пластиковый запах. Шишкарь следовал за ним, но в его подходе не было внимательности, он, скорее, прогуливался, нежели искал. Для его взгляда, пусть и отягощенного нуждой, здесь не было ничего примечательного. В ходе своей жизни он привык быть непринуждённым и поверхностным в оценке — экономит время и силы, не портит настроение.

Хренус же продолжал свои безуспешные поиски, вороша мусор, принюхиваясь, разряжая ноздри неестественными запахами. Его взгляд наткнулся на детский трёхколёсный велосипед. У него не было одного колеса, и той стороной, где оно отсутствовало, велосипед глубоко погрузился в чёрную грязь, изрядно пропитанную резко пахнущими химикатами. Проржавевший, он выглядел, как подбитый танк, брошенный своим экипажем. Казалось, в этом предмете воплотилась безрассудная атака, атака, обречённая на поражение, в которую шла наивная юность против жизни. И одновременно с этим велосипед являл собой доказательство вечного превосходства опыта, его мрачное торжество, безуспешность борьбы.

Хренус шумно выдохнул и, выждав несколько секунд, закрыл глаза. Неслыханная вибрация возникла в его голове; вибрация, вобравшая в себя поток задач, возможных решений, имеющихся ресурсов, стратегий, тактик, вероятных и фактических противников, воспоминаний, страстей, печалей, страданий, переживаний, наблюдений; вся невообразимая совокупность существования Хренуса, вся информация, являвшаяся обрамлением его жизни ринулась в его голову и закрутилась там, обжигая как кипяток. В клубящейся паром воде не виднелись очертания ответа.

Хренус поморщился, сжал зубы и раздраженно затряс головой. Через мгновение неприятные ощущения в его разуме стали постепенно сходить на нет. Оглядевшись вокруг, он заметил, что Шишкарь увлеченно возится у подножия мусорного холма. Хренус с усталой раздражённостью подошёл к Чёрному Псу:

— «Еда?»-

Шишкарь резко поднял голову:

— «Да нет… тут немного другое… смотри»— кивнул он в соответствующем направлении.

Среди рваных полиэтиленовых пакетов лежала широкополая женская шляпа чёрного цвета. У тульи шляпы была заметна рваная дыра.

— «И чего?»— на морде Хренуса выступило кислейшее выражение.

Шишкарь склонил голову и стал переминаться с ноги на ногу. Хренус молчаливо ждал ответа. Ему было понятно, что Чёрному Псу пришла в голову какая-то нелепая идея, идущая вразрез с прагматичными целями Хренуса. Такое иногда случалось.

— «Ты знаешь, мне кажется, что будет интересно…»— тут Шишкарь улыбнулся и выпалил — «если я шляпу буду носить!»-

— «Зачем?»— оторопел Хренус.

Шишкарь замялся.

— «Как мы с тобой в шляпе еду добывать будем?»-

Шишкарь вращал глазами, было видно, что он отчаянно пытается придумать ответ.

— «Блядь, собака в ёбаной шляпе!»— Хренусу стало даже немного смешно (Трещина ухмылки на фарфоровой морде). — «Вот все со смеху умрут. Кстати! Отличная идея! Мы подходим, выпускаем тебя вперед, все люди, собаки видят это зрелище и начинают по полу от смеха кататься, а пока они там умирают со смеху, мы берём всё, что нужно! Надевай!»-

Серый Пёс расхохотался, но голодная судорога прервала его веселье.

— «Хренус! Ты понимаешь, что…Нет! Не так! Я ношу теперь шляпу. Точка. Без объяснений»— высокопрочный сердечник фразы Шишкаря не оставлял сомнений в том, что для Чёрного Пса вопрос со шляпой обрёл принципиальный характер.

Хренус устало вздохнул, демон опыта подсказывал ему не расходовать силы на бессмысленный спор:

— «И ты хочешь её носить или просто с собой таскать?»-

— «Только носить. Всё время»-

— «Ну а как надеть эту мундулу на тебя?»-

Шишкарь радостно завилял хвостом.

— «Да нормально всё, всё нормально, Хренус, сделаем! Ты помоги только, а я…я сам потом»-

Хренус, взял зубами шляпу за поле и резким движением накинул её на голову Шишкарю.

— «Вот тут тесемки эти…перевяжи их теперь»-

— «Как, блядь? У меня рук нет»-

— «Нуу…ты посмотри…вот тут зубами возьми, а здесь лапой прижми. Давай, Хренус, пожалуйста»-

Давно Хренусу не приходилось так ухищряться, выдумывая ситуативную эквилибристику: исполнение каприза Шишкаря стоило Серому Псу больших усилий. Наконец ему далось затянуть тесёмки шляпы на шее Шишкаря.

— «Всё, нахуй»— выдохнул Хренус, устало осев на рваную полиэтиленовую плёнку.

Шишкарь недоверчиво посмотрелся в ближайшую лужу. В одно мгновение его морда залоснилась сиропом удовлетворения.

— «Ааааа…. Хренус…. отлично…. заебиись»— заголосил Шишкарь, рассматривая свое отражение в луже.

Теперь Чёрный Пёс выглядел в высшей степени нелепо — поля шляпы свешивались далеко за пределы его головы, одно ухо теперь было прижато к щеке и направлено вниз, а другое торчало через дыру в тулье. Но Шишкарь был подлинно счастлив. Честно говоря, Хренус и не помнил, когда последний раз он был свидетелем такого сильного проявления чувств своего товарища. Но минутное отвлечение не могло предотвратить возвращения голодного раздражения.

— «Ладно»— Хренус поднялся и как следует отряхнулся — «Раз здесь ничего нет, то надо возвращаться. Может у Жлоба с Плевком вышло удачнее»-

Шишкарю потребовалось волевое усилие, чтобы оторваться от своего отражения. Он сожалел, что не может в полной мере насладиться созерцанием, ведь голод он ощущали ничуть не меньший, чем Хренус, а это занятие хоть немного его отвлекало. Чем дальше от последнего приёма пищи его отделяли время и расстояние, тем больше ему хотелось отвлечься, пусть и уходя в абсурдное, щенячье, непрагматичное. Такова была его стратегия замещения.

— «Ты идёшь?»— Хренус начинал раздражаться медлительностью товарища.

Шишкарь высоко задрал голову, чтобы увидеть Хренуса из-под полей шляпы, и согласно тявкнул.

***

После своего поражения лес стал патологически плаксив, а также заболел солнцебоязнью. От страха он вошёл в преступный сговор с небом против солнца, растянув повсюду тусклый, картонный свет (Они вечные заговорщики, втайне воюющие против друг друга). То и дело окрестности обильно поливались дождями, оставлявшими на просёлочных дорогах большие лужи, полные вод кофейного цвета. После дождя в лесу становилось по-особенному душно, как будто помимо психического воздействия окружение отваживалось и на физическое. Можно было почувствовать слабые спектральные пальцы на своём горле.

На дороге прямо перед псами, появилась настолько большая лужа, что обходить её пришлось, продираясь сквозь кусты, росшие по обочинам. Хренус, оступившись, угодил лапой в холодную грязную воду. Это ощущение было очень точным физическим отображением того отсыревшего, отчуждённого