плеч, а затем сильно сжал левую грудь. Наверное, ему нравилось молодое тело, которое никому не принадлежало.

Наконец, мой желудок получил желаемое. Абсолютно пустая каша без специй и соли из пшена вполне удовлетворила аппетит. Не знаю, почему именно это блюдо оставили для меня. Рыскать в поисках чего-то иного нет необходимости. Я наелась сполна.

Снова эта крыша. Когда её полностью снесли, большая часть рабочих покинула пост. И только одинокий кран остался там на ночлег. Кстати, спать мне не хотелось долго. С наступлением тьмы, я вернулась на кровать, почти не чувствуя пальцев ног. Это опасно? Наверное, ощущение любого дискомфорта, так или иначе, может привести к смерти. А, точно, смерть. Теперь я даже не могу сказать, боюсь её или нет. Значит, мне не стоит думать о таких вещах, как обморожение.

И снова утро. Иногда, мне кажется, что я до сих пор сплю. Но вспоминая сильный запах перегара своего спасителя не думаю, что дремлю. Я не могу сказать, есть ли у меня отвращение к нему или любовь. Смотреть и молчать — всё, что имеется в наличии. Удивительно, что от такого равнодушия я не сошла с ума, но, наверное, организм защищает меня, всё ещё.

Строители не вернулись к починке крыши. Возможно, сегодня выходной. Я не долго сидела в одиночестве. Спустя пару часов меня навестил спаситель. Так как наблюдать за стройкой не пришлось, всё время моё тело небрежно валялось на кровати.

Крупный пожилой мужчина сильно сутулился, хмурил брови и покачивался из стороны в сторону. Волосы, которые присутствовали не везде, серого цвета, торчали даже из носа. И снова запах едкого, непроветриваемого перегара.

— Как ты себя чувствуешь? — держа одной рукой поднос, он вошёл в спальню без стука, открывая дверь коленом.

— Никак, — единственное слово, которое без преувеличения описывало моё внутреннее и внешнее самочувствие.

— Но ты жива, значит, я сделал всё верно, — полностью игнорируя сказанное, он, с надменной улыбкой оставил поднос на тумбе.

Вся одежда знакомого в жутких разводах, грязная, от него пахло сигаретами сильнее, чем мочой.

— Чтобы инфекция вновь не распространилась, тебе нужно пить эти таблетки. Я сам буду приносить их, когда нужно, чтобы не напрягать тебя этим.

Я не замечала, какие у него кривые, жёлтые зубы. Впервые спаситель говорит со мной на таком близком расстоянии в хорошем свете.

— Знаешь, я очень скучаю по своей семье, Алиса.

Алиса. Значит, меня теперь так зовут? Мне всё равно, но быть с именем куда удобнее, чем без него. Наверное, оно принадлежит кому-то другому. Дорогому человеку или хорошему знакомому.

— Я часто думаю о том, если бы я не работал и проводил время с ними. Погибли ли они? — без драмы, как по сценарию, говорил он.

Уверенно спаситель расстёгивал ремень, спуская застиранные до дыр штаны. И чем меньше одежды на нём было, тем сильнее раздражался нос.

— Мне так не хватает женской любви, Алиса. Понимаешь?

Понимаю? Нет, я никогда тебя не пойму. Мне это ненужно.

Спаситель снова погладил мои чёрные, жидкие волосы, которые вальяжно лежали на плечах. При неаккуратных касаниях, некоторые участки черепа ныли. Наверное, иммунитету трудно справиться с телесными повреждениями.

— Я так скучал по тебе, — крепкой хваткой мужчина схватил меня за талию и перевернул, — я так долго этого ждал!

Не могу почувствовать ту боль, что испытывает его сердце. Не понимаю. Не понимаю. И даже, если было бы мне не всё равно, правильно ли говорить что-то в такой момент?

— Больше никогда не надевай эту тряпку! — двумя пальцами спаситель схватил трусы в области ануса, оттянул так сильно, что швы не выдержали и лопнули.

Правой рукой он держал мою голову, размазывая по мягкой постели, а левой, поднял бёдра на уровень своих. Его кисти трогали обнажённое тело везде, где желали. Периодически сжимая, оттягивая всё, за что могли схватить. Не оценю здраво наши габариты, но спаситель, кажется, крупнее меня. Обхвата кисти хватило бы, чтобы спрятать лицо, как минимум, а голову, как максимум. Но его бёдра не такие широкие, как мои. Наверное, я страдаю какой-то степенью ожирения или слишком долго спала.

— Ах, да, ты же ещё девочка, какое счастье, — встретив на пути какую-то маленькую, интригующую преграду, спаситель поднатужился.

Теперь нет. Ты постарался, чтобы в знаменательный день, я запомнила, какого это. И все следующие разы тоже. Выполняя прихоти спасителя, ласки любых частей тела, глотание органической жидкости, грубый, животный секс по три-четыре раза днём или ночью, не испытывала ничего, чтобы могло вызвать у меня самую маленькую, искреннюю эмоцию. Поэтому, мой спаситель позволял себе всё. Он никогда не бил меня, не унижал, но драл моё тело так, что ноги отказывали двигаться на протяжении часа. И каждый раз его визиты сопровождались приёмом медикаментов. Иногда спаситель ограничивался ласками. Я не знаю, какой у него род занятий и куда он пропадает иногда. На день, два, неделю. Спустя какое-то время мой организм начал привыкать, растягиваться, адаптироваться. Рвотный рефлекс, кажется, умер вместе со мной. А промежность почти не чувствовала инородных объектов, которые в меня засовывали с такой яростью, что иногда шла кровь.

Но однажды, медикаменты мне принёс не спаситель, а его собутыльник. Довольная рожа, которая привычна этому слою населения, говорила мне о чём-то, что я не заметила. Он не был так груб со мной, как спаситель, но тоже ни в чём себе не отказывал.

Как вы уже догадались, мои дни несильно отличались друг от друга. Питалась я редко, иногда раз в день или через сутки, посещала уборную также. В этом не было необходимости. Желудок требовал пищи не так часто, как ко мне приходили гости, что изрядно кормили чем-то склизким. Кстати, крышу, ребята починили. Сложив несколько бетонных плит, они замазали щели и оставили сушиться, а после покрасили в мутно-голубой цвет. Спустя несколько недель меня позвали на чаепитие во двор. За тем самым металлическим столом сидел спаситель со своим другом. Выбрасывая цветные карты на стол, они не заметили моего появления, но заулыбались, когда я встала рядом. Однако, моё времяпрепровождение с единственными людьми, которых знала, закончилось быстро. Поглотив несколько тёмно-коричневых печенек, меня стошнило на стол. Оказалось, что я беременна.

Мне достаточно часто приходилось слушать разговор пьяных вусмерть мужчин. В большинстве случаев, диалоги имели лёгкий, невзрачный характер о манипуляциях с банковскими картами, мошенничестве или подстрекательствах. Но иногда их общение как-то завязывалось на мне. Например, подслушивая разговор отшельников, поняла, что в мире происходит дефицит женщин. Инфекция,