заместителем. Михайленко неделю таскал его по участку, чтобы тот знал каждый бугорок, каждую ложбиночку, "как дорогу к крылечку любимой". Потом солдат, который нес службу на наблюдательной вышке, доложил, что границу перелетел воздушный шар и упал где-то в сопках. Михайленко выделил Климову опытный наряд и послал на поиски. Несколько дней утюжили они лес и наконец обнаружили этот проклятый шар: он повис на кедраче, к нему был прикреплен какой-то контейнер. Находку передали в отряд… Потом внезапно пошли нескончаемые дожди. Сухие низины превратились в озера, овраги — в бурные реки. Пришлось эвакуировать склады, восстанавливать линии связи. Дозоры готовились на службу, как водолазы перед погружением. Основная нагрузка ложилась на них — потоки воды практически смыли контрольно-следовую полосу… В общем, забот хватало, и вот теперь геологи эти…

К лагерю геологов добрались только к обеду. Лошади выехали на плоскую поляну, лежащую уступом на склоне сопки. Здесь стояли две палатки: одна побольше — над ней торчала жестяная труба, сделанная из консервных банок; вторая поменьше — видимо, это и была здешняя «канцелярия».

Тихомиров сполз со своей кобылки, громко высморкался, вопрошающе глянул на Климова:

— Так что… товарищ лейтенант… куда пойдем?

— А где люди?

— Работают… Там, у реки… — Тихомиров махнул рукой в сторону, откуда доносился гул воды. И тут же раздался глухой взрыв. Прораб усмехнулся: — Во, Вадим Петрович шурфы рвет.

— И дождь не помеха?

— Что поделаешь?.. Сезон-то один — надо приноравливаться. — Тихомиров немного помолчал, потом сказал: — Может, зайдем погреемся? Мы тут печурку сложили. Или… труп пойдете смотреть?

Климов сглотнул слюну, торопливо ответил:

— Погреемся…

Пошли к большой палатке. Прораб отдернул полог, жестом предложил войти.

Палатка была сделана добротно: каркас сколочен из тонких жердей, на него натянута белая «наволочка», потом байковый «утеплитель», потом уже сам "брезентовый дом". Вдоль одной стены тянулись нары, в центре стояли самодельный стол, чурбаны-стулья; в углу сверкало гранитом некое сооружение — что-то вроде камина; пол устлан свежей хвоей.

— Хорошо устроились, — похвалил Климов.

— Стараемся… — Тихомиров начал хлопотать по хозяйству. — Вадим Петрович до аккуратности очень строг. Свинства не любит.

Прораб подбросил в печурку сухие поленья — их заготовили впрок, чиркнул спичкой. Весело затрещал огонь, осветив полумрак палатки. Тихомиров сунул свои лапы прямо в языки пламени.

— О-о-о… — радостно прорычал он. — Сейчас ушицу подогреем, вкусную… Вчера… сам приготовил…

Сержант Исаев и его пес Джек расположились у входа.

— Товарищ лейтенант, — обратился сержант, — мне собаку покормить надо.

— Действуйте.

Исаев тоже подошел к печке, достал из вещмешка продукты, металлическую миску, стал стряпать немудреную собачью еду. Джек, повизгивая, нетерпеливо смотрел на хозяина.

Климов еще раз окинул взглядом палатку — простая рабочая обстановка. Неужели здесь зрела трагедия? И на этих нарах бок о бок спали враги, затаенно лелеяли в душе ненависть… А пришло время — выплеснули ее наружу, и один убил другого. Убил, как дикарь, древним способом — ударил в висок, и все…

За что они поцапались, что не поделили? Кусок металла — золото… Зачем оно им? Куда они его денут?.. Ох, люди, люди, как же вы дошли до такого?..

…Тихомиров звякнул ложками, достал из фанерного ящика сухари.

— Ваши придут обедать? — задумчиво спросил Климов.

— Нет… — Прораб начал разливать уху. — Они с собой берут, чтобы время на переходы не терять.

— Ну и ну… — удивился лейтенант. — Эксплуатирует вас начальство. Не ропщете?

— Мы же в разведке, — усмехнулся Тихомиров. — У нас тут строгие законы: приказ командира — закон для подчиненных.

— Как фамилия вашего начальника?

— Шаронов… Вадим Петрович Шаронов… Угощайтесь…

"С чего же начать?" — разомлев от еды, неторопливо размышлял Климов.

— Иван Кириллович, вас всего пять человек?

— Так точно… — Тихомиров тыльной стороной ладони провел по влажным губам. — Было пять…

— Назовите их.

— Значит… Я, стало быть, — прораб… Вадим Петрович… Шурфовщик Петя Никишин; промывальщики Вася Тужиков и этот… Мохов. Вот и все…

— У Мохова враги были?

Тихомиров покачал головой, тихо ответил:

— Кто ж его знает?.. Работа у нас тяжелая… народ мы нервный… — И снова повторил: — Кто ж его знает?

— Убитый в руке самородок держал… Так?

— Так, — подтвердил Тихомиров.

— Значит, что?.. Он его похитить хотел?

— Не знаю, товарищ лейтенант… Мохов этот «золоточек» сам нашел… Вадим Петрович радовался самородку, как ребенок: понял, на жилу идем… А Мохов… он из старателей. Может, он пожалел, что не утаил «золоточек» кто ж его теперь узнает? А душа-то болит… День болит, два болит — своими руками такой «золоточек» выложил. На третий день пошел в камеральную палатку, взломал сундучок и ку-ку…

— Просто в сундуке хранился?

— А куда же его положить? Сейфа в тайге нет!

— Охранял кто-нибудь палатку?

— Так в ней Вадим Петрович спит.

— А где же он в ту ночь был?

Тихомиров недоуменно пожал плечами.

Вся сонливость мгновенно слетела с Климова. "Вот как поворачивается!" — возбужденно подумал он. Лейтенант хотел тут же начать осмотр камеральной палатки, но еще какой-то неясный вопрос смутно копошился в нем. Наконец он уловил, что его волнует, строго спросил:

— Как старатель Мохов попал в вашу партию?

— Тут такое дело… — кисло прищурился Тихомиров. — Группа наша трудно формировалась… Руководство управления не одобряло и всячески того… Ну, вы сами понимаете. Промывальщиков не хватает, а Мохов сам пришел… Узнал, что мы в этот район идем, и пришел… Сказал, что мальчонкой с дедом здесь старательствовал, тянет его сюда… Я и взял…

— А почему руководство было против?

— Это я не знаю… Это вы у Вадима Петровича спросите… — засуетился Тихомиров.

В камеральной палатке тоже было строго, опрятно: стол, топчан, сундучок… На топчане лежал труп крупного мужчины: руки сложены на груди, ноги ровно вытянуты, глаза закрыты… Климов первый раз видел убитого человека. Он с некоторым трепетом готовился к этой «встрече», но с удивлением обнаружил, что никакой дрожи в его душе нет.

Лейтенант всмотрелся в лицо убитого. На вид ему было лет пятьдесят; широкие скулы, маленькая курчавая бородка, подернутая легкой сединой, высокий лоб, на левом виске — лиловое пятно.

— Кто обнаружил? — хрипло спросил Климов.

— Вадим Петрович… Меня позвал, мы вдвоем сюда положили, а вообще-то он