пекло, как вчера. Это единственное, что не изменилось за прошедшие сутки. Колики ослабли, и вместо чарта до аэропорта — мотание по лесу где-то под Березняками.

«Это хоть город?»

Раз Вера слышала о нём впервые, решила, что вряд ли. Столичные доктора не помогли. Что ей деревенские лекари? Это простодушные старушки принимают за правду слушок о какой-нибудь знахарке. Однако если верить наведённым справкам, больницу построили недавно, и в самом деле она принадлежит частным лицам. Слава о ней разлететься не успела, зато характеристика уже делает честь. В том числе причина необычного местоположения кроется не в дороговизне Московской земли, а в «живительной силе лесного воздуха», как хвастались в буклете.

«Буклет… А