Ольга Максимова Заложник

Евгений Борисович Пресняков, профессор, доктор технических наук преподавал в университете теорию механизмов и машин. Входя в аудиторию, бросал портфель на стол, отчитывал лекцию, не обращая внимания на то, чем занимаются студенты. Шум в аудитории его нисколько не смущал. Создавалось впечатление, что он читает лекцию для самого себя. По звонку забирал свой портфель и уходил, не прощаясь.

Студенты отвечали ему взаимностью. Его не любили. Чтобы не скучать на лекциях, развлекались как могли или вообще их не посещали. Аббревиатуру ТММ — название курса расшифровывали по-своему и звучало это совсем не весело. Тут Моя Могила! Евгений Борисович об этом знал и не удивлялся, не придавал этому никакого значения, такое название передавалось студентам по наследству. Приближалась сессия и вот тогда он спрашивал по полной.

Средних лет, невысокий, полноватый Евгений Борисович ходил, немного склонив голову набок, опустив глаза, никого не замечая вокруг. Надо сказать, желающих вступить с ним в разговор, поздороваться или перекинуться парой слов, не находилось. Евгений Борисович слыл эмоционально закрытым от всех и даже, как казалось, от самого себя.

Он вырос без отца, которого никогда не видел и даже не знал, как его зовут. Отчество досталось ему от деда, отца матери, и фамилия тоже. Мать Нина Борисовна преподавала математику в средней школе и делала все возможное, чтобы оградить Женечку от невзгод и неприятностей внешнего мира, создавая для него программу действий, установок, заложником которой впоследствии он и стал.

У него не было друзей и подруг, способных, не желая того, внести в программу свои коррективы, что не допускалось. Женю не расстроила даже смерть матери, потому что и это программа предусматривала. Мама об этом побеспокоилась. Ей не хотелось расстраивать сына.

Евгений не помнил Нину Борисовну молодой. В его памяти она осталась маленькой сухонькой старушкой в круглых очечках с мелкими кудряшками. Мать, человек с непререкаемым авторитетом, оставила ему программу жизненного распорядка, которой Евгений неукоснительно следовал.

Любое вмешательство в его жизнь он пресекал на корню, уходил в себя, замыкался. Не терпел никаких излишеств, не понимал и не любил искусство, не ходил в театр, читал только техническую литературу. Отличался аскетичностью в еде, одежде. Его гардероб состоял из повседневного костюма, двух рубашек на смену, спортивных брюк и нескольких маек.

Студентов Евгений Борисович считал балбесами, лоботрясами, прожигателями жизни, уверенный, что это пропащее поколение, из которого ничего не получится. Он помнил, сколько сил пришлось ему приложить, чтобы выбиться в люди. Мать мечтала, чтобы сын пошел по ее стопам и стал преподавателем. Ее мечта осуществилась, но с годами он часто ловил себя на мысли, что чего-то ему не хватает, что-то он упускает и жизнь проходит мимо. Эти мысли он гнал, снова возвращался к своим установкам, ощущая значительное облегчение.

Направляясь к выходу, Евгений Борисович остановился у доски с расписанием лекций и семинаров. Здесь толпились студенты. Одна из них своим наманикюренным пальчиком указала на его фамилию.

— Пресняков Е. Б., — прочитала она вслух.

— Евгений Борисович, — не удержался он, — а е. б. я буду на экзаменах. — Пресняков не стал ждать реакции будущих специалистов, решив по дороге зайти на кафедру.

— «Что происходит, — думал он, — уровень школьной подготовки студентов резко снизился. С математикой не дружат. Это мешает им понимать мои лекции». — Он вспомнил, что еще его мать жаловалась на своих учеников, которым с трудом давалась математика.

— «Что сейчас в цене знания или диплом?» — продолжал он рассуждать про то, что перевешивает сегодня. — «Да так, наверное, всегда было. Для кого знания, для кого диплом. Может и про нас также наши преподаватели думали и не возлагали особых надежд на наше будущее. Читаю им лекции, а там как будет, так и будет.» — И Евгений Борисович переключился на приятные для него мысли о том, как закроется он в своей доставшейся ему от деда квартире, завершит вечер чтением начатой вчера книги, в общем все войдет в привычное для него русло и ему стало хорошо, как вдруг перед ним возникло что-то яркое, движущееся прямо на него.

Как он потом узнал, это декан факультета недавно назначенная Мария Глебовна, которую еще не успели посвятить в сложности характера Евгения Борисовича, поэтому она с радостной улыбкой протянула ему руку с желанием познакомиться. Внешний вид Марии Глебовны совсем не соответствовал представлениям Евгения Борисовича о поведении и облике современных женщин. Шелковое цвета морской волны платье эффектно облегало ее стройную фигуру, рыжие волосы волнами ложились на плечи, яркий макияж и уверенный взгляд синих глаз, готовых покорить любого мужчину. Таких женщин он остерегался.

Евгений Борисович остановился в недоумении, буркнул что-то несуразное, обошел это «яркое пятно», как он уже успел обозначить для себя Марию Глебовну и двинулся дальше, прибавив ходу.

Встреча в коридоре университета нарушила его планы. Чтобы прийти в себя, Евгений Борисович по дороге домой присел на одну из лавочек в парковой аллее. Прямо перед ним в густых кустах сирени щебетали птицы, стараясь перекричать друг друга. В лужах после короткого весеннего дождя отражались кучевые облака и голубое небо. Горожане грелись на солнышке, избавлялись от шапок и курток, радуясь приходу весны.

Евгений Борисович уже собрался продолжить свой путь, как рядом с ним присел высокий пожилой седовласый мужчина в хорошем добротном пальто, джинсах, модных кожаных ботинках. «Дед», как его сразу окрестил Евгений Борисович, доброжелательно улыбался, что и удержало Преснякова от попытки встать и уйти.

— Извините, но мне показалось, Вы скучаете…, — «дед» положил ногу на ногу. Он чувствовал себя раскованно, свободно, смешно щурился на солнце, казалось, его ничего не напрягает. — Хотел бы, если Вы не против и никого не ждете, составить Вам компанию.

— Вы всегда знакомитесь на улице? И почему Вы решили, что я скучаю? — Евгений Борисович не понял, что заставило его продолжить разговор.

— Бывает, знакомлюсь, — «дед» загадочно улыбался, — Вы знаете, если перед вами в течение многих лет мелькают сотни лиц с разными выражениями, тут уж никакая эзотерика не потребуется. Не хотите выпить чашечку кофе или какой другой напиток? Здесь недалеко хороший ресторанчик. Угощаю.

«Это уже перебор», — подумал Пресняков, с удивлением глядя на своего соседа. Он впервые не знал, как поступить. «Дед» сразил его своим позитивом